Проигравши сегодня в метаньи ядра и копья,
Я хочу победить в марафонском забеге,
Выше всех на спортивном стоять пьедестале.
Все смешным, тонконогим и слабым считают меня,
Потому так стремлюсь я к заветной победе:
Пусть измучен я буду, но первым в финале.
Нарушая шуршаньем кроссовок и шорт тишину
Виноградников, где среди поспевающих ягод
И среди распластавшейся на шпалерах лозы
Я бегу изнывая от жуткой жары скрежеща: дотяну!
Мне мерещится: я среди многоярусных пагод,
Бесконечно стоящих вдоль всей беговой полосы...
Мне знакома стратегия бега, читал я о ней,
Длинноногая Нина нам также о ней говорила:
Бегуну-марафонцу важна тренированная дыхалка...
Растянуть эти силы, что дремлют во плоти моей,
Пусть поется пульсируя у виска, чтоб бодрила,
Эта долгая, нудная с раз-два-три на четыре считалка...
Там, на финише, судьи готовят лавровый венок,
Среди прочих других ольвиянка стоит молодая,
Я мечтаю ее обнимать и за руку держать, замирая,
Слыша сердце свое, будто я на убое телок...
Вдох и выдох опять в ожиданьи желанного рая,
Снова, в тысячный раз я считалку свою повторяю...
Оторвавшись на старте, немного понизил я темп,
И давно мне не слышен соперник, что дышит мне в спину,
Наклонились столбы с тетивой как мой тренер с секундомером,
И тогда ускорять начинаю я бег, степ бай степ,
Будто тренер Михалыч (не любит тянущих резину)
Прокричал: ну же, дикая кошка! Давай же, пантера!
О, Гермес, помоги, мне столь нужный урок преподай...
Наблюдая, порадуются олимпийские боги...
Подтолкни кадуцеем, Гермес, - полечу я к победе...
Оставляю один за другим за спиной
города...
Мне на обувь бы крылья твои, я б не чувствовал ноги...
Возвестят обо мне по Элладе все трубы из меди!..
Вот уже стадион, это финиш... Умыться б водой...
Просигналит свисток... Что ж, судья, я к тебе приближаюсь...
Беглым взглядом скольжу по теснящимся за огражденьем...
Замечаю я взоры красотки
Моей молодой,
В этих черных глазах отношений лирических завязь.
Так скорее, скорей! - тороплю я свое награжденье...