М И Р А Ж И С Т Ы
- ------ --------
ЧАЙ С ЛИМОНОМ
кофе с коньяком
Альманах Доосов и Миражистов
Константин КЕДРОВ Елена КАЦЮБА Николай ЕРЁМИН Евгений СТЕПАНОВ Екатерина-Августа МАРКОВА Владимир НАГОВИЦИН Мария БЕЛЫХ Владимир ПЧЁЛКИН Александр КАРПЕНКО Екатерина СЕРГЕЕВА Зинаида ПАЛИЕВА «ДООС» Читайте журнал ПОэтов Константина Кедрова!
Константин КЕДРОВ Елена КАЦЮБА Николай ЕРЁМИН Евгений СТЕПАНОВ Екатерина-Августа МАРКОВА Владимир НАГОВИЦИН Мария БЕЛЫХ Владимир ПЧЁЛКИН Александр КАРПЕНКО Екатерина СЕРГЕЕВА Зинаида ПАЛИЕВА
АЛЬМАНАХ «Чай с лимоном, Кофе с коньяком»
------ -----------------
М И Р А Ж И С Т Ы
КрасноярсК-МосквА
2020
Чай с лимоном, Кофе с коньяком
Андеграунд и Авангард Доосов и Миражистов
Константин КЕДРОВ
Елена КАЦЮБА
Николай ЕРЁМИН
Евгений СТЕПАНОВ
Екатерина-Августа МАРКОВА
Владимир НАГОВИЦЫН
Мария БЕЛЫХ
Владимир ПЧЁЛКИН
Александр КАРПЕНКО
Екатерина СЕРГЕЕВА
Зинаида ПАЛИЕВА
КрасноярсК
«Литера-принт»
2020
ББК 84.Р6
«Чай с лимоном, Кофе с коньяком»- новинка издательского проекта, начатого альманахом ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ, сто лет спустя после ПОЩЁЧИНЫ ОБЩЕСТВЕННОМУ ВКУСУ, продолжает традиции футуристов, акмеистов, конструктивистов, символистов, русского андеграунда и авангарда. И открывает новые горизонты развитию современного литературного процесса. г Красноярск: «Литера-принт», 2020. - Тираж 100 экз. Автор идеи, составитель и издатель Николай Николаевич Ерёмин. Подношение любителям поэзии сделали
Константин КЕДРОВ Елена КАЦЮБА Николай ЕРЁМИН Евгений СТЕПАНОВ Екатерина-Августа МАРКОВА Владимир НАГОВИЦИН Мария БЕЛЫХ Владимир ПЧЁЛКИН Александр КАРПЕНКО Екатерина СЕРГЕЕВАЗинаида ПАЛИЕВА Альманах украсили - рисунок Владимира Наговицына, репродукция обложки журнала ПОэтов, кошки Кристины Зейтунян-Белоус, и фрагменты фотографий из портала «Мой мир» Сверстала книгу Владислава Васильева
1SВN 978576-025-5 © Коллектив авторов, 2020г
Константин КЕДРОВ
............................. Константин КЕДРОВ....................................................
За горизонтом
Все ощущения обманчивы
Обманчивы и переменчивы
О многом я сейчас умалчиваю
Но очень многое замечено
Я замечаю что с годами
Вся жизнь становится бесценней
Как будто я сдаю экзамен
На первой сессии весенней
Где всё влюблённостью заполнено
И как-то судорожно дышится
И всё тобою переполнено
И слышится не так как пишется
Но в счастье мне ещё не верится
Ведь в юности не понимаешь
Тебя ревную даже к деревцу
Которое ты обнимаешь
Тебя на ФЭД фотографирую
И ты на ФЭД фотографируешь
И друг на друга страсть шекспирову
Сквозь ФЭД невольно проецируешь
Ты на всю жизнь и это здорово
Ты на всю жизнь а всем не верится
Друг друга обнимаем взорами
Чтоб навсегда судьбе довериться
Всё состоялось всё свершилось
Мы жизнь заполнили друг другом
Но даже жизнь не завершилась
За горизонтом круг за кругом
ИНТЕРВЬЮ
О жизни и творчестве с Константином КЕДРОВЫМ-ЧЕЛИЩЕВЫМ беседует его супруга, поэт Елена КАЦЮБА.
– Костя, вокруг нас всегда была такая аура всякой чуши, кроме преднамеренной дезинформации, еще с советских времен, что диву даешься.
