Трехступенчатый лифт погружает их вниз,
там, где шахта как камень шарахнулась вглубь,
пробиваясь сквозь глыбы булыжников внутрь
в электрический щёлк, в герметический чпок,
в зону шифрованных координат,
вниз по скользящей оси ординат,
а потом чуть левей по оси абсцисс вбок,
в темноту, как в ботву, как подлодка во мглу,
трехступенчатый лифт погружает их вниз,
погружает их ниже, чем может быть низ:
в черноту всех печей, всех ночей и гробов,
там, где давит в ушах воздух будто вода,
даже ниже и глубже, чем может судьба,
даже глубже и ниже, чем может быть низ,
даже ниже и глубже, чем даже когда
трехступенчатый лифт погружает их вниз,
внутрь, в ядро из бетона объемом как холм,
где в бетоне вмурован бетоном бетон,
где в кубической массе цемента и мглы
глубь гудит как вулкан, как взволнованный слон,
там, где капли большие, как будто рубли,
резко капают вниз, отмечая пунктир,
где фонариком чертит маршрут конвоир,
где вдали коридора стихают шаги,
пот солдатских сапог пахнет пахом, как спирт,
там, где стены толсты, как тома, как дома,
как быки, по которым кладутся мосты,
где полы столь же тяжеловесно толсты,
и квадраты лучей от решетчатых ламп
вниз по лицам военных тревожно скользят:
им нельзя пить сейчас, даже пикнуть нельзя,
им нельзя есть сейчас, даже думать нельзя;
лишь прожекторный луч как протекторный штамп
вниз по лицам военных тревожно скользит,
по носам и щекам их тревожно скользя.
Он спускается в бункер, где гулкая пасть
раскрывается, превозмогая свой груз,
и ведет тайным ходом в таинственный лаз.
там за дверью есть дверь, и за нею есть дверь,
и за нею есть дверь, и за нею есть дверь,
и грохочут замки, жадно лязгая в смазке,
впереди идет прапорщик в фосфорной каске,
он зубами стучит и крадётся как волк,
и без колебаний он помнит свой долг!
Вот и нужный нам люк. Вот и газовый ключ.
Лютый скрежет зубовный болты издают.
Только маршалу можно присутствовать тут!
Он ногами суров и плечами могуч,
у него есть могущественный тайный ключ,
он глазами исполнен печати
от балтийских песков до Камчатки.
Там внутри горит свет, стол вмонтирован в пол.
Тайно в комнату входит седой господин
и садится за стул, придвигаясь за стол,
и достает из коротких штанин
очень маленький перископ.
Долго и нежно, в слезах на глазах
смотрит он в маленький перископ.
Вот он сморкается в свежий платок,
так что в носу получился проскок.
Короткобрюкий, бурый и кроткий
бурей и мглой кроет он бюрократов,
видит он: наши лихие ребята,
наши правдивые, сильные парни
держат надежно цевьё автомата!
Стиснуты зубы и сомкнуты плечи,
каждый недюжинной силой отмечен,
грудью такой преградит самолет,
враг никуда никогда не пройдёт!
И закипает в груди его радость,
маршалам радоваться не грешно:
все, что народом в трудах создавалось,
всё, о чем думалось и мечталось,
все, что в тревогах и муках рождалось –
будет
надежно
защищено!