Он точно нас с тобой поймёт,
Мы тоже думали о счастье,
Что горе нас спокойно обойдёт,
Что мир вдруг не развалится на части.
Но после первой рюмки - нет семьи,
Вторая - крышкой хлопнет гроба,
Под визг зарезанной свиньи,
Кричим, что виноват в этом оба.
Что груз ответственности давит,
Что мы, пока что дети сами,
А захотим ещё, так нарожаем,
Такой подход, пожалуй, всё исправит.
Прервёт вдруг линию судьбы
Хромого мальчика с горбинкой на носу,
Он сердцем всем родителей любил,
Теперь сидит один в глухом лесу.
Где нет могучих старых сосен,
Где есть лишь витамины каждый день,
Где даже летом - будет осень,
Где нет тепла, где есть метель.
Грызёт гранит науки с хлебом,
Чтоб всем проблемам доказать -
Не важно, кто и что наделал,
Проблемы нужно сразу же решать.
А отступить - любой способен,
Заставив сына крошки доедать,
Ребёнок всё это запомнил,
С одной лишь целью - избежать.
Ну, он же точно нас поймёт,
Мы лишь хотели нагуляться,
Пусть молоко с пелёнкой подождёт,
Сейчас важнее развлекаться.
Но к восемнадцать годам-то все поймут,
Что не змею на шее грели,
Что этим змеям был сынок - как атрибут,
Как лишний груз на смуглой шее.
Сбежав из дома, бросит школу,
Уйдёт в безумство и кураж,
Не пил он сок и пепси-колу,
Лишь на картинках видел пляж.
А одноклассники смеются
За слишком грязные шнурки,
Учителя - не требуют присутствий,
Им и родители не очень-то нужны.
Прекрасный повод выйти из окна,
Смирившись с собственной семейкой,
Он спал сегодня до утра,
На грязной выцветшей скамейке.
Спустя, пожалуй, лет тринадцать,
Когда решат остепениться,
Когда начнут от жизни волноваться,
Тогда и примутся жениться.
Куда же сын исчез - не знают,
На бочке с порохом живут,
А стуки в дверь их так пугают,
Ведь в гости никого уже не ждут.
И лишь в какой-то день спонтанный,
Который смысла вроде не несёт,
Вдруг постучится кто-то ранним,
Холодным утром - может счёт?
За свет, за газ - да, вроде верно,
Им календарь подскажет так,
Но на пороге выросший безмерно
Сынок по имени "Пустяк".
Он лишь печально улыбнётся,
Махнёт дрожащими руками,
Затем неспешно развернётся,
А за спиной родители уж давятся слезами.
Он точно должен был понять,
Он должен, должен нас простить,
Я был ему плохим отцом,
Ты отвратительная мать,
Но ничего теперь не изменить.
Мы беглецы от собственного сына,
Я - алкоголик стажем в 9 лет,
Ты - к проституции остыла,
А от семьи - остался жирный след.
Точнее клякса в форме сердца,
Где есть отец, ребёнок, мать,
Где сын хотел любви и чувствами согреться,
И чтобы не крыльцом была его кровать . . .