– Да, сплошные нелепости. Вот, например, моностих: «Перо упало – Пушкин пролетел». Прочел его впервые на 200-летие Пушкина, в 1999-м, а написал и того раньше. Многие думают, что это фольклор. Или: «Земля летала/ по законам тела/ а бабочка летела/ как хотела». Написал летом 1996-го, напечатал в 2002-м в книге «ИЛИ», а четверостишие свободно гуляет в умах и по Интернету порой без имени автора. Примерно в те же годы возникло: «Ай-лав-ина/ Ай-лавь-юга/ Я ловлю/ Айлавью». А потом выходит сборник популярного поэта «Айлавьюга». Но все это мелочи по сравнению с дурацким, я бы сказал, прямо-таки компракчикосовским переделыванием моей метаметафоры в примитивный метареализм в угоду советской литературной практике.
– Я с тобой с 1964 года, и тогда, и сейчас среди наших друзей «реализм» звучал только в ироническом смысле, а тут к метаметафоре прицепили. И вообще, я о тебе первый раз услышала в молодежной газете, где после школы работала. Известный поэт с возмущением тыкал пальцем в листы с напечатанным на машинке текстом. Я прочитала. Это была твоя поэма «Бесконечная». Замечательно! Сплошная метаметафора, хотя этого термина ты еще не придумал, а просто шел от Поля Элюара, Хлебникова и раннего Маяковского.
– Да, там все метаметафора. «Я вышел к себе/ ЧЕРЕЗ-НАВСТРЕЧУ-ОТ/ и ушел ПОД/ воздвигая НАД». Я вообще-то не теоретик. Просто хотелось всеми правдами и неправдами сообщить о своей поэзии, фактически запрещенной.
– Да, когда ты свалил из Казани в Москву и поступил в аспирантуру в Литинститут с дипломом о Хлебникове, Эйнштейне и Лобачевском, меня пригласил в свой кабинет некий журналист и начал, посмеиваясь, спрашивать, где ты и что сейчас делаешь. А я в это время диплом писала. Спрашивает: о чем диплом? Говорю: о научной журналистике, о теории относительности. А он: дескать, женщине все это не нужно, она должна быть сильна своим, бабьим умом. Клеит, что ли? А это он намекал, чтобы я поняла, какой ты плохой, и рассказала бы какую-нибудь гадость.
– Ну ты их оставила с носом, и мы благополучно расписались в 1969-м в ЗАГСе Москворецкого района. До сих пор мне не очень понятно, как, будучи «под колпаком у Мюллера», я поступил в аспирантуру, защитил кандидатскую по русской классике, стал старшим преподавателем в Литинституте и продержался аж до августа 1986 года.
– Они надеялись, что ты остепенишься (во всех смыслах слова) и перестанешь гнать метаметафорическую волну. Но тут появились в нашем доме сразу три метаметафориста: Парщиков, Ерёменко, Жданов (их привела Оля Свиблова), и начались новые неприятности.
– Да, крутой сталинист и сусловец ректор Владимир Федорович Пименов много раз таскал меня на ковер с такими репризами: «Зачем вы занимаетесь поэзией? Не надо! Поэзией у нас занимается Егор Исаев. Вы ученый, вот и учите! Почему КГБ вами недовольно? Я ведь многое на себя беру. Вы подумали, как это все отзовется в сердце ректора...» И так с 1968-го по 1986-й. Подумать только, в этом отрезке времени мне удалось напечатать в «Новом мире» (1982, № 11) статью «Звездная книга». Там метаметафора уже присутствует под термином «метакод». В «Литературной учебе» выходит «Звездная азбука Велимира Хлебникова» (1982, № 3), а в № 1 за 1984-й послесловие «Метаметафора Алексея Парщикова». С тех пор метаметафору много раз хоронили, пытались забыть, склевали с метареализмом. Вот теперь поняли – пишут диссертации.
– Душа метаметафоры – это «выворачивание», или «инсайдаут». Оба термина твои. Их тоже сегодня пытаются сделать чуть ли не безымянными, словно они всегда были.
– «Человек – это изнанка неба./ Небо – это изнанка человека». Выворачивание – мой личный опыт 1957 года, а потом это повторилось где-то в 1968-м, уже с тобой.
– Да, это сопровождалось каким-то свечением, как в лунную ночь. Но луны точно не было. Было так классно. В подмосковной халупе, при полной житейской неопределенности...
– Главное, что это изначально и до сего дня есть в моей поэзии. И, пожалуй, ничто так не содействовало утверждению метаметафоры, как возникновение ДООС. «Добровольное общество охраны стрекоз», так же как метаметафора, выпорхнуло из моих стихов. «Стрекозаврами» со временем стали Андрей Вознесенский, Генрих Сапгир...
