Июльский ранний росяной рассвет
лениво золотит верхушки тёмных елей.
Он просыпается, садится на тахте и еле-еле,
держась за стул, встаёт -
как хорошо: в одежде лёг, проснулся – и уже одет.
На керосинке наготове тёмно-синий чайник,
душица в старенькой латунной кружке,
туда же мяты – у болот вчера нашёл случайно...
Вдали заводит свой обычный ритуал кукушка -
привычно, надоедливо, печально:
считает годы и гудки далёких поездов –
оттуда, где порядок жизни нов,
где скоростная новая дорога всё изменила, до основ.
А здесь Бог знает сколько лет как тишина на перегоне.
Всё обветшало: крыша и крыльцо, и кирпичи,
угля не дали, на дрова нет сил – и не хватает теплоты печи,
по стенам сырость, в будке – как в простуженном вагоне…
Кукушка… Да когда ж ты замолчишь!
Ну, где тулуп? Так холодно с утра, но как сидеть без дела!
Десятки лет как всё одно, но ведь не надоело!
Казённый инвентарь, как прежде, требует порядка:
подправить щит, проверить все флажки и инструменты,
заполнить график и, как полагается, журнал и документы,
ещё капусту прополоть на дальней грядке.
Жаль, не посеял кабачки – не до ассортимента
семян и саженцев здесь было по весне
на рынке близлежащего посёлка…
Эх, был бы здоровее и сильней –
расширил бы участок до ручья, где ёлки:
там начинается лесок, за ним река и плёс,
ромашки на опушке – в них схоронен пёс,
его прошедшею зимой в ночи загрызли волки…
Кукушка не стихает – как всегда, насторожЕ,
зовёт проверить поднадзорное хозяйство:
и хоть оно не в деле много лет уже,
но колея не терпит разгильдяйства.
Речною галькой, как мозаикой, украшены откосы,
и шпалы тщательно пропитаны смолой.
За пару вёрст отсюда к югу, где поляны для покоса,
флажком отмечен рельс, что лопнул от мороза -
глаза ещё способны видеть даже самый малый сбой
и непорядок, и размывы на участке полотна.
На днях придётся снова чистить стрелки…
Племянница вчера была, зовёт к себе: живёт одна,
в избе сплошные недоделки -
помочь бы надо, да куда ж всё это бросить!
Вот на носу дожди и осень,
успеть бы побелить бордюры и столбы…
И ничего не нужно больше от судьбы -
сбылась однажды давняя мечта детдомовского детства -
свобода ото всех и от всего.
Обходчик сам себе и генерал, и рядовой,
опять же - нет чужого глаза и соседства.
А что закрыли перегон, и домик вычеркнули из реестра -
так мало ли что стало бесполезно,
по этой жизни каждый путь – кривой…
И счастье нужности – как те ромашки на опушке:
малы, но радуют – какой с них спрос! -
всё лучше, чем всю жизнь искать гнездо кукушки.
А поезда… Что поезда… В них не летать…
Ну, разве под откос…