ОТРЫВОК ИЗ ПОВЕСТИ
В октябре 1981 года Барков получил назначение в испытательную группу на 95 площадку. По всем признакам оно заметно отличалось от его прежних перемещений по службе. Они тогда с начальником группы Виктором Степановичем Разиным даже прошли через собеседования с командованием. Их группа специально создавалась для проведения летных испытаний принципиально нового навигационного космического аппарата «Ураган». Задачу определили предельно конкретно: нужно обеспечить готовность нового аппарата к пуску в предельно короткие установленные сроки. Это тот случай, когда потом никакие объяснения в расчёт уже не принимались.
Идея применения искусственных спутников Земли в качестве главного элемента навигации пришла бывшему флотскому штурману Вадиму Фуфаеву ещё в 1955 году. Наверное, поэтому первое поколение низкоорбитальных навигационных спутников разрабатывалось на базе научно-исследовательского института ВМФ. Позднее к разработкам присоединились и другие научные коллективы.
К началу 1960-х годов ими был разработан облик первой отечественной низкоорбитальной глобальной навигационной спутниковой системы. Предполагалось, что корабли ВМФ Советского Союза станут первыми «пользователями» спутниковой навигации. Однако, потом всё остановилось. Программу ограничили в финансировании и почти заморозили. «Жареный петух» клюнул только после получения разведданных о том, что у потенциального противника - США, почти завершена разработка такой системы. К 1963 году американцы ввели в эксплуатацию свою новую спутниковую систему «Transit». Только после этого, 15 января 1964 года, правительство СССР приняло решение о создании её советского аналога под кодовым названием «Циклон». С этого времени все работы по созданию спутниковой навигационной системы стали официальной государственной программой. Головным разработчиком её назначили ОКБ -10 Михаила Решетнёва, за радиооборудование программы отвечало научно-исследовательский институт приборостроения. Под неё были выделены специальные испытательные базы - океанографическое судно «Николай Зубов» с подводными лодками Б-88, Б-36 и Б-73.
После шести лет опытной эксплуатации четырех навигационных спутников в сентябре 1976 года систему приняли на вооружение. Ключевым отличием отечественной разработки от американской «Transit» стала возможность радиотелеграфной связи кораблей и подлодок ВМФ с командными пунктами и друг с другом. Связь обеспечивалась как в условиях совместной радиовидимости, так и в варианте переноса сообщения от одного абонента к другому, то есть в глобальном масштабе. Так была создана первая в мире навигационная спутниковая система связи «Парус», которая полностью перевернула навигацию в советском флоте. Впервые появилась возможность определять собственное местоположение объекта независимо от погоды, времени суток и года в любой точке Мирового океана.
В 1979 году для обслуживания гражданских судов была введена в строй система «Цикада», лишенная военного навигационного оборудования. Двумя годами ранее ледокол «Артика», основываясь на данных спутниковой навигации, впервые в мире для морских судов достиг Северного полюса. Серьезной модернизацией «Цикады» стала установка оборудования спасения «КОСПАС-SARSAT» или, как её еще называли, система «Надежда», разработанная в омском объединении «Полет». Система спасения появилась после подписания 23 ноября 1979 года межправительственного соглашения между СССР, США, Канадой и Францией по разработке КОСПАС - Космической Системы Поиска Аварийных Судов, SARSAT - Search And Rescue Satellite-Aided Tracking. Она должна была отвечать за поиск терпящих бедствие самолетов и морских судов. Именно советский спутник с оборудованием «Надежда» в сентябре 1982 года зафиксировал первый сигнал бедствия от легкомоторного самолета, потерпевшего крушение в горах на западе Канады. В итоге тогда удалось эвакуировать трех граждан Канады.
Космический аппарат «Ураган» относился уже к новому поколению среднеорбитальных навигационных спутников. Теперь они должны были получить применение не только для «моря», но и для «авации» с «пехотой». Позднее этот проект получил название «ГЛОНАСС» и создавался при участии большого количества организаций: Красноярского ОКБ прикладной механики, Московского НИИ приборостроения и Ленинградского научно-исследовательского радиотехнического института. Ведущая роль в создании основных теоретических положений спутниковой навигации принадлежала научному коллективу Ленинградской военно-воздушной инженерной академии им. А. М. Можайского под руководством профессора Валентина Шебшаевича.
Конечно, тогда на космодроме больше говорили о военном применении такой навигационной спутниковой системы. Речь шла о достижении точности позиционирования наземных и морских объектов до 20-30 метров, устранении ошибок на картах и применении спутников в качестве технического средства для ведения боевых действий, осуществления манёвра на местности, ведения высокоточного огня в любых погодных условиях, бомбометания и нанесения ударов ракет различного класса.
В новую испытательную группу прибыло много молодых офицеров, вчерашних выпускников академии им. А. М. Можайского. Началось комплектование команд и отделений. Становление коллектива, «притирание», связи в нем складывались уже в ходе проведения опытно - испытательных работ. Рядом с молодыми инженерами отделений работали опытные испытатели научно-испытательных отделов управления, представители промышленности. Как тогда говорили, все учились и сами учили других. Многим выпускникам академии тогда часто не хватало общей военной подготовки и умения работать с солдатами. В общем, тех необходимых качеств, которые всегда отличали любого офицера от обычного гражданского инженера или научного сотрудника.
