Отвергая хулу и управы,
принимая огни их затей,
словно солнце - весенние травы -
ты безмерно любила детей.
Как лучи его - листья ласкали,
ты их кудри ласкала рукой,
и небесные девы взалкали - *1
быть хорошей и милой такой.
Ну а я обожал твои руки,
как возможно вообще обожать,
я испытывал колкие муки,
когда не мог их ко шее прижать.
Ты носила длинющие юбки,
ты любила сухие цветы,
твои длани так белы и хрупки -
словно статуя белая ты.
Живу в мире на блуд богатейшем,
и здесь тонут без всяких пробоин, *2
восхищён твоим ликом чистейшим -
хоть я лика того недостоин.
Я позабыл что мирок - омерзенный,
перестал эту скверну хулить,
может быть и законы вселенной -
все нужны - чтоб тебя воплотить.
Все светила, скопления пыли,
миллионы годов немоты,
ибо душу творца посетили -
этой ласковой девы черты.
Несмотря на земные упадки,
ты всем девам - клише тиражу?
впрочем это всего-лишь догадки,
и о них я тебе не скажу.
(Я твои расписные перчатки -
крепче собственной шеи держу.) *3
Эта быль многи души убила,
был свидетелем многих смертей,
но на той-же планете - любила,
ты безмерно любила детей.
Они держали тебя за пальто,
и в минуты прекрасные эти -
ты им пела, и слушали то -
восхищённые пением дети.
У окна ты порой застывала,
не опал ни один лепесток,
как природа сама - поливала -
во горшке неприметный росток.
Он тянулся к тебе лепестками,
лепестки на свету распустя,
мне казалось - такими руками
пеленала Мадонна дитя.
Я боялся к тебе прикоснутся,
и с пороками стать в унисон,
я боялся - внезапно проснутся,
и понять что всё это был сон.
Ты любила меня незабвенно,
томно стоя со мной визави,
в мире всё было просто и тленно -
кроме нашей великой любви.
2
Среди шумных народных гуляний -
я как-будто на фреске вампир,
при красотах твоих изваяний -
стал чудесен и радостен мир.
Но я знал каково - ненавидеть,
тяжела сего знания сень,
это как за минуту увидеть,
те поляны, где сумрак и день.
От немилого - освободится,
никого из людей не виня,
не забывши презренные лица -
что за правду хулили меня.
Во мне неба когда-то не стало -
помню я как от боли поник,
но из тёмного быта достала -
ты руками мой горестный лик.
Я увидел простые ромашки -
как величие архитектуры,
а во свете родные кудряшки -
как Моисей Ханаанские муры.
2.2
Я познал и хулу и презрения,
от людей поклонившихся блуду,
понял я - что большие творения -
бесполезно показывать люду.
За секунду стать гостем непрошеным -
так легко в окружении рож,
стать нетрудно забытым и брошенным,
и проданным за маленький грош.
Моё сердце чернело, в ночи -
так не меркли небесные своды,
словно тьма человека со светом свечи -
окружили земные уроды.
Я оставил надежды на скопы телес,
всё что делал - болел, ненавидел,
но как свет от белесых небес -
я твои очертанья увидел.
В терракоте пальто, рубахи чёрная ткань,
на груди хризантема пригрета,
у щеки вознесённая длань,
а не чудится ли мне всё это?
Боже душу мою пожалей -
коль сие - воспаление скуки.
Ты безмерно любила детей,
ну а я - твои бледные руки.
От стихов моих - не поднимал
этот мир пустоглазые лица,
этот мир омерзительно мал,
и с рукою твоей не сравнится.
Люд безумный не знал доброты,
его быль - не-разумности кома,
но того не заметила ты -
красотою аллеи влекома.
Мы гуляли, упадочный град
забывался в пьянящем кружении,
о душевном забыв искажении -
я доволен, спокоен, и рад.
3
В один простой, обычный день,
я покинул неброскую сень,
снаружи было безлюдно и рано,
и как-то знакомо - но странно -
пала наземь обычная тень.
День от прочего не отличался,
тротуары, деревья и свет,
я к тебе по ступеням поднялся,
я узнал что тебя больше нет.
Я покинул твой дом, не чирикали птицы,
небо стало как после дождей,
не заметили этого лица -
за тщетою идущих людей. *4
Тут скопление галок взлетело,
ты мирскому чужа плутовству,
он тебя - инородное тело -
смёл как ветер сметает листву.
