АЛЕКСЕЙ АНАТОЛЬЕВИЧ КАРЕЛИН
Содержание:
ГРАЖДАНСКАЯ ЛИРИКА:
“КОРМУШКА В ЯНВАРЕ”
“ШЕВЕЛЮРА”
“ЗАПАХ”
ИСТОРИЧЕСКИЕ ПОЭМЫ:
“КРОВАВОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ”
ПОЭМА «Я РУССКИЙ!»
ЛЮБОВНАЯ ЛИРИКА:
«Моей N»
«БУТОН»
«ЛЮБИТЬ КОРОЛЯ»
ГРАЖДАНСКАЯ ЛИРИКА
«КОРМУШКА В ЯНВАРЕ»
1
Срываясь вниз, как будто камикадзе,
Что в переводе “ветер божества”,
Подчёркивая нужность баловства,
Они – как божество, коль разобраться.
Лимонно-недозрелый цвет брюшка
Мелькает смазанно на грязно-сером снеге.
И этот темп от голода в побеге
Лишь продлевает жизнь исподтишка.
2
А в минус десять стоит падать ниц.
Зима в правах. Кормушка – выход к свету.
Пусть корм купил по совести совету,
Моя рука опять спугнёт синиц.
И выстрелом захлопнется окно,
Сигнал дав торжеству среди мороза.
На час отступит голода угроза
И стайка упорхнёт опьянено.
3
И я один останусь вновь в окне,
Обозревая снеговые дали,
И сожалея, что на корм не дали,
И я без средств в январской беготне,
Где в этом мире денег я – лишь гость
В холодной правде минуса и снега,
Где есть лишь завтра утро печенега.
Где семечек осталось лишь на горсть.
ШЕВЕЛЮРА
Без шевелюры
я страшон –
Исколесили череп шрамы.
Как украшают
фрески храмы,
Так мой бывалый корнишон
Облагорожен.
Рост волос,
Как льва
отпущенная грива!
Плевать, что кто-то
смотрит криво -
Я для жены своей
Колосс.
Что пятьдесят!
Мои годки –
Они лишь радуют де-юре...
А вот поэта шевелюра –
Мои от Бога завитки
Покрыли шёлком
боль потерь –
В Афгане
сгинувшего друга.
Косу когда сплетаю туго,
То закрываю боли дверь.
Вбиваю
гвозди
в этот
ад,
Когда мой череп
в шлемофоне
Горел
и жарил в жуткой вони
Вкладных.
И выжил я,
солдат,
И до приказа
сотня дней
До блеска
лезвием лобзала
Меня.
Я помню гул вокзала.
И стайка вспуганных детей
Смотрела долго мне вослед,
Когда их угостил конфеткой.
И шрам на лбу
пугал их меткой.
Затянутый в шинель скелет
Доселе мясом не оброс –
Лишь сухожилия и связки;
И оберег
от свистопляски,
Что от кошмара
произрос.
Я знаю
массу шевелюр:
Обрей –
и голова – коленка.
Как будто снята
с мозга пенка –
Миллиметровый
лишь велюр.
И неприкрытая печаль
Оскала
зэка и скинхеда...
Есть что-то в том
от людоеда.
Но отпусти
и размочаль
Копну волос
и станешь – Бог!
И Дон Жуан
в тебе что надо.
И чья-то
женская помада
Тебе подарит
губ ожог…
О, кучерявцы
всех мастей!
За рост волос моих
простите!
Отфильтровав
причёску в сите
Моих изломанных костей,
Несу я гордо
свой парик –
Ведь им судьба
моя прикрыта.
Лишь не стригись –
всё шито-крыто...
О, шевелюра –
боли крик!
29.02.2016 15:53
РНК 2/03/2016 14:45
«ЗАПАХ»
Той,
я кому
вдруг улыбнусь в метро,
Я буду пахнуть
призрачной надеждой.
Шампанским,
ландышем,
колодою таро,
Ещё изысканной,
с иголочки, одеждой.
Той,
кто желает
страстно так меня,
Я пахну яростью,
комком адреналина,
Желанием пронзить,
рывком коня,
Когда пожар,
горящая долина.
Той,
для кого
согрею я постель,
Я буду пахнуть
нежностью и болью,
Как ударяет
первой пробы хмель,
Когда вдруг сон
приходит к изголовью.
Я для любимой
Буду в горле ком
И молоком
Её грудным
младенца,
Ещё –
хорошей выдержки вином,
И свежестью
из ванны полотенца.
……………………
Я для врагов
пах яростью.
