Их было трое: он, она и ночь,
Которая укрыла их от взглядов.
А лунный свет сочился ядом,
Сквозь щелку штор,чтоб им помочь.
Что это грех был, ведал Бог,
Чей взор сердито бдел за ними.
Тела их не были нагими,
Сплетясь в клубок и рук, и ног.
Но вот она вздохнула: «Ах!
Нет больше сил, сопротивляться!..»
-Так ты решила мне отдаться?
Ответ пылал в её глазах,
Как магма, в жерле у вулкана,
И торопил его – скорей!
Он рвал одежду, что на ней,
Спеша попасть к любви в нирвану.
Грех заставлял кричать о нём.
Они кричали и стонали…
А после, грех свой вспоминали,
И каждый думал о своём:
Она ругала тело мужа,
Что нет в нём силы для любви,
Скрывая мысли все свои.
А он о том, что ей не нужен.
Он – не богач, всего водитель,
И возит мужа этой дамы.
Есть в этом месть, но есть и драма,
Общага – дом его, обитель.
Ночь, слыша мысли, их жалела,
Вздыхала ветром, за окном:
«Но кто это, крадётся в дом?» -
Едва луну открыть успела.
Она узнала мужа дамы.
Он с пистолетом был, в руке.
Приплыл, наверно, по реке?
Ночь замерла от чувства драмы.
Два выстрела, как будто гром,
Взорвали тишину бунгало!
Там, что-то с грохотом упало.
И женский крик услышал дом.
Свет вспыхнул в комнате, в окне…
А на полу водитель мёртвый…
Банкир, что временем потёртый,
Совсем не каялся в вине.
Внутри ещё плескалась ревность.
К тому же, очень он богат…
Богатых, в тюрьмах, не гноят!
Всего лишь, наказал неверность…