ТРЕТИЙ РАЗДЕЛ. ДЕЛО
I.
В высшей степени раздосадованный бургомистр метался по кабинету и ворошил бумаги; пот лил с его лба.
Гордон старался успокоить его.
— Послушай-ка, дядя, такая суета тебе не к лицу. Право, смешно: тебя выводят из себя сущие пустяки.
— Ах, пустяки! Скажешь тоже! Подумай только: пятая прокламация за месяц! Пятая! Одна опасней другой! Неслыханное безобразие в нашем городе!
— Тебе осталось привыкнуть. В иных провинциях власти принимают подобное без особых волнений. Тебе на ум пришли революции, убийства, делёж собственности. О нет, милый дядя, не думай о худшем...
Бургомистр недоверчиво воззрился на племянника.
— Ты полагаешь, что листовки не сулят никакой опасности?
— Не совсем. Но помилуй, дядя: ради полнейшего общественного покоя пришлось бы бросить за рештку не мешьше двух миллионов социалистов, анархистов и прочих им подобных. Власти не погут себе позволить тотальной санации. Напротив, они вынуждены принять и узаконить всевозможные политические партии, притом не ущемлять их свободу агитации. Что до подпольного кружка бунтовщиков, то тебе следует с допустимой суровостью удушить его в зародыше...
— Ах, так?! Ну да...
— Не иначе! Но тебе слудует действовать на свой страх и риск. Попросить помощи у государства значит обнаружить собственную несостоятельность. А прибегнув к военной помощи, ты можешь поплатиться местом. Забивший тревогу до срока, в правительственных кругах ты тотчас приобретёшь реноме паникёра. Подумай только, во что тебе может обойтись чрезвычайное положение в нашем городке!
Смущённый бургомистр заходил по кабинету.
— Да-да. Ты прав. Я в общем не намереваюсь прибегнуть к крайним средствам. Но совершенно не справляюсь с текущими обстоятельствами. Шниттлер по утрам приносится ко мне и взывает о помощи: его рабочие бунтуют... Полюбуйся: вот новое письмо фабриканта!
Гордон с интересом прочёл послание.
— На мой взгляд, совести у него нет. Тебя не касаются последствия его произвола. По вине Шниттлера рабочие бунтуют, не иначе. Этот негодяй насилует понравившихся ему девушек в конторе. Пусть наконец сам попытается обелить себя в глазах рабочих. Займись ты его делом, навлечёшь на себя гнев униженных пролетариев.
Поражённый бургомистр застыл на месте.
— Ах, вот как обстоит дело! Доходили до меня слухи, но я не пожелал поверить им.
Гордон разошёлся.
— Его ты должен арестовать. Он поганит весь город. Его развратная натура– вот истинная причина твоей и нашей также тревоги. Он единственный виновник успеха революционно агитации в городе.
— Так! Ты несомненно прав. Я примерно проучу его. Ишь каков: вначале жаловался, просил о помощи, и наконец осмелился мне грозить!
— На следующее воззвание я отвечу ему от твоего имени!
Объяснение наконец растрогало бургомистра до глубины души.
Станислав Пшибышевски
перевод с польского Терджимана Кырымлы