1
Шоколад и халва, обезьянки
из плюша, детей чтоб тешить,
конечно же ночь-смуглянка
и месяц конечно светит.
Но буфет на колёсах едет
и весна разгулялась вроде
и какао и куча снеди.
Только этого нет в природе.
Буфета пучина
и призрак дивчины.
Лишь месяц, похоже, реален,
лишь ветер горяч и нормален,
лишь позолочены очи
и грусть и немного ночи.
2
Если даже бомба, положим,
весь мир превратит вдруг в щебень,
снова мир все детали сложит
и цветов зазвучит молебен
под музыку, что найдётся
укрытой в одном органе,
который в костёле жмётся,
не сгинувшем в урагане.
О привиденьи-буфете
песенка заплутала,
как локон в солнечном свете
дивчины, что сном летала.
Жизнь из песенки возродится,
как тени цветов на лицах,
сначала ресницы, потом глаза,
потом живая из них слеза.
Чтобы воздух вновь стал буфетом,
а месяц только из ночи светом,
чтоб звенели детей голоса,
а игрушки им напевали:
Буфета пучина
и призрак дивчины,
лишь месяц, похоже, реален,
лишь ветер горяч и нормален,
лишь позолочены очи
и грусть и немного ночи.