Душа грустит о небесах,
Она нездешних нив жилица.
Люблю, когда на деревах
Огонь зелёный шевелится.
То сучья золотых стволов,
Как свечи, теплятся пред тайной,
И расцветают звезды слов
На их листве первоначальной.
Понятен мне земли глагол,
Но не стряхну я муку эту,
Как отразивший в водах дол
Вдруг в небе ставшую комету.
Так кони не стряхнут хвостами
В хребты их пьющую луну...
О, если б прорасти глазами,
Как эти листья, в глубину.
Удивительно это гениальное стихотворение Сергея Есенина, опубликованное в его книге «Трерядица» в 1920 году. Начинается с тоски о небесах, а завершается мыслью, мечтой, духовной жаждой – увидеть в высшем прозрении и просветлении глубь своей души. А ведь, по сути, это одно и то же! Царствие Божие внутрь нас!
Невольно вспоминаю слова Льва Николаевича Толстого: «Если тебе тяжело, углубись в себя, и на известной глубине ты найдешь Бога, как только найдешь Его в себе, всё тяжелое станет лёгким, почувствуешь любовь и радость».
Всю свою короткую жизнь Есенин находил Бога и, увы, снова терял Его, мучительно искал присутствие Высшего начала вокруг себя и в самом себе, искал как высшей справедливости в мире и в собственной судьбе, и снова утрачивал душевный и духовный стержень. Об этом свидетельствуют все его поступки и не менее все его стихи и поэмы...
Казалось бы, самое главное уже было дано ему в детстве как прочная основа, как фундамент будущего мировоззрения и веры. В детстве отрочестве Есенин был окружён верующими людьми. Кроме первого школьного наставника – учителя Ивана Матвеевича Власова, на Серёжу большое влияние оказал священник Константиновской церкви отец Иван. Как всякий «законоучитель», священник Смирнов старался приобщить своих учеников к «правде Христовой». В округе не было человека, который мог бы сказать что-либо дурное об отце Иване, – вспоминала потом двоюродная сeстpa поэта. Сергей бывал не только в храме, но и дома у Ивана Смирнова, порой проводил там целые дни в кругу своих сверстников из учащейся молодёжи.
Показательно, что именно по настоянию этого священника Есенин был определён в Спас-Клепиковскую второклассную учительскую школу. Это была церковно-приходская школа. Именно здесь начал он своё «сознательное творчество», мечтая всю душу выплескать в слова. Во главе школы стоял священник Алексей Асписов, он же вёл уроки Церковной, общей и русской истории, занятия по закону Божьему. Затем его сменил другой священник Павел Агрономов. В субботу вечером и в воскресенье утром Есенин вместе с другими учениками присутствовал на церковной службе.
Свои первые поэтические опыты Сергей показал учителю Евгению Михайловичу Хитрову. Замечательно не столько то, что стихотворение «Звёзды» написано под влиянием Лермонтова, сколько его перекличка со зрелыми строками будущего поэта Есенина, хотя бы с теми, которые прозвучали в самом начале нашей статьи» «Душа грустит о небесах…»
Звёздочки ясные, звёзды высокие!
Что вы храните в себе, что скрываете?
Звёзды, таящие мысли глубокие,
Силой какою вы души пленяете?
Частые звёздочки, звёздочки тесные!
Что в вас прекрасного, что в вас могучего?
Чем увлекаете, звёзды небесные,
Силу великую знания жгучего?
И почему так, когда вы сияете.
Маните в небо, в объятья широкие?
Смотрите нежно так, сердце ласкаете,
Звёзды небесные, звёзды далёкие.
Эти стихи сочинены подростком, которому было 14-15 лет! Безусловно занятия в церковно-приходской школе сказались на темах и образах ранней лирики Сергея Есенина, на всем духе поэзии. Многие мотивы были почерпнуты из Библии, навеяны церковно-христианскими представлениями.
Проходили калики деревнями,
Выпивали под окнами квасу,
У церквей пред затворами древними
Поклонялись пречистому Спасу.
Пробиралися, странники по полю,
Пели стих о сладчайшем Исусе…
Младшая сестра Сергея – Шура вспоминала, как под впечатлением праздника Троицы её брат написал стихотворение «Троицыно утро, утренний канон…»
Троицыно утро, утренний канон,
В роще по берёзкам белый перезвон.
Тянется деревня с праздничного сна,
В благовесте ветра хмельная весна.
На резных окошках ленты и кусты.
Я пойду к обедне плакать на цветы.
Пойте в чаще, птахи, я вам подпою,
Похороним вместе молодость мою.
Троицыно утро, утренний канон,
В роще по берёзкам белый перезвон.
Тут и там в ранних стихах Есенина христианские символы перемежаются с народно-песенными, фольклорными образами, сравнениями, параллелизмами и тем самым и на фоне крестьянской тематики определяют оригинальную, чисто есенинскую интонацию! Вслушайтесь: «Церквами у прясел рыжие стога», «и под плач панихид, под кадильный канон всё мне чудится тихий раскованный звон», «Все единому служим мы Господу, возлагая вериги на плечи», «Пробиралися странники по полю, пели стих о сладчайшем Исусе», «Кто-то помолился: «Господи Исусе», «И вызванивают в чётки ивы, кроткие монашки», «пойду в скуфье смиренным иноком». Тут же опять, как сквозной образ, о котором я уже говорил: образ звезды:
Хочу концы земли измерить,
Доверясь призрачной звезде,
И в счастье ближнего поверить
В звенящей рожью борозде.
