На чердаке, таинственном и тёмном,
В шершавом кофре как из кожи Ктулху,
Средь тусклых фото тех, кого не помню,
В бумагах старых пряталась шкатулка;
Зачем открыла я потёртый купол
С цветком и иероглифом японским?
Зачем коснулась белокурых кукол,
Собачки, мишки плюшевого, пони?
Скрипя, пришла в движение сансара –
Очнулось ото сна чужое горе,
Чужая карма, тайна – писем пара
Вспорхнула белой птицей судеб горьких –
И зло и больно мой пронзила палец
Во тьме на дне дремавшая иголка...