(в основе - судьба О.Жилиной)
Когда пела над Амуром вьюга,
Глухо ветер подвывал в трубе,
Маялась под снегом вся округа,
Родилась девчонка в декабре.
Маме тяжело давались роды,
А когда и свет ей был не мил,
Улеглась, утихла непогода,
И дочурку бог ей подарил.
Плакать крохе не было уж силы,
Еле пискнув, будто замерла…
«Да она ж одной ногой в могиле!
Хоть бы до утра не умерла…» -
Шепоток испуганно метнулся.
Повитуха стерла пот со лба,
Прикоснулась к тонкой нити пульса:
«Не умрет, чай, если не судьба».
Только мать, белей рубашки нижней,
Прошептала: «Хватит слезы лить.
Ничего, у кошки девять жизней.
Долго-долго, дочка, будешь жить!»
И прозвали девочку Котенком,
А по святцам Катей нарекли.
Видно, правда – рвется там, где тонко…
Восемь только весен отцвели,
Горький вкус сиротской тяжкой доли
Досыта попробовать пришлось.
На кого надеяться ей? То ли
На себя? А то ли на авось?
И пошла работать нянькой в люди,
Хоть совсем дитя еще сама.
Век живи – такое не забудешь!
Лето стлело, минула зима.
Когда ей с овчинку было небо,
С голода кружилась голова,
А в мечтах: «Ну, хоть бы крошку хлеба!...»,
Повторяла мамины слова.
Помнила с рожденья и до тризны
И шептала: «Хватит слезы лить.
Ничего, у кошки девять жизней.
Коль жива, так значит, надо жить!»
Беды все кончаются. И все же -
Все об этом помнят с той поры –
Было и недолгим и тревожным
Счастье предвоенной детворы.
Вырасти успев из формы школьной,
Свадебное платье ей бы шить,
И детей растить под небом вольным.
Но когда казалось: жить да жить,
От предчувствий вдруг сердечко сжалось –
Знать, беда уж кралась на крыльцо.
Ей-то невдомек, что так считалось:
У войны не женское лицо…
Добровольно Катя в полк амурский
Записалась в первых же рядах,
Когда был к победе путь неблизкий
Через кровь, потери, смерть и страх.
Военкому хмурому негромко
Молвила, упрямо губы сжав:
«Если уж такая обстановка,
В бой зовут и совесть, и устав.
Мне на поле боя за Отчизну
Будет честью, голову сложить!
Ничего, у кошки девять жизней.
Коль мы живы, надо с пользой жить!»
Больше сотни раненых из боя
Вынесла на худеньких плечах.
Прикрывала их от пуль собою,
Боль не ощущая сгоряча,
Когда тело рвал в пылу сраженья
Раскаленный вражеский металл.
Даже невзирая на раненья
В ночь ползла под бесконечный шквал.
И сквозь грохот канонады ближней
Говорила: «Нас, брат, не сломить!
Ничего, у кошки девять жизней.
Потерпи немножко! Будем жить!»
И не раз в атаку поднимала
Роту, когда падал командир.
Яростно, отважно воевала,
Будто на нее смотрел весь мир.
А когда ребята на привале
Водрузить в Берлине красный флаг -
Искренне, по-детски так мечтали -
И поставить подпись на рейхстаг,
Говорила с легкой укоризной:
«Это право нужно заслужить!
Ничего, у кошки девять жизней,
Значит, до победы будем жить!»
Наконец, победа – так казалось –
Близко-близко, руку протянуть.
До нее лишь сотня верст осталось.
То был многих трудный,славный путь!
Только зло, жестоко огрызался
Раненый уже смертельно враг.
И хоть над санбатом развевался
С издали крестом заметным флаг,
По нему, как в тире по мишени,
Минометы вражьи дали залп.
Заполошно замелькали тени,
Землю и кирпич огонь лизал…
Уж который раз метнулась в пекло,
Раненых спасая, медсестра.
Мысль о смерти собственной поблекла
В пламени гигантского костра.
Вытащив последнего, упала
В черную от копоти полынь…
А над миром крылья распластала
Тихая апрельская теплынь.
«Вот и все…» - тихонько прошептала –
Там не место для красивых фраз –
То ль о том, что с жизнью распрощалась…
То ль о том, что всех спасла сей раз.
Собрала последние силенки,
Но подняться так и не смогла.
Что поделать, если у девчонки
Эта жизнь девятая была…