Девчонка в ноги маме пала:
«Ах мама! Мама! Что со мной?
Я камень в поле поднимала,
Вдруг в спину… Мама эта боль!
Я было разогнуться, прямо
Хотела встать! В глазах темно!
А за спиной как будто камень!
Ой, мамочка, сними его!»
«Да, что ты, милая! Не бойся!
Ложись, поспи и всё пройдёт! -
Мать успокаивала дочку, -
Не плачь, вот папа подойдёт».
Дитя поверила. Уснула.
А мать сидит и слезы льёт.
Рукою по спине скользнула
И ужаснулась, - это горб!
Случилось страшное увечье!
«Ах, доченька! Как ты смогла
Себя так сильно изувечить?
Ведь жить ты только начала!»
Врачи, примочки и массажи, -
Лишь боль от них, а время шло.
Священники своё твердили:
«Вы согрешили, сделав зло!
Вот вам и вышло наказанье
От Бога!» Бедное дитя,
Услышав, пала без сознанья!
Отец спросил: «Так что, всё зря?
Зачем, тогда скажите, жертвы
Я за грехи здесь приносил?
Зачем я тратил наши деньги?
Врачам бессмысленно платил?
Ну, неужели понапрасну
Мы праведную жизнь ведём?
Как объяснить теперь дочурке
Что согрешили мы? Но в чём?
И почему вину ту, нашу
Ей на плечах своих нести?!
О Боже, как же это страшно!
Дочурка, милая, прости!»
Шли годы. Девочка взрослела.
И все бы было ничего,
Но только, как и все хотела!
Но, ох уж, если бы не то, но…
Жестоки детские забавы.
Она вдруг стала замечать,
Что кто-то ей дурную славу
Стал средь подружек приплетать.
«Ах, мама! Мама! Что за шутки
Теперь я слышу от людей?
Ну что ты, милая голубка!
Как мне помочь беде твоей?»
И вновь она заснула мирно.
А мать в слезах! Да, что сказать?
Губу до боли прикусила,
Чтоб от обиды не вскричать.
Пришла пора расстаться с миром.
Осталась женщина одна.
Родители сошли в могилу -
Сначала муж! Потом жена!
Горбунья - прозвище ей дали.
Одна жила среди села,
Одна несла свои печали,
Уродством славилась она.
«Ах, мама! Мама! Где же руки?
И где же милые глаза?
Ах, папа!..» - зубы впились в руки.
Одна! Одна! Всегда одна!
Вот сон, утешитель скорбящих,
К ней свою руку протянул.
Во сне походкою изящной
Она проходит по селу.
Проснулась и мороз по коже:
«Сама не знаю, что со мной?! -
Она взмолилась, - Боже! Боже!
Зачем глумишься надо мной?!
Я восемнадцать лет в страданьях
Презренье общества сношу!
Я средь людей, но я в изгнаньи!
Помилуй, Господи! Прошу!»
От слез и горя вновь забылась.
И вновь родимое село,
И вновь, она идёт красиво,
Но вдруг увидела лицо!
Толпа как будто расступилась,
И средь толпы одна она
И голос: «Ты меня просила.
Я в синагоге жду тебя.
Не бойся! Веруй и спасёшься!
Не слушай ложь и клевету.
В субботу с радостью вернёшься.
Я Сам тебя освобожу!»
Забилось сердце от волнения!
Проснулась, сон рукой сняло
И, славя Бога вдохновенно,
Она сказала: «Вот и всё!»
Суббота, утро, путь неблизкий.
Но ей уж это всё равно!
Там Самый лучший, Самый близкий!
Толпа ворчит, браня её.
Наряды лучшие надела.
Пускай сей час она крива,
Но смотрит прямо своей верой,
Что будет Им исцелена!
Путь ко Христу загромождают
Родня, традиции, друзья.
И каждый научить желает,
Что делать можно, что нельзя.
Она стояла и молилась:
«Я верю! Ты мне обещал!»
А над Христом толпа глумилась,
Чтоб лучик веры в ней угас.
«Вот жертва власти сатанинской.
Он восемнадцать лет назад
Её сковал своею силой.
И жизнь её - кромешный ад!
И Я по Божьей благодати
Тебе свободу вновь дарю!» -
Дочь заключив в свои объятия,
Он сбросил словом сатану.
«Ах, мама, папа вы бы знали,
Какое счастье у меня!
Иисус убрал с меня тот камень!
Теперь свободна стала я!»