И боль
Моя зловонно пахла
гнойным мясом,
И вдохновеньем пахла
моя роль,
Когда,
прожекторами
опоясан,
Я для полка
читал свои стихи,
Солдат тех,
Что, как я,
долг отдавали…
Я пах раскаяньем,
когда мои грехи
Священник отпускал.
Тогда едва ли
Осознавал,
чем пахла кровь Христа,
Когда его распяли
на Голгофе.
И пахли
вожделением уста
Когда свободу
Пробовал, как кофе.
Я гуталином пах,
Когда домой
Вошёл солдатом
в отпуск,
на побывку,
Когда я маму обнял,
то строфой
Не передать,
чем пах,
лишь так,
обрывки:
Конвертами,
ванилью,
и ещё -
её валокордином,
пирогами…
Она,
уткнувшись,
плакала в плечо.
И пах я для неё
тогда богами.
И не забыть мне
Этот тяжкий груз,
Когда крыл духов
Трёхэтажным матом.
Тогда я пах
как пахнет только трус,
Который
поливает автоматом.
Я пах ещё
Расплавленным свинцом,
Когда меня
Наш ротный обнял крепко.
Он был для нас
примером
и отцом.
Так пахнут командиры
очень редко.
И пахла спиртом
Красная звезда,
Когда мой орден
В кружке обмывали,
Я пах вагоном –
Так, как поезда –
Советские,
А прочие – едва ли.
Свободой,
Воблой,
Пивом «Жигули»
И прошлогодней ватой,
Что я вынул,
Когда сорвал окно.
И слёзы жгли
От тоста
за «Груз-200»
стоя,
и скул
Тогда моих играли желваки…
И пах, как Брут,
Когда бил морду гаду,
Когда в купе
блатные чуваки
Подсели,
оскорбив мою награду.
О, запахи,
О, их полутона!
Я помню каждый,
В бесконечной гамме,
И жизнь моя
Из них вся сплетена,
Я в запахах,
В их колдовстве,
На грани…
И поцелуй ли
Или боли шок –
Дай Бог мне запах,
А не запашок!
ИСТОРИЧЕСКИЕ ПОЭМЫ
«КРОВАВОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ»
Посвящается моему редактору Нике Кеммерен
1
Ах, зачем же тебе это всё фарисейство!
Это шествие — Богу угодное действо?
От молитвы твоей — до солдата злодейства,
Ах, зачем же ты так, поп Гапон?
Ах, зачем же тебе, казаки чтоб орали?
Ах, зачем же забыл ты истоки морали,
Чтоб хоругви кровью рабочих марали,
И стрелял бы в толпу солдафон?!.
2
И казачья нагайка по спином летала,
И лицо разрубила булатность металла,
И толпа, обезумев, рвалась и метала
В безучастность: «Господь, сохрани!»
Под команду: «Пали!», вой собачьего лая
Подвернулась нога у царя Николая,
И не дрогнула шашка... Эх, победа гнилая
Окровавленной пятерни!
3
Ах, зачем же тебе это надо, Георгий?
Ты бы лучше был падок, как Распутин, до оргий,
Чем проделал с народом такой путь недолгий
И умылся в невинной крови!
Дети падали, как на охоте подранки,
Как же план удался у агентов охранки!
Ох, аукнется завтра им кровь голодранки...
На груди хоть ты рясу порви!
4
И куда же ушла эта вся благородность?
На балкон царь не вышел. И где же народность?
Он помазанник божий. И Богу в угодность
Должен чтить был монарха девиз!
И народности гнев пал на самодержавье.
И на сто с лишним лет в души вырвалось ржавье.
Православия нет. Лишь кровавое, вражье...
Отчего же тогда царь завис?
5
Ждут тебя, государь! Покажись ты народу!
Дай же веру в себя ты рабочему сброду!
Покажи же свою монархиста породу!
Но а ты, будто трус, лицезрел.
И не вышел в народ, и не принял петиций,
Дал отмашку стрелять. И подстреленной птицей
Пала вера в царя. В чём же смысл репетиций?
Дом Ипатьева. Утро. Расстрел.
6
Будут те, кто пролил кровь свою в воскресенье,
Кто так верил в тебя и до самозабвенья, —
Ждал не пули, не шашки, а благословенья
Вторить «Боже, царя храни!»
Кто детей посадил на отцовские плечи,
Чтобы лучше те слышали царские речи,
Но прошли они к Зимнему — так недалече
До штыков с казаками брони.
7
Эх, зачем же цепным ты дал волю собакам
И поверил не люду — бумагомаракам!