– Я помню, что за этот титул возникло даже дружеское соперничество двух мэтров.
– Ну да, я даже стал тогда «стихозавром», для разнообразия. А вообще ДООС – нечто большее, чем сообщество друзей поэзии. Это прежде всего поэтическая свобода. Органам, которые тогда вникали и внедрялись во все, это тоже не могло нравиться, но напустились они открыто прежде всего на «Звездную книгу» – на метакод. И сегодня остается загадкой, каким образом в номере «Литературного обозрения» могла появиться статья «На стыке мистики и науки» за подписью никому не ведомого автора. Редактор, поэт и критик Леонард Лавлинский, был в отпуске. Он говорил мне с искренним возмущением, что никогда бы не напечатал такой донос. Все, как у Саши Ерёменко: «Печатными буквами пишут доносы». Получается, что идеологический наезд на метакод со ссылками на умершего Андропова и только что пришедшего к власти умирающего Черненко появился сам по себе. Спустя два года после этого пасквиля в Литинститут пришли открыто два офицера КГБ и потребовали моего отстранения от преподавания. Якобы под влиянием моих лекций о Достоевском студент из Липецка уверовал в Бога и открыто вышел из партии. Студент этот потом просил у меня прощения, что подписал донос.
– И в том же чертовом 1984 году вмешательством КГБ было приостановлено вступление в Союз писателей целой группы писателей, в том числе и твое, причем на самой последней инстанции.
– В 1991-м после путча в КГБ найден отчет о деятельности 5-го управления за 1984 год: «Удалось отдалить поступление «Лесника» в Союз писателей». «Лесник» – это я. А дело оперативной проверки «Лесник» – «с окрасом – антисоветская пропаганда и агитация» якобы уничтожено в августе 1990 года.
– Все-таки там и впрямь были сумасшедшие. А что вытворяли с твоей книгой «Поэтический космос»...
– Да, это просто песня. Я уже отстранен от преподавания «в связи с переходом на творческую работу». Но что делать с моей монографией, одобренной на кафедре и ученым советом Литинститута? Кипит перестройка, так просто не запретишь. И придумали снабдить стостраничным послесловием со ссылками на всех «ихних марксов-энгельсов». Так и издали в 1989-м все 20 тыс. Да ведь и этот тираж пытались конфисковать на выезде из книжного склада.
– Рассказала непосредственная участница событий. Она спросила: «А документ на изъятие у вас есть?» – «Нет». И машина поехала. Зато эту книгу нам подарили в Париже в Книжной лавке Никиты Струве в 2005-м. И выступали мы там с Андреем Вознесенским. И публика аплодировала на каждую строчку твоего «Компьютера любви».
– До этого надо было еще дожить, и Андрей, как мог, меня поддерживал и стихами, мне посвященными, и просто своим, даже не дружеским, а родственным отношением. Он ведь так и сказал однажды, обидевшись, что я не упомянул в газете его имя среди десятка имен других поэтов. «Как же так! Мы же с тобой родные люди!» Андрей, как все великие поэты, был человек без кожи. А на тебя-то он как обиделся, когда услышал твою суперпоэму «Свалка» на вечере «Минута немолчания» в 1989 году.
– «Почему вы нас так долго вводили в заблуждение – скрывали, что вы поэт?» – сказал он тогда.
– Мы с Андреем на сцене Дворца молодежи объявляем «Минуту немолчания» по ненапечатанным стихам. Как же я кричал со всем залом. Меня-то ведь 25 лет не печатали. А потом мы зажгли огромную «свечу Пастернака». Андрей хотел, чтоб это сделал я. Честно признаюсь – руки подрагивали.
– Да, он во всем был поэтом. А как он позвонил тебе в 1998-м по мобильнику из-под Древа Будды из Индии и продиктовал: «Настанет лада кредова – Constanta Kedrova». Напророчил гений! В 2013-м в Сеуле во дворце «Спустившееся Небо» тебе вручили международную буддистскую премию Манхэ. До сих пор на нее живем... Потом он еще ошарашил всех, когда на сцене Таганки в 2000-м озвучил перед полутысячным залом: «У каждой эпохи есть свой орган поэзии. Когда-то таким органом был Сергей Есенин, сегодня орган поэзии Константин Кедров». А про меня – вообще улет: «Если бы Хлебников жил сегодня, он писал бы, как Елена Кацюба». Это он имел в виду мой «Палиндромический словарь». Это прошло на телеканале «Культура»…
– Наука открыла зеркальные нейроны. Они образуются в лобных долях, когда один человек начинает понимать другого. Мне кажется, что такая зеркально-нейронная связь не только между мной и тобой, но и между великими «ДООСами». Вознесенский, Сапгир, Холин не просто вместе с нами выпускали «Газету ПОэзия» (позднее «Журнал ПОэтов»). Это была некая четырехглавая ноосферная голова.
