Её звали Любка. Его звали Славка.
Учились ребята не шатко, не валко.
Вне вузовских стен было им интересней -
на встречах любителей бардовских песен.
Уже на излёте была Перестройка,
когда им 17 исполнилось только.
Но Гласности юные апологеты,
строчили о счастье, как прежде куплеты.
И (что не считалось в ту пору греховно)
близки они были не только духовно.
И как-то за полдником на перемене
призналась Любовь, что она в положеньи.
Пустяк. Поправимо. Но надо бы всё же
в амурных делах Славе быть осторожней.
А тот вдруг взмолил пощадить его чадо
«Родная, прошу ЭТО делать не надо!»
Он звал Любу замуж, взывал к её чувствам,
а та лишь шипела, чтоб Слава заткнулся.
В развязке всё было и просто, и сложно:
Разрыв - настоящий. Беременность — ложной.
Расстались без малого на четверть века
два близких друг другу, родных человека.
И лишь, когда было обоим за 40,
им вдруг показалась нелепою ссора.
Она отыскала его в интернете,
когда у них были и семьи, и дети.
И мир потускневший вмиг стал интересен!
Рождались стихи и мелодии песен.
Встречались прилюдно, и надо признаться
Вели себя чисто по-сестрински-братски.
Но как-то под вечер с удачной охоты,
С добычей, мурлыча мотив беззаботно,
Загнал Славка «Мазду» в дворовый гаражик.
И тут по е-мэйлу письмо от Любаши:
«Устроены бабы весьма примитивно.
Мне было достаточно просто интима. -
С тобой переспать, чтоб услышать в финале,
что зря мы тогда дурака-то сваляли.
А ты, как назло, оказался «хорошим».
Стишки посвящал мне! (И я тебе — тоже!)
И на тебе - надо ж — приплыли! ЗдорОво!
Я дурочка старая втюрилась снова.
Ломать жизнь себе и другим не желая,
прощай и прости. Твоя Любка шальная.»
А дальше как будто всё в слёзном тумане.
Любашкин портрет в позолоченной раме
(что тайно хранил он реликвией ценной)
повесил наш бард на гаражную стену.
Достал из багажника «Мазды» «Беретту» …
И в Любкин портрет врезал дробью дуплетом.
Мне скажут: «Стрелять по былому — убого!»
Но прошлое тоже стреляет неплохо.