Едкий холод, кислющий, что уксус -
так февраль проморожен с утра,
Дорогая, вставай и не куксись,
потому что пора.
В забалконном пространстве знакомом
на ветру - воробьёв чехарда,
алюминиевым окоёмом
тряпка неба горда.
И ничейная всехняя псина
лает люду и миру салют,
от бессонницы привкус бензинный
неуступчив и лют.
Недоспали. Двоих полуголых
ветер хлещет в проёме окна,
кислота непечатных глаголов
в это время сильна.
Счастье звякает малой копейкой,
что нам уксусный дух - не впервой.
А на донце осталось - допей-ка,
видишь - сверхзвуковой
там, вверху, что иголка живая,
небо рваное благодаря,
удаляется, наспех сшивая
белой нитью края.