Несется видение мартовским зайцем.
То прячется в тени, то плещет в окне,
играя лучами на вымытом глянце,
и бликом загадки мерещится мне.
К примеру, набухшими почками чуда,
страной волшебства, где творится весна
в зеленой палитре живых изумрудов,
еще не прозревшая, но влюблена
во всё, что неровно и радостно дышит.
Видение дразнит и манит, а я,
забыв, что не птица, взлетаю над крышей,
спугнув по дороге жену воробья
и пару синиц. Остальным безразлично.
Парящих людей не пристало судить,
поскольку они признаются публично
в безумии, — бомба таится в груди,
неистово тикая. Может, взорвется,
а, может, и нет. Ничего не поймешь,
когда помутнение даже у солнца,
и в бешеной пляске колышется дождь.
Видение тянет махру псевдоподий,
и я погружаюсь в блаженную муть.
Ведь сны наяву — к безупречной погоде,
к тебе и ко мне, поглупевшим чуть-чуть.