– Андрей Вознесенский написал гениальную поэму «Возвратитесь в цветы!» и надписал тебе: «Это моя нобелевская».
– Я почти на автомате ответил ему «Фиалкиадой»: «Возвратитесь в цветы/ говорит Вознесенский/ Возвратимся, Андрюша, и я, и ты/ А когда возвратимся/ Мы вновь возродимся/ Или в нас возродятся цветы». Как же радовался «Поэтарх московский и всея Руси» этому отклику. Что-то шептал мне в телефон. Он и сейчас шепчет оттуда – что-то я слышу. Снова и снова выхожу на сцену Таганки с тобой, с Любимовым и с Вознесенским на первом в мире Всемирном дне поэзии ЮНЕСКО. Снова выходим с Сапгиром на сцену Театра на Монмартре. А как рукоплескала нам Сорбонна в 2002-м! Нет, все же есть в этой чудовищной жизни мгновенья, ради которых стоит все претерпеть и жить.
Ночь поэта – это день поэта
День поэта – это ночь поэта
Жизнь поэта – это смерть
поэта
Смерть поэта – это жизнь
поэта
«Пусть знают», – как говорил Михаил Булгаков.
***
Источник – портал СТИХИ.РУ
Елена КАЦЮБА
............................Елена КАЦЮБА..................................................
ЕВАНГЕЛИЕ ОТ КАЦЮБЫ
Дождень
С-л-езам откройся,
дверь сокровищ
сердечных,
а ума палату
пусть опечатает сургуч
в окне расплавленного солнца!
Пол-день
У-ли-ли-
ца-ца
топота тупо такт
холода ледоход
иди в обход
облаком облекло
облако извлекло
ли-ли-ли-лиру
в ру-ру-ру-ки-беру
стру-ру-ру-ру-
ны-ны
пели ли-ли-ли-ли
пели ли?
или шептали ли?
шли ли пешком — pesh.com
Дрель драл дорогу
дрожь дол-бил
Dolby бахал бухал
бухал бу-бу-бу-гай
бу-буден день динь дилинь
Трамвай прорезал у лиц
улицу
и улизнул tish.com
Светайна
СВЕТ
СЕЕТ росу
ВЕЕТ
ВЕЕР прохлады
ВЕТРОМ востока
на ТРОН
древесных КРОН
утра подъемный КРАН
вытащит КРАЙ золотой —
КРОЙ небесных лекал
ЭРОЙ нового мира
солнечный ЭРОС взойдет
БЛЕДНОЕ ЛЕЗВИЕ ЛУНЫ
* * *
бледное лезвие луны
лезвие бледной луны
луна бледного лезвия
зовущий разрез в яблоке заката
lame — lame — la-me-la — mela — mela*
__________________________________
* Lame — лезвия, mela — яблоко (итал.).
Из лабиринта
Она вырастила в себе Минотавра —
он требует жертв
К ней боятся ходить в гости
Она считает себя отверж
Доля от-вер-
гнутого судьбой —
по телефону питаться ботвой
слухов и сплетен
не без таблеток
для сна
Ленью повязана —
для метлы нет сил
Лабиринт зарос грязью
голодный Минотавр укусил
ее изнутри
Взревел пересохшей глоткой
вылез через глаза
Голод злобы не тетка
не дядька
не дочь
не сын
От сыр-
ости осоки болот
зубы болят
Где был друзей лес —
теперь перст
указующий из углов комнат:
— Помни!
Все ей не по нутру
Но поутру
она выводит из нутра
своего Минотавра
будто рогатую собаку
и гуляет от людей сбоку
Влюбленные рыбы
Мы влюбленные рыбы
Мало воздуха?
Мы — дышим друг другом
Нет воды?
Мы — ныряем друг в друга
В океан — ниже линии смысла
В небеса — выше звездного разуменья
Крадем имена у металлов
Глаз именуем сердцем
Мы — гонцы
королевской охоты на звезды
Заяц в красном кафтане
стрелой арбалета разделил Близнецов
Один балансирует в небе
на колесе эклиптики
Другому достались земля и зависть
Мы влюбленные рыбы
Не хватает света?
Мы — сияем друг в друге
Мало красок?
Мы — ныряем в закат
где акула луны
грозит горизонту плавником полумесяца
Мы влюбленные рыбы
Мы алые двери
Мы губы молчащего слова
в аквариуме небес
Пейзаж
Бабочка утвердилась над океаном
одним крылом престол сотворив
другим — солнце закрыв.
