Ты бродишь одна тут и думаешь горько о том,
Кто кутал тебя в этот город душистый, и тёплый,
Сдувая с волос твоих тополя нежные хлопья.
Сейчас этот город, разбухшим от влаги пальто
Размера икс-эль, кем-то брошен, изношен, дыряв,
Висит на плечах, голубиной стекая извёсткой
По серым фасадам. Такой оказался не ноский,
Разлезся по швам, по проспектам, по улочкам. Зря
Ты прячешь озябшие пальцы в карманы-бистро,
В них мусор чужих разговоров и крошки чизкейков.
Не вывернуть. Всё зацепилось и колко, и клейко.
Ах, как этот город к тебе неприветлив и строг!
Троллейбусов нити из швов неопрятно торчат.
И катится яблочко-эппл по прошлому- блюду.
По старому адресу новые вписаны люди.
Зачем надевала обноски с чужого плеча,
Что в свете безжалостно-ярком весеннего дня
Волочатся следом замызганным серым подолом?
Ты вышагнешь, словно из кожи, скривившись от боли.
Покатятся пуговиц люки чугунно звеня.
Да, будешь не раз примерять на себя города.
Большие и тесные, тёплые и ледяные,
Но все они будут иные, иные, иные...
А тот, самый первый, забудешь. Когда? Никогда.