Реален сон ушедших грёз,
Одетый в мрамор чьих-то слёз,
Мужское горе выражая,
Украсил сад Бахчисарая.
ГИРЕЙ И ЛАНЬ
Хан жил когда-то - свирепый Гирей.
Зверствами славил свой трон и людей.
К трону пришёл через горы смертей,
В них уложил и своих сыновей.
В пепел живое в набегах сжигал,
Слёз материнских он не признавал,
Он не любил, не жалел, не страдал,
Он, упиваясь властью, играл.
Вы постучите в бездушный гранит,
В нём зазвенит неживой белемнит.
У хана не сердце, лишь шерсти клок,
Не достучитесь – он властный игрок.
Время пришло, Крым-Гирей постарел.
С годами и сердцем оттаял, прозрел.
Тут-то в гарем главный евнух привёз
Девочку юную, краше всех роз.
Горем убитая юная лань
Не признавала гиреевских нянь,
Родную мать в ежедневном бреду
Все умоляла придти на беду,
Может и чуяла сердцем та мать,
Может, хотела бы горе унять,
Но далека, далека ее плоть,
Лёд расстояния не расколоть.
Понял Гирей, что надломлен цветок,
Чахнет вдали от родных огонёк,
Понял, как нежен, как хрупок он был,
Но с ним расстаться уж не было сил.
Слёзы душили жестокую грудь,
Как бы ей радость и счастье вернуть,
Как бы вернуть свою молодость вновь,
Как воскресить в её сердце любовь.
Так и не смог в эти несколько дней
Дать ей надежду безумец Гирей,
Так и погибла от жгучей тоски,
В страшной неволе, сжимаясь в тиски.
В память потомкам мужская слеза,
Пусть наплывёт на людские глаза,
Пусть им напомнит ту юную лань,
Пусть воздадут ей посмертную дань.
Вечной слезою плачет гранит,
Погибшая юность у ног ее спит,
Ради живых, ради счастья Земли
Многие жертвы навечно легли.
В этой последней воле Гирей
Выразил чаянья всех матерей,
Выразил слёзы отцов и детей
Слёзы веков, поколений людей.