Привет, стена. Как долго мы с тобой
не виделись. В кромешной тьме мы стали
намного ближе и родней. Долой
условности. В серебряной эмали,
на тонком срезе — сотни лиц, их взгляд
ещё печальней, чем восход, дрожащий,
неряшливый. Печальней, чем закат,
и мне гордиться лишь хрустальной чащей,
когда б она — мой дом? Забудь, стена,
не говори ни слова, это просто
порыв души, бесплодная война…
Мотив унылой песни алконоста,
поверь, мне не подскажет нужный путь.
Давно моё исканье — облик тёмный,
но как по-настоящему уснуть,
забыться? Кто мучитель, кто наёмный
убийца истин, кто не может жить,
став частью мира? Выжженные земли!
Всего одна — связующая нить,
как будто цепь, с усладой шепчет: «Внемли,
когда печаль сильнее, чем исход
в тиши, — нет оправдания». Фонарик,
мерцающий, как уголёк, от вод
безмолвной Леты, дремлющих архаик.
Стена, скажи, что хочешь — знать, стена,
кто я такой (и кем я был когда-то).
Пустой. От боли пьяный без вина;
но наши встречи, — вот моя отрада.
Пока, стена. Несдержанно любя
свой грех, ещё скажу, стоя в обнимку:
«Убей меня, и я убью тебя».
Как не принять такую нелюдимку?
Как не воспеть ей оду? Словно миг
решил бы всё и озарил на славу
пространство, время. Только, мир возник
из боли и тоски. Свою забаву
он отразил на наших лицах. Страх.
Потерянность и гордость. Полумера
вражды с собой, внутри себя. В кострах
две горстки пепла. Лучше без примера,
о том, чем станем мы. На злобу дня,
вцепясь за умиленье, столь ранимы,
вновь тянут руки к образу огня,
в кромешной тьме — безумцы-пилигримы.
Гончаров А.С.
2020