В крестах замылены окошки -
провинций жалобная быль.
В грязи корявою лепёшкой
лежит матерчатая гниль.
И шелушатся рам наряды,
на вишнях гарью порох-тля,
как будто бы вчера снаряды
летали, стены, сад рыхля.
Тут старость квохчет, угасая,
топча двойную колею,
а зрелость камешки бросает
в тех юных, что живут, поют.
Спадает хрустко черепица,
былых балконов вянет грудь,
подол домов линяет, лица
глядят в разжиженную суть
Навёрты липнут на колёса
чернистой глиной. Бисер-сор.
Тут дураком прижжёны лозы,
что дали бы на вина сок.
Стыдятся ум и губы счастья
среди молвы, старух глумных,
среди бескрылых и несчастных,
чтоб не обидеть взлётом их.
Тут быть богатыми опасно.
Здесь вместо клюшек костыли.
Дух, нос сникают неподвластно
средь оглупленья и пыли...