След
На Луне тишь
На Земле шум
Во дворе дом
На окне кот
Под землей крот
Под водой карп
Над рекой мост
На мосту снег
На снегу след
— Кто наследил?
— А кто следил.
— А кто следил?
За Луной луновед
За Землей землевед
За домом домовой
За котом котофил
За кротом кротофоб
За карпом рыболов
За мостом дорога
За дорогой дом
В серебре крыша
Во дворе дворник
Он лопатой — ширк-ширк
Он метлой — кыш-кыш
Снега нет
Следа нет
Тишшшшшшшшь
Как на Луне
Возвращение
(палиндром-триллер)
Мимо дома длим ход. — Звони! — но вздох, мил дом им.
Жар и вечер — тс! — встрече. Вираж
доруг Азии за город.
Али памяти бит яма пила?
И не триллер зрел — лир тени:
ром армии роз, и зори, и мрамор…
Но вход — вдох вон:
мох, этаж сжат эхом
и тел пепел к свече, в склепе плети.
Навзрыд у дыры зван
ада голос или соло гада?
Кот у стен кричал, и пила — чирк! — и нет суток,
кот ужаса жуток.
И не лампада бед у судеб пламени,
а ритуал зла у тира.
Али скор у кого курок — сила!
Я им лупила дали дбли пулями,
и мелоу праха сахар полем.
Бал
Они видели лед и вино
Лак резьбы, зыбь зеркал
Их оды вере — выдохи
Ход в роз узор — вдох
Но в зареве севера — звон:
цин-цин. Но взмахам звон — ниц, ниц.
И нет их ада свече в садах и тени
Их усики сухи
иного бала бог они —
ада, сносимого богом, и сон сада.
Ум за
За глазом — светум видиум
За ухом — слухум музыкум
За ртом — языкум говорум
За носом — ноздрум нюхум
За грудиум работа вдоха
За спинум — тяжести сумы
Желудкум и кишкум
из пищи вынут ум
За мозгом — наш всеум
За сердцем — всех безум
Весы осени
Н Е В И Н Н О С Т Ь
свет свит в неон
винт осени неистов
виснет свитень
в тени осин
он весь во сне
сон носит сотни ос
они — тон "си"
и ноте "стон" висеть
в сонате сна
стена
все вести вас о нас
вино Сиона — ость
вина
и стан Таис —
Оставь! —
Н А И В Н О С Т Ь
Свеча
Свеча боится темноты
Чем больше страх свечи — тем ярче свет
Чем ярче свет — тем жизнь свечи короче
Чем жизнь короче — тем сильнее страх
Чем страх сильней — тем ярче свет свечи
Чем ярче свет — тем жизнь короче
Чем жизнь короче — тем сильнее страх…
Трижды три
Гобой осени.
Свирель лета. Гонг весны.
Скрип снега… Зима.
РЕзеда, СИ-РЕнь,
МИмоза, чеРЕмуха,
ваСИлек. Споем?
Квадрат — это дом.
Круг — солнце или луна.
А треугольник?
Метаморфозы
Вот станет небо землей, а земля морем;
вот станут камни птицами, а птицы нами —
что тогда изменится в мире?
Мы не знаем.
По моей руке проползет муравей, на тебя похожий;
вот бабочка вроде меня мелькнет у твоего виска —
я сразу узнаю тебя всей кожей,
а ты угадаешь меня в трепете крыльев мотылька.
Вот я почувствую себя деревом —
вскину вверх руки, листвой шелестя и звеня.
Но догадается ли это дерево,
что оно — я?
РИФМА
В горящий закат
вечерний ракат
выпустил рифмы ракет
Только на западе знаки востока
обретают форму и цвет
Рифма блуждает меж языками
рождая словесный кайф —
в русском рифмуются НОЧЬ и НОЖ
в английском NIGHT and KNIFE
Чаепитие в саду
чрезвыЧАЙное происществие,
удивительный слуЧАЙ –
встреЧАЙтесь в саду!
ЧАЙная роза, каЧАЯ лепестками,
приглашет:
— обуЧАЮ ЧАЙной церемонии
венЧАЕМ красоту и аромат
руЧАЮсь за качество
не скуЧАЙте!
уже не ЧАЕМ попробовать, но...
не хватает ЧАЙшек!
— лилия, выруЧАЙ!
вот так неЧАЯнный купаж
высоЧАЙшего качества
роза и лилия -
лилиерозовый ЧАЙ
не ЧАЙсто такое приклюЧАЕтся
отЧАЯнно вкусно!