И на страждущих кавалерийским атакам
Дал добро ты зачем, государь?
Толпы тех недобитых ушли к комиссарам.
Растащили страну — и всё стало кошмаром,
И империя вспыхнула страшным пожаром,
И легла жизнь твоя на алтарь.
8
Эх, зачем же колола казачья пика!
Мать убитой малышки металась и дико
Слышать смерть под копытами. В боли до крика
И в багровом снегу умирать!
Тех, кто завтра царя за народ расстреляет
Нынче шашка казачья благословляет.
Запах крови и пота в мороз вдохновляет,
Чтоб росла окровавленных рать!
9
Чтобы кончилась этой России эпоха,
Когда верен царю до последнего вздоха
Был народ. Чтоб повёл его новый пройдоха
Перед кем лишь мальчишка — Гапон.
Ах, зачем же тогда казаки так орали?
Ах, зачем же царю было не до морали,
И хоругви кровью рабочих марали,
И Христа расстрелял солдафон?!
25.10.2014 21:00
Редактура Ники Кеммерен
25.10.2014 22:01
ПОЭМА «Я РУССКИЙ!»
Я был крещён. Я князь Владимир
И я вбивал святое в Русь.
Терпел монголов наглых и мир
Мне игом стал. И не берусь
Сказать, как я горел и падал
И поднимался вновь с колен.
И снова жизнь казалась адом,
И снова угоняли в плен.
Иной лишь раб. И что такого?
Но стал я Дмитрием Донским.
Я выбрал поле Куликово,
Меч взял с намереньем благим.
Орда не встретила там труса,
И цепи рвал я и метал.
И знамя с ликом Иисуса,
И в голосе моём металл.
Я воин — Александр Невский
И гнал я рыцарей, как псов.
Их на Побоище бил зверски,
Спас Новгород и взял я Псков.
И коченел я в день морозный
И был мерзавцем я с крестом,
Был подлецом Иваном Грозным,
Опричником я был притом.
Я был Борисом Годуновым.
Пожарский с Мининым — вновь я.
Я ополченье поднял словом,
И смертью стал я для вражья.
Я тать, бунтарь. Мой дух заразен,
Меня воспел в веках народ.
Донской казак я — Стенька Разин!
Во мне восстания оплот.
Меня с дружиной истребили.
Кучуму стал я злейший враг.
Но покорил я ширь Сибири!
Я атаман лихой — Ермак.
И я воскрес Петром Великим.
Стрельцам я головы рубил.
На ассамблеях слыл я диким,
Пороги заграниц обил.
Учился заново. И снова
Я паруса мечты поднял.
И твёрдо знал — моя основа
Суть православный идеал.
И я принёс Отчизне славу
И побеждал я на «ура!»
Азов прославил и Полтаву
И вот опять пришла пора
Костьми лечь, как при штурме турка,
И яркие огни зажечь
Балтийского Санкт-Петербурга –
Чтоб там лилась поэтов речь.
Князь Меньшиков — я из народа.
Я господин и я же раб.
Из эфиопского я рода —
Слуга царя. Петра Арап.
Ответ на тысячи вопросов
Я рвался для Отчизны дать.
Помора сын я — Ломоносов.
И мне наука благодать.
Я Пугачёв — дух вольной птицы!
Я казаков поднял на бунт.
Чтоб не глумились кровопийцы.
Чтоб им хватило лиха фунт.
Из Пруссии дочь дворянина,
Народ в невежестве виня,
Великая Екатерина
Четвертовала что меня.
И враг не раз познал мой норов!
Я гений воинских побед.
Генералиссимус Суворов —
В тщедушном теле веры свет.
Награда для посмертной доли —
Не кавалера ордена.
Мой прах в веках на славы поле.
Убит я в день Бородина.
Не витязь я в тигровой шкуре,
За мной бессмертных бастион
За Русь на вечном карауле
Бесстрашный князь Багратион.
На свете нет больнее доли,
Чем трусость. Честь не замарал.
Я патриот. Барклай-де-Толли,
Шотландец. Русский генерал.
Я стал загадкой для французов!
Прозорлив был один мой глаз.
Да, сдал Москву. Да, я — Кутузов.
И я немало жизней спас.
Что мне до живописных видов?
Войне — до блеска эполет?
Я генерал Денис Давыдов!
Я партизан, гусар, поэт.
Я Пушкин — гений парадокса!
Арапа кровь во мне кипит.
Я дворянин от инородца,
Но русский духом. Я — пиит!
Я декабрист. Первопричина.
