А костерок горел, горел, подбрасывал поленья.
И стар и млад в огонь глядел, дрожа от нетерпения.
Решетка раскрывала пасть и захватив добычу,
Как чернь захватывает власть, готовила импичмент
Листам прочитанных газет и белизне одежды.
Народ, расслаблен и раздет, протискивался между
Бутылей белого вина, щипцов, углей, и ложек,
Где император овощей был на огонь возложен.
Где не осталось ни надежд, ни горечи, ни славы,
Под сажей траурных одежд тела его лежали,
И вызывая у толпы восторженные стоны,
Служили символом зимы, лишившейся короны.
Ах, эта сладость бытия, с дымком, вином, и полем,
Ах виноградная лоза, растущая у моря!
Пилось под солнцем в феврале не хуже, чем в апреле.
И даже черные грачи как-будто будто прилетели:)