Истерзанные солнцем,
Сожженные терпким потом,
Мы, как буйволы, вернемся
Обратно в свое болото.
Не широта горизонта,
А влажность и укромство.
Пойми, как жизнен для Робинзона
Его затерянный остров.
И дорогие трофеи,
И всю эпичность подвигов
Спешит бросить царь Одиссей
Своей Пенелопе под ноги.
И даже величественный орёл
Из своей самолётной выси
Спускается к гнезду, что сплёл
Куриного гнезда не выше.
И разве милее комнаты
Заполненной вещами,
Рвущие узду кони,
Ревущие пищали?
И слабые пророки
Под тяжкой пятой Рима
Не книги прячут, помня о роке,
А держат зажженный примус.
Твоё неодиночество,
И джезва блестит как щит над
Твоей головою всклоченной -
А значит небеззащитность.
И эти лишь пол подушки,
И теплота под простынью
И горячий вдох душный
Сквозь волосы, лежащие россыпью .
И даже царские комнаты
Не более чем фикция.
Царь - человек полностью,
Когда спит со своей царицей.
И центр тела - сердце
Иначе никак не выжить.
Иначе - лишь по инерции,
По голой степи выжженой.