Горничная спустилась с полукровковых одеял,
И приласкала взгляды медленно дышащих ласк;
Сварог все так же славил ветхость заветов,
И заплетал плетённый куст ежевичного снадобья;
В полдень, по прибытию, искорки звенели словно падающие лощинки;
В обмороках, с обмороженными руками, происходили встречи ненастья;
Все более, небрежно и насильственно, смыкала глаза шлюпка;
Хлопок, и ещё один хлопок, воцарился в ершах;
Глеб капнул со столба, словно и не было его у огня;
Глаголы действительно полны слов, так же как мифы полны зависти;
Заведённый мотор обречён на вращение, а полуденный взгляд на прощение;
Париж и скамья подсудимых, лихих и не очень, были-жили;
Одеколон, он же напиток, испит и исполовинчат до мелюзги;
Корма кормилиц кормят, а корма от падения за пределы судна оберегает.