Закат окрасил красным крыши и уступил прохладе зной.
Мужчины к древнему колодцу ведут овец на водопой.
Я тоже с тяжестью кувшина иду за влагой ценной той,
Не привыкать мне к трудной ноше, как к скверным взглядам за собой.
Лучи усталые от солнца, мужчин вдали усталый смех,
И слышно где-то хвалу Богу, что сохранил сегодня всех.
А я все шла с своим кувшином и уж нести его не в мочь,
Да кто же мне, такой блуднице, хоть в малости решит помочь?
Но вот на каменной ограде сидит мужчина молодой,
Он как другой не отнял взгляда, а взор поднял к ко мне благой.
Ни похоти, ни осуждения, а лишь всезнания печаль.
И вдруг, и вдруг я осознала, меня Всезнающему жаль.
Он знал, все знал, и сердце видя, не отвратился ни на миг.
И лишь сказал, я утомился, дай мне воды твоей попить.
А я взглянула в бездну очей, исполненных такой любви,
Что говорю, благой мой Отче, не станешь с этих рук ты пить.
Но глянул Он смиренным взглядом, давным-давно меня любя:
И говорит: если бы ты знала, что я пришел спаси тебя.
То ты б сама меня просила воздать тебе воды живой,
Воды в которой будет сила, надежда, вера и покой.
И лишь попробовав однажды ту воду в пустоши своей,
Ты расцветешь прекрасным садом в любви Отца до срока дней.
Ты никогда не будешь жаждать, и будешь знать куда идти,
И правда эта не позволит отстать от Моего пути.
Пей воду жизни, слушай правду, за Искупителя держись.
Я не судить пришел, - а Словом явить, Путь и Истину и Жизнь.