ГЛУШЬ
«Блажен, кто средь разбитых –
На невозделанной куртине,
Прославит твой полёт Сатурн.
Сквозь многозвёздные пустыни;
Владислав Ходасевич».
«Прошлым годом меня судьба
Случайно занесла в олонецкую глушь.
Я шёл по улице Рочдельских пионеров.
За ней тянулась улица Аассаля.
На площадь выйдя Розы Люксембург,
Увидел бюст её на городском бульваре,
Перед артелью швейной.
Потрескавшийся весь и потемневший
За полстолетия;
Горбинка на носу, открытый взор
Напомнили забытый образ Розы.
Я вспомнил мрамор чопорных вельмож,
Безносых и безглазых,
В опустевших
Дворянских парках, в золоте листвы
Иль под дождём осенним.
Вспомнил юность –
Наивную восторженность и план
Монументальной пропаганды.
Подумал о Фурье и Кампанелле,
И о Сатурне тоже.
Мне стало тяжело дышать.
Вихляющей походкой
Юнец ко мне какой-то подошёл,
С копной слежавшихся волос до плеч,
С тупым и наглым взором
Рыжих глаз.
Мне захотелось пнуть его ногой.
Я повернул
К разбитому ларьку,
Понурых двух увидев инвалидов.
Мы молчаливым обменялись взглядом.
Бутылку взяли на троих.
Я долго, пьяный,
Плакал перед Розой,
Прося простить меня,
За что – и сам не знаю.
Какая-то швея
Меня к себе с бульвара увела.
Очнувшись на скамье
Холодною зарёй,
Не смея глаз поднять,
Побрёл, сутулясь,
К станции глухой».
Моисей Цветаин
(«Новый мир», 1989, № 12)