Даже небо нам - синий чайник
а ЧАЙки - белые чаинки.
Маленькая кофейная кантата
Коричневый Будда в стеклянном столбе
Улыбается прямо в сердце тебе
Бездна
Бархат
Базука
Бизоны
Бум-бум-бум
Утренний душа шум
Она спешит сменить на шелест бразильских зерен
Ты видел:
Кофейный монстр целовал её
В губы, горло и всю изнутри
Трижды блюдце перевернулось
Разломилось на две луны
Когда она улетала в форточку
Верхом на кофейной мельнице
По-ночному смеясь
Ты не умер -
Просто прошёл языком по линии жизни
Напрочь сожжённой
На полигоне ладони
ЗЕРКАЛЬНЫЙ АД АЛЕКСАНДРА БЛОКА
Потусторонний мир был близок поэтам всех времен. Гомер невидящими очами наблюдал, как античные боги участвуют в битвах Троянской войны. Для героев Шекспира смерть – участник семейных разборок; Гамлет разговаривает с черепом Йорика, как с живым человеком, и безусловно верит призраку своего отца. В прагматическом ХIХ веке атеист (“афей”, как тогда говорили) Пушкин призывает умершую подругу: “Явись, возлюбленная тень, как ты была перед разлукой, бледна, хладна, как зимний день, искажена последней мукой...” Лермонтов в стихах “Выхожу один я на дорогу” поведал нам, что хочет “уснуть” в могиле, но при этом слушать песню о любви. Тургенев, которого называют реалистом, слышал голоса иного мира в шелесте деревьев и трав. Его поздние повести полны мистических видений, но они так же достоверны, как знаменитые тургеневские девушки.
Конец XIX столетия и начало нового века подняли волну мистицизма. Научные открытия в технике и медицине позволили заглянуть внутрь живого организма. Психологи открыли в человеке незнакомого двойника – подсознание. Спиритические сеансы, ожившие тени кинематографа, голоса, живущие на валиках фонографа... Почему и душе не странствовать отдельно от тела? Почему бы телу без души не бродить по ночным улицам? Дракула Стокмана и вампиры Олшеври – “живые усопшие”, носферату – пугали, но и привлекали сознание, утратившее детскую веру в Бога.
Для Александра Блока потусторонний мир начинался прямо за линией заката: “Солнце – как медный шлем воина, обращенного ликом печальным к иным горизонтам, к иным временам”. Небо сожжено пожаром зари, “не различимы заря и зарево – тишь и страх”. В этом неживом ослепительном сиянии красная роза видится черной, а вино принимает цвет неба белой петербургской ночи: “Я послал тебе черную розу в бокале золотого, как небо, аи”.
Белая летняя ночь и белая зимняя снежная метель – два лика таинственной незнакомки – смерти. Бульвары, где “морозной пылью серебрится” бобровый воротник Онегина, замело теперь “кокаина серебряной пылью”. У Снежной маски привкус кокаина. Это всеобщая игра – свобода от повседневных забот, символ парения духа, мистических озарений. Никто еще не думает о банальности этих “откровений” и их оборотной стороне – наркотической зависимости. Но для поэта дверь в иной мир всегда приоткрыта и без этих веществ. Он постоянно ощущает присутствие потустороннего наблюдателя. Кто-то задувает свечи, стоит за плечом, «кто-то третий, незнакомый, кротко смотрит в купола”. Этот двойник-наблюдатель также “безумный друг”, “обманутый Пьеро”, путник, озаренный закатом, отражение: “И будет в зеркале без тени отображенье пришлеца”; “мой странный, мой близкий – черный монах”.
Все помнят и цитируют наизусть строки “ночь, улица, фонарь, аптека”, но не все помнят, что оно из цикла “Пляски смерти”(1912-1914 гг.). “Как тяжко мертвецу среди людей живым и страстным притворяться”, – это первое стихотворение цикла. Туманный “кто-то” из стихов начала века обрел плоть (не душу). Он утром встает из гроба, как настоящий вампир, “и в банк идет, и в суд идет, в сенат...” Вечером он едет на бал, танцует с влюбленной в него женщиной. В ее ушах “нездешний странный звон”, но это уже не те романтические голоса и шорохи, а лязганье костей.
