Я прорастаю вглубь онемевшим корнем
к той, что меня сажала и причитала -
вырасти, мой хороший, а там прокормим,
вырасти кем-то, хоть веточкой чернотала.
Как поливала словом, рукою тонкой
пестовала, шептала - врастай поглубже,
буду вдовой соломенной, разведёнкой.
Рядом плескались птицы в прозрачной луже,
пчёлы гудели, слюдою трясли стрекозы -
только проклюнься до слова из губ, до стона.
тихий мой, ты не волнуйся, ты успокойся -
белой омелой, отравленной белладонной,
вырасту рядом. Корнями цепляйся крепче
в прошлое, в память, где семечком на ладони
ты наливался мотивами тихой речи,
чтоб дорасти до того, что всего бездонней.
Что меж ключиц под крестом православным тлея,
мутит геном, и мутация так огромна,
что прорастаешь навечно в её аллее
корнем глубоким, лишенным ствола и кроны.