Тебя не стало, это вовсе не повод,
на секунду заткнуть их чертог,
я представлял твои очи - как довод,
иллюзорности этих дорог.
Ты была словно серая ночка,
что наступает лишь раз на сто лет,
и я ждал тебя вновь, одиночка,
под высотами белыми точка -
но не менялся небесного цвет.
Я не показывал горя, и свет
изменился, и в мысли врезалось
размышленье: о Господи, нет...
неужель это всё - показалось?
Народ вкуса и духа лишённый -
угодил в раболепный кураж,
показалось - твой лик отрёшенный,
это может-быть только мираж?
Нашептала среда, что на мысли немая,
но росток...показал - она врёт,
я шагал его в сердце вжимая, *5
как родитель ребёнка прижмёт.
В парке плебс не толпился несметный,
я шатался, я тяжко вздыхал,
я идя - едва наземь не пал,
и я этот росток неприметный -
на лужайке вдали закопал.
4
Уходя - обернулся, прощанье -
только это с тобой суждено,
тут закопано - напоминанье,
о поре - коей быть не должно.
О часах коих здесь - не бывает,
о словах коих тут не молвят,
где за скверну любя извиняют,
где за истину лихо хулят.
Не дарю я презренным презренья,
безразличен их серый поток,
захватил навсегда размышленья -
на забытой лужайке цветок.
Он важнее всех ваших проблем,
в небе трещин, в баркасах пробоин,
ибо связан с возвышенным тем -
чего мелкий мирок недостоин. *6
Что подарком нечистым сердцам -
сама Венера на землю спустила,
не понятно спесивым глупцам,
чем их души судьба одарила.
Я не вы, мне слезы не унять,
я обличье ладонью закрою,
эту боль - никому не понять,
эту боль - никому не открою.
Обернутся не смел, это муки,
воспоминания миги резки -
как лелеяли бледные руки -
эти тоненькие лепестки.
Звёзды были - но больше не те,
обернутся хотел, но невмочь,
и я сгинул в ночной пустоте,
становясь аки тёмная ночь.
5
В парке были ночные ветра,
в парке были распевы дневные,
опадали дожди проливные,
с тёмно-серого неба утра.
Этот парк меня видовал редко,
чаще видел он осень, зиму,
только юная дева-эстетка
беззаботная шла по нему.
(Всё смотря как-же мило виньетка
украшает косынки кайму).
Мхи росли между плит тротуарных -
под навесой лучей и дождей,
для букашки земной - легендарных,
незаметных для ока людей.
Раздавались народные смехи,
ветер был меж гуляющих плеч,
были радости здесь и потехи,
расставаний минуты, и встреч.
5.2
В некий день этот маленький город,
увидал многолетней тропой -
мужчину - казалось - немой,
хризантема, и поднятый ворот.
Он стоял во неброском пальто,
людям было всё боле живее,
но дерев не касался никто -
что стояли на этой аллее.
Не затронуты врубы коры,
вся душа в удаленье взирала -
а вдали кутерьма детворы -
на лужайке у древа играла.
Не хватало благого напева, *7
ветер ветви покоя лишал,
силуэт тёмно-карего древа -
над поляной листы возвышал.
А мужчина вдыхал этот день -
видя ветви чудесные эти,
через вешнего дерева тень -
пробегали счастливые дети.
***
восхищённые бегали дети.
*
Не хватало благого напева, *7
ветер ветви покоя лишал,
силуэт тёмно-карего древа -
над поляной листы возвышал.
А мужчина вдыхал этот день,
на поляне игрушки лежали,
через пышного дерева тень -
восхищённые дети бежали.
***
Видно листья в небесной подсветке,
что от ветра - волшебно шуршали,
гущи крон тёмно-карие ветки -
над лужайкою той возвышали.
А мужчина вдыхал этот день,
алый мяч на поляне лежал,
через пышного дерева тень -
восхищённый ребёнок бежал.
*
сквозь огромного дерева тень -
восхищённый ребёнок бежал.
***
*1
даже райские девы взалкали -
*2
и здесь тонут не имея пробоин,
*3
(Я твои расписные перчатки -
крепче шеи, быть-может, держу.)
*4
во тщете увлечённых людей.
*5
я шагал его в тело вжимая,
*6
чего этот мирок недостоин.
*7
Не хватало благого напева,
ветер ветки порой обнажал,
силуэт тёмно-карего древа -
необъятные гущи держал.
*
необъятные кроны держал.
55