Вокруг говорили о скорой весне, а он был не против зим.
Народ сбивался в толпу тесней, ведь кто одинок – уязвим,
А он среди сотен приличных судеб не выбрал себе ни одной,
И город был вроде когорты судей, стоящих сплошной стеной.
Им виделось так: ты овца из стада или же ты пастух.
А он считал себя веткой сада, трогающей звезду.
Не поучал, не давал советов и никуда не звал,
Но слишком уж странным казалось это, и город его изгнал.
И всё не кончалась у них зима, и день был робок и скуп,
И город будто сходил с ума, не в силах прогнать тоску.
На темные крыши ложился снег – никчемная белизна,
Лишь краешек неба во мгле синел, как светлой надежды знак.
А он себе шел да шаг ускорял – так было чуть-чуть теплей.
И вышел к морю, где якоря невиданных кораблей.
Он протянул капитану часы, дождался кивка: «Хорошо!»
И так, под парусом, в край весны, цветов и тепла вошёл.