Я шёл к тому, что издали казалось
Вершиной мира, строго не суди.
Спина долины, рельсы, шпалы, шпалы,
И был огонь, пылающий в груди.
И не было ни сна, ни сожаления,
Уверенность перекрывала всё,
И я в огонь подкидывал поленья,
Не ведая, куда меня несёт.
Конец дороги, будто в лоб и по лбу,
Я думал дольше, правильней, мудрей,
Но сам не смог, не вытянул ту ноту,
Которую легко пел много дней.
Разрушились хрустальные покои,
Вершина мира провалилась в прах.
Огонь погас, уснуло всё живое,
Земли коснулись сырость и зима...
И я сижу в таверне «Старый вепрь»,
Темно и шумно, зло чадит очаг,
Снаружи бог зимы укутал небо
Мохнатой шубой с царского плеча.
И я не знаю смысла и покоя,
Я - ветра звук в прибрежном тростнике.
И книгу я наверное закрою,
Чтоб дальше продвигаться налегке.
Мария Леонтьева
...............
Я верно шёл к тому, что мне казалось
Вершиной мирозданья - не суди...
Но я не знал, - увы, какая жалость! -
Что ждет меня несчастье впереди.
За приступы любовного томленья,
Разбавленные хокками Басё,
За палки, брошенные в огнь любви, и пенье
Ночное соловьев - за всё, за всё! -
Хотел к ответу я привлечь зазнобу,
Забравшись в дом её хрустальный к ней,
Поскольку объяснять - что в лоб, что по лбу
Серьёзность искренней любви моей,
Как оказалось... Тронут за живое
Я этим был и огорчённый - ах! -
Лишился драгоценного покоя,
За будущность испытывая страх.
Но опоздал... За что караешь, Небо?
Она решила, рубанув с плеча,
Стать феминисткой. Раньше знать бы мне бы,
Что ей претит хранить семьи очаг...
Кто объяснит, как вообще такое
Возможно? Жизнь застрянет в тупике,
В развитии остановившись, коли
Пойдут по жизни бабы налегке.