“Двойник” 1903 года – дряхлый нищий старик, который неотступно следует за поэтом – Арлекином. Спустя шесть лет это стареющий юноша с нахальной улыбкой, который к тому же жалуется на жизнь. Поэту не страшен такой двойник. Да это и не двойник, а отражение: “Быть может, себя самого я встретил на глади зеркальной?” Поэт спокоен, но это спокойствие сродни повторяющемуся ночному кошмару: “Пробудился: тридцать лет, хвать-похвать, а сердца нет”. Зеркало для него как роковой портрет для Дориана Грея. Поэт холодно наблюдает за своим двойником, ведь он сам уже пережил свою смерть и наблюдал свои похороны: “помню я звук похорон: как гроб мой тяжелый несли, как сыпались комья земли” (4 ноября 1905 г.). Согласно эстетике декадентов воспевание смерти – стильно. Смерть – холодная бледная дева, озаренная адским пламенем, манящая и пугающая. Такова Незнакомка Блока. Он встречает ее каждый вечер в назначенный час (только она может назначать встречи!) в ресторане, подобном преддверию ада. В то время как женщины отказываются от корсетов, курят, ездят на велосипедах, посещают пляжи вместе с мужчинами в смешных купальниках, Незнакомка подчеркнуто женственна: “девичий стан, шелками схваченный”, шляпа со страусовыми перьями и вуалью, кольца на узкой руке. Но на деле это самая крутая эмансипантка, она сама выбирает, за ней право первой встречи и последней ночи. Ее нельзя соблазнить и невозможно от нее отделаться. Под темной вуалью нет лица, только очи “синие, бездонные” где-то далеко-далеко, хотя сама она так близко, что траурные перья ее шляпы качаются, кажется, прямо в мозгу у поэта. Она тоже отражение. Появляется в туманном окне, садится у окна, но только приблизишься, она растворится в душистом тумане.
Незнакомку-смерть можно увидеть в зеркале, вампир же, согласно преданию, в зеркале не отражается. Александр Блок родился под знаком Скорпиона (16 октября по ст. стилю). Его стихия – вода, а вода – это зеркало. В 29 лет Александр Блок совершил свое “сошествие в ад” именно под знаком Скорпиона (30 окт. 1909 г.). “Адские песни” (в рукописи есть подзаголовок “Вампир”) написаны дантовскими терцинами. Сначала создается впечатление, что это просто перевод “Божественной комедии”, но по-современному энергичный, сжатый до клипа. Сумерки, острые скалы, подземные круги, поток, несущий тела грешников. Но затем герой попадает в бесконечный зал, где аромат роз, зеркала, сброшенные маски. Этот зал напомнил поэту его земную жизнь – “страшный мир, где я бродил слепой, как в дикой сказке”. И вдруг из зеркала навстречу ему выходит двойник – юноша во фраке с увядшей розой в петлице. Увядшая роза – символ смерти: “Вчерашний бледный бутон стал сегодня черным, как кровь”, – слова из драмы “Роза и Крест”. Черная роза – чернее крови горит на груди у мертвого рыцаря Бертрана (вспомним также черную розу в бокале). Юноша рассказывает поэту свою историю: он в порыве страсти растерзал возлюбленную и выпил ее кровь, за что обречен каждую ночь снова и снова совершать кровавый обряд. “Песнь Ада” есть попытка изобразить... вампиризм нашего времени”,
таким примечанием сопровождалась публикация текста. Но есть еще одно стихотворение, помеченное тоже октябрем 1909 г., восьмое в цикле “Черная кровь”. Оно как бы запрятано среди стихов 12-14-го годов. В нем описана та самая ночь, о которой потом рассказывает двойник в аду. На пальце вампира кольцо с аметистом – знак таинственного брака. Здесь
“померкший алмаз” на руке возлюбленной. Кольца – символ обручения со смертью. В поэме “Возмездие” герой пытается снять кольцо с руки умершего отца, но оно выскальзывает из пальцев и падает в гроб.
Потусторонний мир Блока – “отчизна скрипок запредельных” – наполнен светом, сиянием, которое страшнее темноты: “ужасней дня, страшнее ночи сияние небытия”. Он чувствует ледяное дыхание грядущих войн и революций. Снежная маска и черная роза объединятся в смертельном танце на долгие годы. Уже совсем скоро озверевшие толпы будут врываться в имения и бить зеркала, будто вампиры, которые боятся разоблачения. Но у поэта есть выбор:
Блеснет в глаза зеркальный свет,
и в ужасе зажмуря очи,
я отступлю в ту область ночи,
откуда возвращенья нет.
