Я с жизнью говорю на языке,
который для меня всё так же нов,
как журавлиный клёкот вдалеке,
иль таянье весеннее снегов.
Наш разговор с ней можно записать,
но лист бумаги выпадал из рук,
не открывалась старая тетрадь,
вдруг отключался от сети ноутбук.
И потому неровные стихи,
которыми я с жизнью говорю,
подкованы по образу блохи –
я им свою больную кровь дарю.
И, вот ведь незадача – каждый раз,
когда не спится дома поутру,
я Музу жду, и жду её проказ –
украсить ими раннюю пору.
Она приходит, как сейчас, одна,
и долго кофе варит в турке мне,
я не могу понять её со сна,
без кофе, что вскипает на огне.
А позже, я счастливый, напишу,
о том, чем эта встреча нам была,
чтобы доверить жизнь карандашу,
строкой, что на бумагу вдруг легла.
02.03.20