«Пока этот парень держит копьё,
над миром стоит тишина».
из песни
Анчарова М.Л. про десант.
Тем, кто жизнь, уже почти прожи;ли,
Да пожалуй и не только им одним.
Время, когда в армии служили,
Кажется теперь далеким, дорогим.
Вспоминается, буквально, все,
Почти – до самых разных мелочей.
Память и, давай перенесем,
Где 730 дней, мы находились и ночей.
Кому-то служить довелось и три года,
О флоте, правда, судить я не берусь.
То – морская, корабельная порода,
К ней, возможно, как- нибудь вернусь.
Сейчас же, расскажу о впечатлениях,
Которые, от армии, остались у меня.
Служить придется, - не было сомнения,
А, чтобы обойти ее, не думал я и дня.
Это от того, что так воспитаны мы были,
Ведь тогда «косить» от службы был позор.
Хотя не скрою, попадались и те, что ныли,
На таких не буду делать я упор.
А начиналось все, с военкомата областного,
На сборном пункте, продержали нас два дня.
Не видел раньше, люда разношерстного такого,
Это откровением, стало для меня.
«Команды» разные, для каждого определили:
Кто в погранцы попал, кому идти в морфлот.
Так ни кого и, не купив, подводники бродили,
И не увидел кто-то глубь морских широт.
Сформировали эшелон, у нас, в Донецке,
По всей стране почти, мы стали колесить.
Взвода комплектовали, из парней советских,
Бойцов, способных, тяготы переносить.
Набрало;сь в вагоне нас «мастей любых»,
Моей команды номер был – сто пятым.
Погон мелькало в нем, столько голубых,
Что от петлиц, казался он крылатым.
В Литву приехали, дождь лил за ворот,
Погода – мрак: тоскливо, но, признай.
На станцию пришел состав, не в город,
Нас привезли в местечко – Гайжюнай.
Служил два года словно за границей,
Литва, еще советскою считалась.
Уже тогда, была она «блудницей»,
С Союзом «развестись», во всю, пыталась.
Европейского много у них, это точно,
Что поделаешь: таков у них менталитет.
Потомки связаны их, с рыцарями прочно,
Известно всему миру и это, не секрет.
В ту пору, прогрессировали там националисты,
Старинный Каунас, культурным центром слыл.
Не слышали мы даже о термине «сепаратисты»,
«Лесным братьям», столицею, тот город был.
В увольнение солдат, там не отпускали,
Будь он на транспорте или же пешеход.
Сопровождать их, прапорщикам поручали,
Но все же, «хаживали мы и в самоход».
Теперь немного об учебке:
Именно туда, ведь я попал.
Ходил в берете, а не в кепке,
Её окончив, сержантом стал.
Но, прежде чем УПДП закончить,
Увидел жизнь, с обратной стороны.
Подпрыгивал я, как пончик,
Капралы были – «слуги сатаны».
Хотели превратить нас в робокопов,
Тогда я, слова этого, еще не знал.
Уместнее бы был, язык Эзопов,
Там пребывая, жизнь со всех сторон познал.
Водили нас по «тропам Хо Ши Мина»,
С «хлЕбун горы», слетали кувырком.
Ту дурость, вспоминаю и поныне,
Не выразить, нормальным языком.
«Бегать до мандавошки очень любили»,
(Пять километров это, в сторону одну).
АСУшку, на постамент установили,
Сплёвывали добежав, горькую слюну.
По смежной территории, бежали,
Через «Череху» - то был соседний полк.
На стрельбах ночью, цели поражали,
Тот поймет, кто знает в директрисах толк.
На ропот наш, капралы, поговоркой отвечали,
Между собой, бывало, чокаясь, стаканом с «чаем».
Запомни сам, и передай, другому, без печали:
«Всё очень даже просто: нас грЕбут, а мы – крепчаем».
Пешком ходили на площадку приземления,
Хотя совсем не пеший строй то был, а марш-бросок.
Дождаться можно было только, расслабления,
Когда под куполом висел и ветер дул в висок.
Однако это были лишь, всего мгновения,
Потом – на землю с неба, и снова в бой.
Зовут крылатою пехотой, без сомнения,
Кто в тельняшке, но с полоской голубой.
В полку на букву «Ч», был, самый длинный плац,
На смотре строевом, присутствовал Маргелов.
Стучала об асфальт кирза: не кожа, а эрзац,
Орали песню строевую, маршируя, очумело.
О боевой машине обмолвлюсь одной фразой,
Ведь без нее не полным будет представление.
Прыгает, стреляет, плавает – все это сразу,
Выбрасывают в рампу, в ока, мановение.
Литовский климат, очень даже влажный,
Уколешь палец, подшиваясь и хана тебе.
Распухнет, станет он как «перец важный».
Еще, посиживать мне довелось и на Губе.
До этого, не знал я слов, Союза, Гимна,
Не выучил бы их, мне думается, никогда.
Народа со страной, «любовь была взаимна»,
Запомнить помогла их, гауптвахта навсегда.
Помню: Галкин – Тарасов, лейтенант,
Волонтир и их актерская компания.
Снимали фильм у нас там, про десант,
Боевик, «В зоне особого внимания».
Всё то, что выше, я воспроизвёл,
Не говорит: в ВДВ одни святоши.
Десантник две минуты, лишь орел,
Всё, остальное время – лошадь.
Как в армии сейчас, писать не буду,
Слышал, что там, примерно как в тюрьме.
«Там воду льют в дырявую посуду».
Я б, не хотел служить в таком дерьме.
Совсем другие были мы тогда, в то время,
Не видел тех, которых, как сейчас – «колбасит».
Без фонтанов: скромнее было наше племя,
Хоть и служили мы в Войсках у Дяди Васи.
Немало лет прошло, с тех пор как это было,
Мой мир теперь, воспоминаниями согрет.
Многое, из памяти, уже волною смыло,
Храню я как реликвию тельник и берет.
Что армия, тогда давала, не стоит говорить,
Всё то, ни за какое не приобретешь «лавэ».
Словами из песни, сказанное можно завершить:
Гордимся мы, что жизнь свою, связали с ВДВ.
февраль2019