Таблица IV
Через двадцать поприщ – ломтик хлеба.
Через тридцать был у них привал.
Быстро вёл Шамаш их, как по небу –
Путь шести недель - трёхдневным стал.
На ночлегах ключ им бил в подмогу…
Вдруг средь ночи Гильгамеш позвал:
"Друг мой, ты не звал? Чего ж я вздрогнул?
Ты не трогал? От чего ж я встал?
Это было будто наважденье,
Напрочь сон божественный пропал.
Были скалы точно приведенья.
Сон тяжёлый, страшный я видал.
Будто в схватке с турами степными –
Пыль столбом, а мне – хоть волком вой.
Я аж содрогнулся перед ними…
Кто-то напоил меня водой".
Кто в степи рождён, тот мудрость знает.
И Энкиду так ему вещал:
"Знаю, друг, кто всё здесь совершает,
И не тур - кто так вдруг напугал.
То Шамаш простёр свой луч успеха
И во сне прислал тебе привет.
А поила влагою из меха –
Лугульбанда, что идет вослед.
Мы с тобою совершим здесь нечто,
Что не канет в глубину веков!"
Утром в степь они пошли далече.
Двадцать поприщ – тысячи шагов.
Через тридцать поприщ – остановка.
Лик Шамаша на воде светлей.
Обнялись они перед ночёвкой.
Сон их одолел – удел людей.
Среди ночи Гильгамеш очнулся,
Встал опять и в голосе печаль:
"Друг мой, ты не знаешь, что проснулся?
Ты меня не тронул невзначай?
Друг Энкиду, сон я видел ночью,
Уж второй у этих диких скал.
Будто мы стоим с тобой воочью,
Рухнула гора - и я упал.
Придавила, не даёт подняться.
Я под нею маленький такой.
Вспыхнул свет и начал муж являться,
Что сверкает дивной красотой.
Он меня и вынул, может статься,
Напоил, умерил сердца стук,
И помог мне на ноги подняться".
Кто в степи родился – мудрым друг.
И Энкиду так ему вещает:
"Сон твой страшен, но на благо нам.
Вещий сон – успех нам предвещает.
Мы убьём Хумбабу вместе там.
Бросим труп мы птицам на потребу".
Вот наутро в путь их бог позвал.
Через двадцать поприщ – ломтик хлеба.
Через тридцать поприщ вновь привал.
Пред Шамашем вырыли колодец.
Гильгамеш в колодец посмотрел.
И потом муки, щепотку вроде,
Бросил и судьбу знать захотел.
Вот Шамаш дарует предсказанье.
Холодом повеяло вокруг.
Друг уж спит, а он, как изваянье.
Только, как ячмень, склонился вдруг.
Головой колен своих коснулся.
Сон его сморил – людей удел.
Среди ночи он опять проснулся,
Встал, и сон поведать захотел:
"Друг мой, ты не звал? Так в чём же дело?
Ты меня не тронул невзначай?
То не бог прошёл? Горит всё тело.
Друг Энкиду, сон мой разгадай.
Сон увидел – был он очень страшен.
Небо и земля – всё в облаках.
День был словно серым весь окрашен.
Будто пламя молнии зигзаг.
Отовсюду собирались тучи…
Но потом иссяк вдруг молний пыл.
Пеплом стал вдруг весь хребет могучий…
Посоветуй, кто же это был?"
Тут Энкиду молвил: "Что мы бабы?"
Про слова в Уруке намекает:
"Поспешу и поражу Хумбабу.
Сколь могуч я, мир пускай узнает!"
Гильгамеш, упрёк Энкиду слыша,
Вновь на силу дружбы положился:
"Поспешим, мой друг, пока он вышел,
Чтоб Хумбаба в лес опять не скрылся".
У Хумбабы семь одежд ужасных.
Он одел одну, другие сняты.
Топот тут послышался опасный.
Рёва тут послышались раскаты.
В первый раз кричал он всею глоткой.
Страж лесов, кричал он издалёка.
И второй раз раздирал он глотку.
Голос, будто гром в лесу высоком.
В третий раз взревел – и пали люди.
Тут Энкиду молвил, полный муки:
"Друг мой, в лес входить с тобой не будем –
Слабость в теле и немеют руки".
Гильгамеш ему тут отвечает:
"Друг мой, неужели струсим сами,
Столько гор пройдя в степи бескрайней,
Убоимся ль той, что перед нами?
Друг Энкиду, сведущ ты в сраженьях,
Побеждал ты львов и туров смело.
Руки не висят пусть в онеменье,
И покинет слабость твоё тело.
Так не стой же, друг мой, выйдем вместе.
В лес пойдём, где ждёт нас злой Хумбаба.
Укрепим сердца для бранной чести.
Смерть забудь, ведь мы с тобой не бабы.
Сильный человек, вперёд идущий,
Будь неустрашим, но осторожен,
Сохранит тебя пусть друг твой лучший.
Даже павши, славу приумножим".
Молча шли, как будто в жерло ада,
За руки взялись и встали рядом.
2015 г.
Свободный перевод.
(Подстрочный перевод доктора исторических наук И. М. Дьяконова (1914 - 1999)взят из книги "Эпос о Гильгамеше", изд. Эксмо, 2005г.)
(Иллюстрация взята из Интернета, благодарю авторов сайта)