А ещё стихи «Пасхальный благовест», «Молитва матери», а ещё «У лесного аналоя воробей псалтырь читает». Узнаваем образ Христа среди русской природы:
Прошлогодний лист в овраге
Средь кустов – как ворох меди.
Кто-то в солнечной сермяге
На ослёнке рыжем едет.
Прядь волос нежней кудели,
Но лицо его туманно,
Никнут сосны, никнут ели
И кричат ему: «Осанна!»
Среди этих поэтических строк вырастает Есенинский шедевр, украсивший первую книгу поэта «Радуница», вышедшую в 1916 году: «Шёл Господь пытать людей в любови…» Стихотворение достойно продолжило великую традицию русской поэзии – с тех пор, как поэт 19-гo столетия Фёдор Иванович Тютчев впервые дал образ Иисуса Христа в русской, национальной окраске, среди русской природы, русского народа: «Удручённый ношей крестной, всю тебя, земля родная, в рабском виде Царь небесный исходил, благословляя…»
А вот стихотворение Сергея Есенина:
Шел Господь пытать людей в любови,
Выходил Он нищим на кулижку.
Старый дед на пне сухом в дуброве
Жамкал дёснами зачерствелую пышку.
Увидал дед нищего дорогой,
На тропинке с клюшкою железной,
И подумал: «Вишь, какой убогой,
Знать, от голода качается, болезный».
Подошёл Господь, скрывая скорбь и муку:
Видно, мол, сердца их не разбудишь...
И сказал старик, протягивая руку:
«На, пожуй... маленько крепче будешь».
Поражает не только образ Христа, но и того нищего старика, который отдаёт последнее незнакомцу, не зная даже, Кто перед ним! Вот образ человека широкой русской души, открытой любви и добру, истинного христианина! На память сразу приходят слова Господа о том, что то, что мы делаем для другого, то мы творим для Него, для Бога (Мтф. 25:40)
Вот драгоценная бездна сердца и стиха Сергея Есенина! Поэт словно стремится в каждом рассмотреть это высшее, Божье начало. Странники в поэзии Есенина несут в себе образ Христа, удивительно смиренного и убогого в своём земном умалении. Господь принял «образ раба». И кажется, поэт словно боится не заметить Бога, пройти мимо Иисуса. Вот оно, подтверждение этой мысли:
И в каждом страннике убогом
Я вызнавать пойду с тоской,
Не помазаемый ли Богом
Стучит берестяной клюкой?
И, может быть, пройду я мимо
И не замечу в тайный час,
Что в елях – крылья херувима,
А под пеньком – голодный Спас.
Стихотворение 1914 года. Автору 19 лет… Чудесно рифмуются, согласуются, гармонируют русская природа, «родина кроткая» и кроткий Спас. Помните? – «Пахнет яблоком и медом по церквам твой кроткий Спас»!
Потом в поэме «Товарищ» Есенин напишет:
И ласково приемля
Речей невинных звук,
Сошел Иисус на землю,
С неколебимых рук.
Но будет и пророчество накануне революции, предчувствие, подобное тому, которое в свое время выразил Лермонтов: «Настанет год, России чёрный год, когда царей корона упадёт…» А Есенин напишет в 1916 году:
Плещет надо мною
Пламя красных крыл…
И дальше:
Только знаю: будет
Страшный вопль и крик,
Отрекутся люди
Славить новый лик…
Что же потом произошло с поэтом, написавшим: «И молиться не учи меня, не надо…»? Да, он признавал, что «черти в душе гнездились», хоть и «ангелы жили в ней». Были созданы мучительные строки многих стихотворений и, конечно, поэмы «Черный человек».
Лукавый подстерегает каждого человека, играет на его слабостях, побеждает нередко соблазном: вина, успеха, плотского наслаждения. Происходит страшное опьянение и – падение во грех. Христос не зря говорил своим ученикам – апостолам о необходимости укрепления веры. Иначе может победить сатана, овладеть душой слабого человека. Не то ли случилось с гениальным поэтом, непревзойдённым лириком, певцом родной земли и в то же время автором «Москвы кабацкой»?
Голова ль ты моя удалая,
До чего ты меня довела?
Всё понимал и потому признавался: «Друг мой, друг мой, я очень и очень болен!» Но не оставалось уже сил победить чёрного человека в себе, тёмную силу князя тьмы, так хитро через «друзей», собутыльников сумевшего обольстить, опьянить поэта, погубить его. Так рано…
Но мы припадаем к чистому источнику его поэзии, к сердцевине его души, к вечному детству – «к концу душевной глуби»:
Я странник улогой,
Лишь в песнях живу,
Зеленой дорогой
Ложуся в траву.
Покоюся сладко
Меж росновых бус.
На сердце лампадка,
А в сердце Иисус.