Сон был отобран.
Шумной пёстрой стаей
гудел в висках,
во «внутренних войсках»,
то криком птиц,
а то собачим лаем -
непревзойденный,
непрерывный страх.
Тяжелых мыслей
тёмные вагоны
сцепились в длинный,
шумный эшелон
и грохоча
с обрывистого склона
сорвались вниз.
Их многотонный звон,
разбитого
на скорости состава -
плач о былом,
крик сердца на краю,
как приговор:
мне ничего не надо!
Подите прочь!
Не верю!
Не люблю.