Повешен. В каторге сгноён.
Я — патриот и дурачина.
Я глупость духа всех времён.
Я коммунист и я священник.
Я монархист и я монах.
Доверчивости вечный пленник —
Солдат с ребёнком на руках.
Я патриот бесстрашный или
Безбашенный навылет в грудь.
Я русский. Так меня слепили.
Я многолик, и я как ртуть.
Я миф — строитель коммунизма.
И я философ — Лев Толстой.
Ульянов я до фанатизма.
Я — Ленин, я вражды настой.
Я Горький, Троцкий, я Бухарин.
И Сталин, — это я.
Я Циолковский и Гагарин
И, ярость затая,
Лечу, как птица, без потуги
Моей большой любви.
Я бесконечность...
Баха фуге уподобляюсь и
Дзержинский я и, зла добавив, —
Ягода — нелюдь-человек.
Я Фурманов и я — Чапаев.
И я взорвал двадцатый век!
И я в двадцатый век ворвался
Не понимая, где подлог,
Я революции отдался —
Есенин, Маяковский, Блок.
Я Карбышев. И я Гастелло.
Сгоревшая Хатынь.
Я Сталинграда в пекле тело,
Что выше всех святынь.
И я легендой стал для внуков.
Победу я ковал!
Я маршал. Я Георгий Жуков —
Войны девятый вал.
Я Шолохов и я Булгаков.
Я боль родной земли.
Я — сорванный цветочек маков.
Я — айсберг на мели.
Я Сахаров и Солженицын.
Довлатов, Бродский я.
Я — вышвырнутый за границы.
В далёкие края.
Бандеры не страшны мне бесы,
Что лезут на рожон.
Антифашист я из Одессы.
Я заживо сожжён.
Я цесаревич. Я Распутин.
Я Николай Второй.
Я президент Владимир Путин.
Кровавою порой
Не выношу иуд капризов.
И словом я горим.
Я русский. Я Авет Тавризов —
Московский армянин.
Я тот, кто знает, что не знает,
Я вечный небосвод.
Я тот, что от улыбки тает,
И крепнет от забот.
Я камень. Я гранит из храма,
Фундамент веры я.
Я тот, что обличает хама,
Я страх для воронья.
Я ртуть, я боль, я вдохновенье,
Я сон, я рандеву.
Я ад, я храма песнопенье,
Я жизнь, я смерть, я рву
И ухожу туда, где ветер.
Туда, где в землю врос.
Я православный,
Сердцем светел,
Я русский,
Я Христос.
8 мая 2014 года
РНК-К 09.05.14
ЛЮБОВНАЯ ЛИРИКА
«Моей N»
***
Мне сказала вчера королева сонета,
Что любовь моя может сравниться лишь с морем.
Я ушёл в снегопад по дороге, где лето,
Где зелёной траве мы свободу проспорим.
И, забыв невесомость в полуденном зное,
В поцелуях любимой я весь утопая,
Позабуду обиды, и лишь неземное
Будет счастье моё и надежда слепая.
«БУТОН»
Я никогда, наверно, не умру,
Хотя, умру, конечно же, бесспорно.
Но только ночью, а не поутру
Хочу я умереть покорно.
Настанет ночь, и всё уйдёт ко сну,
Глаза закроются, мосты поднимут руки,
И вот тогда смерть трону за косу –
Мол, просыпайся, и прошу, без муки.
И я уйду свободно и легко,
С улыбкою счастливой засыпая.
Смерть как вода, парное молоко,
Совсем не страшная и вовсе не слепая.
Она меня потоком унесёт,
Всё у неё расчётливо и мудро.
И, может быть, не оборвав полёт,
В твоём саду бутоном встречу утро…
12 апреля 2007 года
«ЛЮБИТЬ КОРОЛЯ»
Я, наверное, знаю, как трудно любить короля.
Ведь король — он король, даже если он гол, то в короне.
Как любить короля? Ведь ему не нужны якоря,
И трудней королю на порядок, чем белой вороне.
Кто купается в злате – разве это всегда ли король?
Тот украл. Этот взял. А у этого — с дьяволом сделка.
Вот и ходит в короне со скипетром вор или тролль,
А копни ты его и поймёшь — это просто подделка.
Я, наверное, знаю, как трудно любить короля!
Нужно жизнь посвятить королю и пожертвовать многим.
А затем, умирая, никого ни за что не коря,
Осознать: ты жена королю, не козлам длинноногим.
06.07.2014 16:08
Редактура Ники Кеммерен
6/07/2014