Седина оказалась не ранней, а по годам,
и противиться нечего - всё подаётся в срок.
Принимать не хотелось, но всё-таки не отдам
заоконные трубы, дымы, трескотню сорок,
дневниковые записи. Нет, не веду дневник,
календарь-ежедневник хранит вереницу дат,
а любимый столетник давно без воды поник,
что солдат, постоянно штурмующий самиздат.
Безуспешно, конечно. Неизданными помрём,
потому что ленивы. Но рукописи горят,
подожжённые этим бессмысленным январём,
обрекающим нас на дымящийся словоряд.
Иждивенческим взглядам и выгодам вопреки,
постараемся выжать хоть что-то из передряг,
ну, а если не выйдет - запишемся в старики,
говоря отражению в зеркале - сам дурак.
Не сдаётся столетник и мы не сдаёмся ей,
седине - недостатки в достоинства перейдут -
это рвение к знаниям выше судьбы своей,
изучил всё, что можно, и словно индюк раздут,
оделяешь других - можно в залах качать мышцУ,
одеваться от самых известных поставщиков,
молодая любовница тоже всегда к лицу,
и крутая машина - за руль, да и был таков.
Всё мечты, разумеется, старческая возня -
отсылаешь подборки в издательства, мельтешишь,
лебезишь, отбиваясь от всяческих - поменяй,
получая итоговый и неизменный шиш.
Седина по годам, холод, Из дому ни ногой,
спящий город, январь, что крадётся к тебе, как тать.
Но соседка, которая снилась вчера нагой,
заставляет о чем-то несбыточном помечтать.
Поливаешь столетник - воспрянет, не то видал,
прибираешься, бреешься, новый прикид - плейбой!
Забегаешь к издателю, чтоб учинить скандал,
гонорар выбиваешь, уходишь, гордясь собой.
Покупаешь цветы и шампанское, отдаёшь
всё последнее - ночь-то одна, да зато - навскачь.
И не снег за окном, а всего только редкий дождь,
и соседка смеётся - ты фокусник и циркач,
это ж надо - такое придумал... Мечтал о ком?
А мечта твоя замужем или разведена?
И уверенно завладевает моим виском
пусть не ранняя, но неизбежная седина.