Первая задача, которую пришлось решать прямо с колес – это приёмка рабочего места для испытания космического аппарата. Строители запаздывали с вводом в строй нового монтажно-испытательного корпуса. Представьте себе огромное, с футбольное поле сооружение, предназначенное для размещения специального оборудования, ступеней, блоков и отдельных узлов космических аппаратов, их разгрузку, хранение, сборку, испытания, проверку, пристыковку и перегрузку на транспортно-установочный агрегат. В таком большом сооружении можно было собирать и испытывать одновременно несколько космических аппаратов. Всё это могло бы выглядеть идеально, но военные строители сдавали свой объект заказчикам по частям. Если в одном месте у испытателей уже шла приёмка и монтаж испытательного оборудования, то рядом, за стенкой, всё еще продолжались строительные работы. Надо ли говорить, что прибывшее с завода наземное оборудование, как и все последующие работы имели самый высокий гриф секретности.
Так шло оборудование рабочих мест и подготовка «чистой зоны» к приемке космического аппарата «Ураган». Эту зону не случайно испытатели называли «чистой» поскольку она представляла собой особое помещение с классом чистоты - на кубический метр не более ста тысяч пылинок. Специальная система терморегулирования обеспечивала зоне постоянную температуру и влажность. В ней проводились предстартовые испытания космического аппарата и разгонного блока. Работали там только в белых халатах и бахилах.
Вряд ли стоило говорить о том, что всё это потребовало от инженеров-испытателей дополнительного напряжения сил. Наверное, так был устроен советский человек, что он обязательно должен справиться, а если требовалось, то проявлял героизм, не жалел своей жизни и здоровья. Конечно, уже тогда многие офицеры хорошо понимали, что при правильной организации, героизма и трудовых подвигов ни кому не требовалось. Способ выполнения любых задач оставался предельно затратным по части использования людского ресурса. По-видимому, труд людей в военных погонах обходился государству не слишком дорого. Барков помнил, как его самого после трёх лет напряженных работ едва успели довезти до госпиталя с тяжелейшим приступом язвенной болезни. Их рабочая площадка тогда находилась в 70-и километрах от города. К тому времени он уже не служил в группе и перешёл в отдел научно-испытательного управления. Оказавшись на койке в госпитальной палате, Барков понимал, что его служба на космодроме могла легко закончиться. В общем, ему было о чём подумать… Неизвестно, как об этом узнал его бывший начальник группы, но он в его палате, оказался одним из первых. Баркову всегда везло в жизни на хороших людей.
Всё это было потом, а тогда офицеры испытательной группы с нетерпением ждали оценки своей работы. Её, как известно, всегда делал конечный результат. Уже 12 октября 1982 года был произведен успешный запуск первого навигационного космического аппарата 11Ф654 «Ураган» и двух весовых габаритно-весовых макетов. Все это стало началом большой работы. За время развертывания навигационной системы шесть «Ураганов» оказались на нерасчетных орбитах из-за отказов разгонного блока. В общем, почти каждая новая идея шла в космонавтике непростым затратным путём. Только 24 декабря 1993 года эта система была официально принята в эксплуатацию с орбитальной группировкой в 12 спутников. В 1995 году она была доведена до своего штатного состава в 24 спутника. Орбитальная группировка должна была стать основой системы спутниковой навигации двойного назначения, аналогичной по принципам измерения американской системе NAVSTAR GPS. Необходимый паритет в стратегической гонке вооружений тогда был достигнут.
После расформирования в 1997 году военно-космических сил прекратились запуски «Ураганов», а летавшие в космосе спутники стали изнашиваться и выходить из строя. Интерес к космической навигации у министерства обороны появился лишь после агрессии НАТО в Югославии в июне 1999 года. Благодаря использованию своей системы GPS США смогли наносить точные удары обычным оружием. К тому времени, из-за недостаточного финансирования число российских спутников, работавших на орбитах, сократилось уже до 5. Всё было готово к полной ликвидации российской навигационной системы. Только в августе 2001 года к этой проблеме вернулись и приняли известную сегодня федеральную целевую программу ГЛОНАСС, но это была уже другая история…
Теперь Баркову нетрудно мысленно отмотать назад лет двадцать и вспомнить, как каждое утро, ровно в семь утра, они вместе садились в поезд и ехали на свою 95-ю площадку. У всех было чуть больше часа личного времени, и каждый проводил его по-своему. Пусть никого не удивляет, но в купе талантливые молодые офицеры с «математическим складом ума», склонные к большой науке, в это время добирали утренние сны на верхних полках, вязали шарфы своим жёнам, читали книги, решали на крохотных досках шахматные задачи или попросту «забивали козла» в домино. Каждый раз нужно было настроиться на трудный рабочий день, после которого они возвращались в город не раньше одиннадцати вечера. Последний «мотовоз» шёл медленно, почти два часа, собирая дежурные смены со всех полустанков длинного железнодорожного пути. У многих из них, работавших тогда в одном коллективе, сложились не только служебные, но и близкие товарищеские отношения. Они поддерживали их в течение всей дальнейшей службы на Байконуре и далеко за его пределами.
