Перед дождём станет трудно вдохнуть,
вздох перельётся в стон.
Нeбо прижмется к земле, будто грудь
высосет. Приговорён
лес мой к расстрелу за бешенство трав,
их луговой разгул.
Ветер, ласкавший девчонок-купав,
стих. И опять подул.
Трогая листья, сильней колыхнул
кроны, утроил звук!
Так просыпается Веельзевул -
адов властитель мух.
Время приходит смириться и пасть,
тонкий нащупав край.
Но вороную не вытравить масть -
значит - давай! Взыграй!
Крест сотворить бы, да только рука
древом срослась с землёй,
пальцы - что корни.... И мир засверкал!
Жутко, хоть волком взвой!
Ртутно замешан огонь на дожде,
сыплет картечь внахлёст...
Птицы замолкли - на Страшном Суде
петь ни к чему. Но дрозд
пробует голос. И там, где то там
треснет седая хмарь,
и затихает вдали "Аз воздам."
Господи! Мой алтарь -
небо Твое! Пусть торжественный свет
грянет, весь мир деля.
Ты победил - смерти всё-таки нет!
Выжили. Лес и я.