ОТРЫВОК ИЗ ПОВЕСТИ
Попасть в испытательный отдел управления офицеру части всегда было непросто. Вместе с Барковым тогда служил старший лейтенант Беркович. В общем, на первый взгляд такой же офицер, как и все остальные. Поработав сначала в подразделении, он потом перешёл в службу ракетного вооружения полка: нужно было как-то капитанское звание получать. Ставить его начальником команды не имело смысла, не вырос из него командир. Тут всё и началось... Оказалось, что Беркович вовсе не белорус или украинец, как это могло показаться по его фамилии, а самый настоящий еврей. Причём это было чётко записано в пятом пункте его офицерского удостоверения и во всех прочих документах, хранившихся в увесистой красной папке его личного дела.
Каждый офицер глубоко уверен, что в кадрах о нём знают всё. А Беркович никогда и не скрывал своей настоящей национальности, не рассказывал про евреев анекдотов, как это нередко делали другие его соплеменники. В общем, с некоторого времени Берковича стали откровенно тормозить по службе под разными благовидными предлогами. Понятно, что про «еврейскую национальность» ему никто прямо не говорил. Причину, чтобы задвинуть какого-нибудь офицера, его начальникам всегда можно легко найти. Был бы человек, а повод для очередной экзекуции в армии всегда найдётся.
Дело это было сразу после 1985 года, когда в Советском Союзе обозначилась проблема с выездом граждан еврейской национальности на свою историческую родину. В их числе оказалось немало высококвалифицированных специалистов, в том числе и работавших в оборонной промышленности. Получалось, что по этой самой причине Даниила Наумовича Берковича ни как не нельзя было допускать к большим военным секретам. О практическом использовании права нации на самоопределение тогда ещё никто не говорил, но по части их отдельных представителей, как тогда говорили, «процесс уже пошел». Когда Беркович, наконец, понял, что у него на сегодня «неправильная национальность», он сильно обиделся. Что же, ему теперь весь век в капитанах ходить, чтобы под «дембель» стать начальником химической службы? Должность эта среди офицеров никогда не считалась престижной.
Он тогда даже признался Баркову, что многоопытная тётя Циля уже предупреждала его о возможности такой перспективы. Она говорила, что в армии их очень не любят, что еврейскому мальчику лучше быть врачом или адвокатом. На самый крайний случай можно стать даже музыкантом. Даниил с детства рос упрямым и против родительской воли решил быть офицером. Музыкального слуха он не имел, но «Гамбринусом» Александра Куприна крепко зачитывался и даже потом горько плакал в подушку.
Будучи от рождения болезненным ребёнком, Даниил стал обливаться по утрам холодной водой и записался в спортивную секцию. На полигоне Беркович себе не изменил и твёрдо решил доказать всем, что обязательно добьётся своего. Другой бы на его месте махнул рукой, но здесь оказалось задетым достоинство. Даниил по природе был страстен, а «страсть владычествует над миром». В общем, он ни чем не хуже других офицеров. Может, даже лучше некоторых. Беркович считался в части хорошим рационализатором, даже оформил несколько заявок на изобретения и написал пару приличных статей в серьёзный военно-научный журнал. С этого времени он стал служить ещё усерднее, а параллельно принялся ходить на приём по разным высоким кабинетам и просил пояснить, на каком основании ему не дают продвигаться по службе. Скоро начальники уже не знали, куда можно было от него спрятаться. Говорил он аргументировано, ссылался при этом на классиков марксизма - ленинизма. Его выставляли из одного кабинета, а он шёл во второй и третий. Потом подключил туда свою партийную организацию. Как ему теперь откажешь? Офицер он хороший, склонность к научной работе имеет. Вдобавок не пьёт лишнего и хороший семьянин. У него дома четыре девочки: Гила, Дина, Рахель и Хана. Жена - тихая и приятная женщина, медицинский работник с высшим образованием. В общем, теперь это дело грозило получить большую огласку. Даниил Беркович таки добился своего. Командование не выдержало упорной осады и решило сдаться. Уже спустя год он деловито расхаживал с красивой тесненной папкой по штабу полигона, где теперь трудился в научно-испытательном отделе. Такой чести удостаивались не многие заслуженные офицеры. По этому случаю Барков, в числе немногих своих сослуживцев, оказался приглашённым на званый ужин к Берковичам. К столу тогда подавали жареного индюка, мудрёные салаты и фаршированную рыбу…
С солдатами на космодроме тоже было немало интересного. В средине 70-х годов у Баркова в подразделении служили немцы из северных областей Казахстана. Фамилии у них - самые настоящие, немецкие: Мауль, Майер, Крюгер, зато имена, по большей части, были уже русские. В общем, всё это дети и внуки тех, кого в 1941 году насильно депортировали с Крымского полуострова и Поволжья. Как все они любили свою Родину - неизвестно, но служили в армии исправно. Своей национальностью, по большей части, немцы гордились. Иногда даже заносились этим перед другими солдатами. Немцы были исполнительны и отличались особой аккуратностью по части ношения военной формы и личной гигиены. Во всём остальном, они могли оказаться лоботрясами, как и некоторые другие солдаты. Среди них потом оказалось немало любителей алкоголя и желавших приударить за местными девицами. В этом их не смогли остановить запреты командиров и самые высокие заборы с колючей проволокой.
Вопреки существовавшему мнению, этнических немцев или имевших немецкие корни, на космодроме служило много и потом. Были они и среди гражданского персонала. После падения Берлинской стены и объединения Германии 3 октября 1990 года, начался массовый исход немцев на свою историческую Родину. Затронул он и некоторые воинские части Байконура. Правда, среди уезжавших в Германию никогда не было специалистов, выполнявших работы непосредственно на космической технике...
Позднее в подразделения космодрома хлынул массовый поток солдат призванных с Северного Кавказа и республик Средней Азии. Всё это объясняли сложившейся в стране демографией. Тогда некоторые командиры попросту теряли управление в своих частях, другие всерьёз задумывались над политическим завещанием вождя в его последних письмах и статьях. Что-то уже не складывалось, и многим показалась не под силу. Запущенный механизм развала огромной, многонациональной страны стремительно набирал силу, увлекая за собой целые регионы. О национальной гордости великороссов теперь пришлось надолго забыть.
Наверное, многое из этого кому-то потом показалось неизбежным. У других, ещё долго сохранялись иллюзии и надежды на победу здравого смысла. Что делать, если здравый смысл и политическая целесообразность часто ходили по разным сторонам тротуара? Увы, но сегодня патриотом нужно быть в фейсбуке, а не в жизни. Там уже можно быть, кем угодно. Патриотизм теперь, что-то вроде вчерашнего партбилета, пропуска и путёвки для движения по этажам государственной службы. А чем был этот документ без веры в коммунизм? Так, простая картонка. Не потому ли рухнул многонациональный Советский Союз, что все эти коммунисты с партийными билетами, исправно ходившие на свои партсобрания не вышли его защищать в суровый час испытаний? Неужели снова наступим на эти грабли?
Теперь Баркова тянуло назад, в прошлое. Большое всегда лучше виделось на расстоянии. Ему вспомнилось старое кладбище на 13-й площадке, где покоился прах первых строителей космодрома. На нём никогда не было красивых гранитных плит, туда не водили почетных гостей. Там была могила двух солдат из его первой части на космодроме. Они погибли ещё в 1976 году, когда везли в пять утра хлеб на самую дальнюю площадку. Русский и немецкий парень, оба были земляками из Северного Казахстана. Один из них тогда просто уснул за рулём. Они так и остались тогда вместе, теперь уже навсегда…