Советское образование, как нам рассказывали те, кто столкнулся со знаниями нынешних ЕГЭ-шников, было лучшим в мире.
Думаю, были и более высокого уровня знания на этой планете - вот только доступными такие Альмы Матер оказывались детям, которые готовились в элитные слои управленцев "народонаселением". Таких семей на Земле всего около 300 (как заявляет, допустим, российский историк Андрей Фурсов).
Но после них - мы были следующим уровнем. Главным в нашем образовании значится его доступность тем, кто еще только десяток лет назад считался недостойным знаний - "немного в школы шло детей рабочих и крестьян".
Читая роман Охременко Владимира Владимировича (г. Хабаровск) "На краю сознания", неожиданно вспоминаешь именно наше базовое школьное образование.
Если помните, то по истории мы учили в числе прочих работу Томаса Мора в просторечии называемую "Утопия", про идеал счастья для человечества.
"Утопия" если и не пропагандировалась для школьников как коммунизм, то уж как социализм в сказочном виде это точно. Заминка, как помню, была только в отношении автора к вере в Бога. Поскольку советская модель социализма являлась атеистической - то в модели Мора наши люди были бы лишены гражданства Острова Утопия. Подобное положение списывалось на тривиальную причину: иначе церковники [развращенное духовенство по Мору], которые в то время заправляли идеологической машиной на планете, не допустили бы распространения остросоциальной публицистики.
Как же на мой взгляд связаны идеи памфлета 16 года XVI века с романом про современный нейронет, описанный В.В.Охременко.
Четвертой главой "На краю сознания", где описывается "Идеальный Мир".
Вся система нейронета строится так:
"– В лаборатории мы действительно используем около сотни добровольцев для испытания нейронета, – Дарио снова «выключил» эмоции, словно умел делать это по желанию. – Но для этого совсем нет необходимости извлекать их мозги и помещать в банки. Все эти люди живы и здоровы, и с точки зрения нашей с вами, так сказать, объективной реальности находятся в анабиозе. Их тела спят, но мозг продолжает функционировать, используя искусственные системы ввода-вывода.
– Так что же все-таки такое этот «нейронет»? – я проговорил последнее слово громко и как-то торжественно. Наверное, даже слишком.
– Теперь я смогу это вам объяснить, – ответил мой собеседник. – Итак, как мы уже установили, каждое сознание создает свою субъективную реальность. Мы называем это «субреальность». Субреальность наполнена образами, сформированными сознанием, ее порождающим. И субреальность управляется этим сознанием. А при помощи нейронета одно сознание может путешествовать в субреальности другого."
Итак. В 4-ой главе ("голове" если быть точной) мы попадаем в подобие моровской Утопии.
"Город был слишком идеален для моего воображения. Чистые улицы, приветливые прохожие, автомобили без шума и дыма. Здесь уж точно не натолкнешься на подростков, обижающих робота в подворотне! Приветливые прохожие охотно показали нам дом мэра, и даже проводили к нему. Пока мы шли по тротуарам к центру города, нам рассказали, что мэра зовут Луиза Вернер, она же является и главным архитектором города, и двери ее дома всегда открыты для гостей. Все указывало на то, что она и есть творец этой субреальности.
Дом мэра оказался двухэтажным особняком из белого камня, расположенным на высоком противоположном берегу острова, прямо у обрыва. Отсюда открывался замечательный вид на город, по-видимому, сама Луиза предпочитала смотреть на свое творение издалека. Попрощавшись с проводившими нас жителями города, я позвонил в дверь."
Мы становимся свидетелями замечательного разговора:
"– Вы воплотили в нейронете его Утопию?
– Этот город – и есть Утопия. Я буду рада, если вы захотите остаться в нем. Так поступают многие. Здесь каждый может заняться делом, которое ему по душе, развиваться, самореализовываться и жить счастливо.
– Почему вы создали этот город? Ну, то есть, почему именно город, и почему Утопия?
Из окна гостиной весь город был виден, как на ладони. Луиза некоторое время задумчиво смотрела в окно, наблюдая за радужным сиянием, сквозь которое различалась
симметричная паутина улиц. По улицам медленно двигались потоки разноцветных бездымных машин, если присмотреться, можно было различить даже отдельных пешеходов.
– Потому что я хотела воплотить в жизнь то, что никому не удалось воплотить в реальности, – ответила она. – Я насмотрелась несправедливости в реальной жизни, и здесь ее не будет, пока я жива.
– А кем вы были в реальной жизни?
Улыбка исчезла с лица Луизы. Я не хотел затрагивать болезненную для нее тему, но откуда я мог знать, что мой вопрос сделает ее мрачной и грустной? Она молчала.
– Простите, я не хотел… – начал было я извиняться за свой неудобный вопрос, но Луиза перебила меня.
– Ничего страшного. Вы не знали… Вы… Вы просто вызвали неприятные воспоминания, с которыми мне в любом случае придется жить.
– У меня и в мыслях не было обидеть вас, если этот вопрос слишком личный, если он вызывает какие-то неприятные воспоминания, давайте просто сменим тему разговора?
– Нет, не нужно. Я расскажу. Это всего лишь прошлое, мне нет смысла его стыдиться сейчас. В этом городе это было бы неправильным. До того, как я стала добровольцем в эксперименте «Biotronics», я была нищей. Наркоманкой и проституткой из трущоб. Жительницей дна, увидев которую на улице, вы, благородный джентльмен и уважаемый журналист, перешли бы на другую сторону, чтобы я случайно не коснулась вашей дорогой и чистой одежды. Сейчас это в прошлом, и я – мэр и архитектор Утопии. А здесь ваше прошлое не имеет никакого значения. И в этом городе нет нищих."
В этом городе нет нищих!
И не каких-то нищих духом, которых пытаются пояснить всевозможные богословы буксующему в догматах христианства человечеству - там нет нищих в нашем нормальном понимании слова, хотя к нереальному миру, возможно, не совсем верно применять понятия мира материального.
Если честно, то мне несколько трудновато представить мозг человека злоупотреблявшего наркотиками на уровне Идеального Творения. Потому что для подобной очистки мозга (не забываем, Луиза в мире Реалов - спит, то есть частично работает сознание, частично подсознание, в которое закачаны образы "далекие" от совершенства) - требуются колоссальные усилия. На мой взгляд, никто не отменял по "Образу нашему и по Подобию". Это аксиома Творения в этой реальности.
Я исхожу, разумеется, из личного опыта. Но не являюсь единственно возможным "объектом", конечно. И то, что видится истиной мне, исторгнутой на дно "нейронета", чьим-то подлым сознанием, есть вероятность, в случае с Луизой - обыграно в обратном порядке: показать возможности человека, поднятого со дня "цивилизации".
По Луизе лично у меня есть еще несколько вопросов к автору, но, может быть, я задам их в следующем эссе на тему "Граней сознания".