И свет во тьме светит, и тьма не объяла его.
Евангелие от Иоанна 1:5
Мама пахла мятой, такой простой, мамин муж вообще не издал ни звука. Город пах лимоном и Рождеством, а машинка старенькая – мазутом.
Стены пахли сном, кладовой – белье, кабинет директора – спитым чаем, мама пахла сорной травой, быльем, мамин муж слегка пожимал плечами. Его будто не было, он исчез, хоть и был физически ощущаем. Костыли давно уже пахли Джесс и вполне физически защищали.
Дети пахли злостью, больным ребром, дохлой мышью, птицей, землей в постели. Книги пахли сказкою и добром и способны были раздвинуть стены. Дом, в котором что-то – лишь детский дом, это все брало и давало силы. Мальчик пах спокойствием и умом или чем она его наделила?..
Сказки снова пахли чужой борьбой, чай едва-едва отдавал малиной. Джесс всегда хотела закрыть собой потерявших, преданных и любимых. Все же знала, думала, что тогда и за ней придут, и ее полюбят. Не подкосит хворь, не добьет беда. Ничего не станется и не будет. Белый кафель холодом стылым пах. И болезнью пахли худые мышцы. И терзал не змей, только липкий страх, вынуждавший снова ползти на крышу.
И ничем не пахла одна лишь смерть, забирала или же оставляла. Но всегда во тьме оставался свет, ибо тьма его не объяла.