С вечера сверились с бабушкиными приметами, и договорились утром с подружками пойти на луга за опятами. Не спозаранку, но часов в шесть, после стада, Ева и Лана собрались да пошли за подружками. Как раз и комаров уже нет, и пыль осела, и стадо далеко, и солнце ещё не горячее. Подружки живут через четыре дома на том же порядке. Если идти от бабушки, то по правую руку будут дома, а по левую, в отдалении от домов - амбары. Амбары были у всех.
Вот миновали дом баб Лёны, прошли дом баб Груни, потом баб Мани. Начался забор бабы Дуни.
- Стой!
- Да что?
Ева дёргает одной рукой Лану за руку, а второй показывает на амбар бабы Лины. Утреннее солнце светит со стороны амбаров, из-за этого лужайки возле них в густой тени. Не разберёшь сразу, что там. Но Байловка - место тихое, спокойное. Поэтому девочки не боятся ни амбаров, ни тени.
- Пошли подойдём, а то не видно. Там овца что ли лежит?
- Вроде, никто вчера овцу не искал. Может, утром от стада отбилась...
Если отбилась, надо сказать взрослым, те разберутся, чья зашалопутила. Подходят поближе и останавливаются на полпути. Что-то неладное. Чёрная овца, а девочки уже не сомневаются, что это овца, лежит недвижимо. Спина овцы без шкуры и сплошь в крови.
- Волк её что ли подрал?
- Летом-то? Средь бела дня?
- А что тогда?
- Да. Волк.
Опасливо оглядевшись, Ева и Лана припустили к калитке бабы Дуни. Она ближайшая. И баба Дуня как раз водит овец. Может, эта несчастная овца её и есть.
На стук в дверь терраски вышел дед Ваня и выглянул Эдик. Выслушав сбивчивый рассказ про овцу, которую, кажется, задрал волк, дед Ваня решительно зашагал к амбару. Ева, Лана и Эдик заняли безопасную позицию на ступеньках терраски - если что, можно забежать внутрь и захлопнуть дверь. К тому же отсюда всё видно. Дед Ваня подошёл, наклонился над окровавленной овцой. Подёргал её за шкуру. Хохотнул, крякнул и пошёл обратно.
- Что с ней? - Чуть ли не хором выпалили ребятишки.
- Да не с ней. С ним. Понимашь. Тута сидите.
Баран, решила Ева. Дед Ваня опять хохотнул и пошёл в дом. Довольно быстро он вышел уже с бабой Дуней. Та велела девочкам идти домой, объяснив: "Нечего ребятишкам на эту срамоту глядеть". Девчонки выскочили за калитку. Прибежали домой, нашли бабушку, которая копалась в огороде и выложили ей страшную утреннюю историю. Бабушка подхватилась, как говорят в Байловке, и скорым шагом пошла к бабе Дуне.
Ждали долго. Наверно, плохо всё, решили сестрички. Но бабушка пришла весёлая, посмеивалась.
- Для папки вашего работа. А может, и так обойдётся, без милиции.
А больше ничего не рассказывает. Только к вечеру из разговоров Ева поняла, что это был не баран, не овца, а человек. Дядька один. По-уличному зовут его Фарфяк.
- Негодящий мужик, понимашь. Пьюшшай. Что уж ему приблазнилось, а хотел он с пьяных глаз, понимашь, на амбар влезть. Да упал. Ободралси, понимашь, да так и уснул.
Деду Ване, по всему видно, это происшествие страшным не кажется. Наоборот, оно его смешит.
- А что ему на амбаре нужно было?
Ева не может понять. На амбаре крыша да и всё.
- Да пьянай.
Ну и ну! Иногда взрослые и делают непонятное, и ведут себя странно, и объяснить толком не могут.