Мы страдаем всегда в одиночку,
Меж больным и здоровым – пропасть,
Пережить бы еще эту ночку,
Растревожить песенный ропот.
Пусть здоровые мыслят здраво,
Но подранки темны, суеверны,
Тот, кто сыт и силён, тот, право,
Не поймёт этот ужас пещерный.
Умирающий тяжко и долго,
Ждёт поэт, что забрезжит Аврора,
Домочадцы глядят, как на волка,
И гадают: «Ну, скоро он? Скоро?»
Смрад микстур и прокисшего пота,
Этот взгляд, одичалый, совиный,
Этот хрип, и стенанья, и рвота, -
Песни первый аккорд соловьиной.
Этот лик, каменистый, усохший,
Смертный вопль, глухой, беспросветный,
Светел в памяти лирник усопший,
Захлебнувшийся песней заветной.
Мы рождаемся в пику запретам,
Неподвластные спеси и страху,
И поэт остаётся поэтом,
Посылая весь мир этот на ***.
И судьбою становится песня,
И слова обретают вещность,
Смерть напрасна, и в поднебесье
Ждёт поэта пожизненно вечность.