Суровые случались на Байконуре зимы. О них было хорошо написано у Ченгиза Айтматова в «Буранном полустанке»: «Весь тот январь был очень морозным и мглистым. Ветры ошалели. Набухала, напрягалась стылая мгла в непроглядных небесах. Дико, уныло, пусто просвечивалась с трудом луна блеклым одиноким пятном. Мороз жег щеки. Вдохнуть морозный воздух было страшно – казалось, легкие разорвутся». В такое время больше всего доставалось наземным стартовым расчетам и особенно работавшим непосредственно на фермах и площадках обслуживания. Нередко на пронизывающем ветру от мороза прилипали руки, не выдерживала и отказывалась работать техника, под нагрузкой лопался металл. Могли выдерживать только люди, и они продолжали работать. Заказать погоду испытателям было не у кого, а ракету готовили точно к сроку, в установленное расчетное для запуска время.
Самым волнующим событием такой долгой и напряженной работы каждый раз становился запуск. В это время всех людей с близлежащих жилых и производственно-технологических площадок эвакуировали на безопасное расстояние. На старте оставался только расчет, занятый в пусковых операциях и находящийся в защищенных сооружениях. Тщательно отслеживалась метеосводка и направление воздушных потоков в зоне проведения работ. Точное время запуска знали все. С каждой минутой волнение нарастало. В этот раз уже задержек не было, всё точно по регламенту. Отошли фермы обслуживания. Теперь ракета стояла одна, словно Александровский столп на Дворцовой площади. Начался запуск мощных ракетные двигателей. Мерное дрожание земли постепенно перерастало в сплошной гул, а потом на старте всё вспыхивало яркой, ослепительной вспышкой. Вблизи людям казалось, что от мощного грохота лопался воздух. Многотонная ракета-носитель «Протон» на мгновение зависала над стартовым комплексом, а потом стремительно уносилась в небо. Можно было увидеть, как в небесной синеве отделялась первая ступень. Ракета уходила дальше, превращаясь в святящуюся звезду. Потом все считали секунды, минуты времени отделения ступеней, включения разгонного блока и вывода космического аппарата на расчетную орбиту. Космическому аппарату важно было не потеряться. C ним поддерживалась постоянная связь, он должен начать свою работу на орбите. Только после этого можно было пить шампанское за успех. Впрочем, иногда за испытателей это делали совсем другие люди, кто к работам не имел отношения. Случалось, что в состав боевых расчетов при запусках включали людей посторонних, не служивших на космодроме. Участие в таких пусковых работах для многих считалось делом престижным. Оно способствовало служебному росту и открывало дорогу к правительственным наградам.
На скромном праздничном столе многих испытателей в такие дни чаще присутствовал другой, более доступный для всех спирт, выделявшийся на обслуживание техники. Говорят, что «голь была на выдумки хитра»: среди офицеров находились мастера, превращавшие технический спирт в напитки с изысканным вкусом рома, ликера и коньяка. Зато там всегда было о чем вспомнить и кому сказать доброе слово.
Если быть честными, то эта романтика стартового комплекса мало касалась большинства инженеров испытательной группы. Их работа завершалась стыковкой космического аппарата с разгонным блоком и его выводом из монтажно-испытательного корпуса. Сфера их интересов – телеметрия, предполётная проверка готовности космического аппарата. Для непосвященных - это получение информации о исправности его узлов и систем на основе измеряемых параметров: напряжения тока, давления, вибраций, температуры, точном выравнивании антенн, раскрытии солнечных батарей и многом другом, что в дальнейшем происходило с космическим аппаратом после пуска ракеты...
Вряд ли кто-нибудь из этих молодых лейтенантов сожалел об этом времени, считал его потерянным для себя. Большинство из них и теперь называют его лучшим в их жизни. Представьте себе удивительный мир, где утром в вагоне вам улыбались, выслушивали, а при домашних неприятностях пускали к себе ночевать и одалживали до получки денег. Им можно было ходить без страха по самым дальним ночным улицам военного городка, а в их подъездах не выкручивали лампочек. Было удивительное чувство, что каждый человек друг и впереди всех их ждёт жизнь, исполненная самого глубокого смысла.
Возможно, что кто-то из них может размышлять о незначительности своей сегодняшней жизни. Быть знаменитыми и успешными, богатыми теперь выпадает на этом свете ничтожно малому числу людей. Жизнь проходит, а впереди уже ничего не осталось, кроме нищей старости и противного незнакомца в темном коридорном зеркале. Что, уже страшно? Потому что это кому-то из нас давно знакомо. Поверьте, но тогда такое не могло придти никому из них в голову. У этих молодых офицеров было всё, они даже космос считали своим. Жить бы и жить в этом мире, да только нет уже его, а может и не было никогда? Теперь всё это один большой и странный иллюзион…