Взгляд был холоден и сыт,
Теми жертвами, что просили амнистии его,
С высотки той, чью верхушку тьма земная закрывает,
Лишь лунным светом, оголяли руки тощие его.
И вот, он тянется рукой,
Гроссмейстер закрытого искусства,
Поставить партии конец,
На потеху публики его.