Арбидола нет в аптеках, с производства сняли вроде,
ради новых средств воздействий в зоне вирусной природы.
Это, как я понимаю, после резкого прогресса
устремляется кривая к обобщающим абсцессам
воспалительного свойства, с разной степенью страданий
укрупняя недовольство высшей степенью бездарной!
В лицах каменно-угрюмых с отстранённостью гранённых
стаканОв, бокалов, рюмок джунгли «спального района»!
«В усмерть пьющим» красоваться в забегаловках застойных,
пятилетками держаться, привалившись к грязным стойкам!
Пригвоздит жестокий насморк, и лирическим героям
биться насмерть, как за праздник в иллюзорном давнем прошлом.
Рыцарей в пожарных касках глушит жаждорасширеньем
густоты октябрьских красок на глазах опустошенья!
Жабродышащее нечто перепонку напрягает
в среднем ухе, бесконечность зренья полного дыханья.
В виде невообразимом траченной мечтой экранов
соблазняющим починам предаёмся сладострастно!
Не работай из-под палки, но служи, опережая
интуицией дворняжки побуждения желаньем!
И в зависимости полной, постепенно прибавляя
в весе, пользуйся свободой, оснащённостью правами!
Если же природе волчьей не подходит дар собачий,
то зубами щелкай молча, на чужое глядя счастье!
Не пеняя на погоду, по крупицам становленья
извлекай ненужный опыт в идеальном освещенье.
Понеси святую жертву в плане общего спасенья
с благодарностью от смертных без надежд на возрожденье.
Справедливости взыскуя, не видать тебе покоя,
даже явно не рискуя, находясь «над схваткой» в поле.
Дар всегда неправомочен. Правотой – идеей чувства
как с мечтами не поспоришь с тем, что вложено в искусство.
Происходит постепенно и проходит постоянно
в неизменных переменах, отшлифованных изъянах.
И в расходуемом вечно ни прибавить, ни убавить:
всё, что есть, октябрьский вечер, ничего: любовь и память!
Кажется, кошмарный минус – плюс в настрое состоянья:
мысли переходит в листья, время – в ауру сознанья!
Тишина слышна бесспорно на осенней «мёртвой точке»:
безопорная опора не имеет меры срочной!
Пустота не без банкротства, обездвиженность вне шока:
смысл есть с богом побороться за увечие, нивроко.
Многолетняя привычка, постепенно убивая,
кроме шуток, без кавычек убедительно спасает!
С чувством постоянным долга я могу ещё бездарно
бредить на правах больного, оставаясь благодарным!
Вот и веки тяжелеют под шумок непроизводный,
с раздражением келейным забываюсь бесподобно.