Мы пели Земфиру в год первого кризиса
Под первое пиво и сигарету,
Под окнами тех, кому "че ты лыбисся,
Я без тебя не могу, стерва, где ты там?"
Мы слушали рокерскую, про полковника,
Которому фиг кто писал, про Феллини.
И пили пиво с кривым уголовником,
Который не тронул бы, даже "синий."
И на гаражах, на Зеленой улице,
Мы после школы писали мелом:
- Люблю тебя, Шурик!
- Люблю тебя, курица!
- Люблю тебя!
- Что ты со мною сделал!!!
Я не калымлю на ипотеку,
И маткапитал не грозит, бесплодие.
А Надька с первого - та уехала.
А Олька с пятого - ждет четвертого.
А Вовка - в Англии, Витька - в Гомеле,
А Леха - ногу отдал Донбассу.
Валерка сидит, по второму вроде бы,
За предумышленное и за кассу.
Мы пели, кремоны стащив у батек,
Стащив сигареты, "затяг на брата".
И был нам Дэцл - "че-то не катит",
И был Розенбаум - блатняк, не надо.
Стоят гаражи на Зеленой улице,
Никто не тискает шестиструнок.
Они сегодня в ВК тусуются.
И слушают ниггеров и халтуру.
Мы редко видимся, не по делу,
А курим - разное, пьем - тем паче.
И наши рокеры - скурвились в целом.
Кассеты тоже. Мафон - на даче.
И мамки с давлением, бати - на Старом.
А в школе пункт КПП на входе.
И снова кризис лесным пожаром.
Тот уголовник - он плакал вроде.
Он слушал, как мы лабали полковника,
Земфиру, Пилота, Сплина, Нирвану.
И верил - эти соплюги-школьники,
У них все получится, как ни странно.
У них - все склеется, без базара,
И телик купят, даст Бог, не сядут.
Он плакал. Он украл мне гитару...
Потом отравился крысиным ядом.