Дейнека
(после выставки)
не дай дна ад
а дай дней над
На смерть гениальной Елены Кацюбы
Кедров-Челищев
Мысленно уже стою у гроба
Где тебя опутывает мгла
Знаю я тебя убила злоба
Слишком к людям ты была добра
Слишком ты была для них красива
Слишком гениальна и умна
От стихов твоих исходит сила
В каждом слове мысли глубина
С Ангелом любви прожив пол века
Я всю жизнь понять его хотел
Ангел оказался человеком
Словно Ангел взял и улетел
Разве можно быть такой любимой
Разве можно было так любить
Быть такой во всем непобедимой
Даже смерть любовью победить
© Copyright: Кедров-Челищев, 2020
Свидетельство о публикации №120021900295
г Москва
Simon Gourari <sgourari@t-online.de>7 марта 2020, 23:38
Решение принято!!!
Международная Мюнхенская Премия „DOMINANTE“ 2020 года - "За открытия новых эстетических и художественных принципов в области литературы“ присуждена Елене Кацюбе (посмертно).
;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;
Николай ЕРЁМИН
. ................... Николай ЕРЁМИН...................................................
СИБИРСКИЕ СОНЕТЫ ТРЕТЬЯ КНИГА
СОН? НЕТ!
Шторм закончился… Море открыто…
К горизонту стремятся мечты…
- Ну, плывём? – говорит Маргарита, -
В чём ещё сомневаешься ты?
Перед нами - и солнце, и Ялта…
И - в бутылках и вне – виноград…
Сомневаюсь ли я? Это я-то,
Кто всегда приключениям рад…
В голове – вдохновения ветер…
Под ногами дрожит теплоход…
До чего ж хорошо жить на свете,
Уплывая от всяких забот…
Хорошо! Шторм ли, штиль впереди…
А сомненья давно позади…
2018
СОЛОВЬИНЫЙ СОНЕТ
В то время под моим окном
Сносил бульдозер сад вишнёвый
Но соловей остался в нём
И одарял руладой новой
Константин КЕДРОВ
А ведь и я в то время жил,
Дружил, ценя метаморфозу…
Не помню, кто кого травил,
Но помню соловья и розу…
В саду работал соловей,
Эпохи символ… Как бульдозер,
Он переделывал людей
И на жаре, и на морозе -ррр….
Их было много – без затей,
С идеями глухонемыми…
Всё видел с неба Добродей
И звал меня идти за ними…
То снег… То дождь летел на плечи…
И вот – я здесь… А те – далече…
КАК ЖАЛЬ
Владимиру МОНАХОВУ
Как жаль, что я не жил в Китае
И никогда не буду жить…
А буду, про Китай мечтая,
Себе лишь, грешному, служить…
Где – в бухте Памяти - Харон
Со мною делит самогон…
За то, что с ним за так дружу
И ночью лодки сторожу…
А иногда - для куражу -
Вместо него перевожу
Тех, кто желает сквозь года
В Китай отчалить навсегда,
Чтоб не вернуться – вот так да! -
Сюда…Где горе – не беда…
2017
***
В мире, где любовь – измена,
Муза, ах, не скрою,
Я бы третий вальс Шопена
Станцевал с тобою...
Чтобы время и пространство
Вновь зарифмовались,
Где любовь и постоянство -
Всем чертям на зависть...
Чтобы звёзды нам сверкали
Брызгами морскими...
Чтобы волны - под руками...
Горизонт – над ними...
Чтоб в душе у нас
Не кончался вальс ...
ПРОТОКОЛ
- Посадить на кол
И составить протокол!
- Пошто на кол?
Про что протокол?
- Протокол?
Про прикол
И прокол…
- Про что - кол?
- Про то кол…
Про сё кол…
Просёк?
Вот и гол…
- Гол, как сокол…
2017
СОНЕТ про ЛИТКОНСУЛЬТАНТА
Литературный консультант
Пропил в журнале свой талант
Среди тщеславных графоманов
И одноразовых стаканов...
Увы, умевший объяснять, -
О чём писать и как писать,
Не написал он ничего,
Не напечатал никого...
Зато, знаток журнальных дел,
Всех звал с собою в ЦДэЛ...
И там, бесспорно, счастлив был,
Когда всех громче пел и пил...
И было видно по всему,
Что все завидуют ему...
2018
ФОТОСОНЕТ
На снимках юности – не я,
А кто-то глупый и наивный...
Склонённый над бутылкой винной
С улыбкой инобытия...
И Ангел – грешный, неземной,
В меня влюблённый и хмельной,
Стоящий с крыльями за мной...
Готовый, помнится, вот-вот
Со мной отправиться в полёт
Сюда, откуда я смотрю
И ничего не говорю,
И сам себя не узнаю...
Седой, непьющий и бескрылый...
...Где ты сейчас, мой Ангел милый?
2018
ПРЕДНОВОГОДНИЙ СОНЕТ
Владимиру МОНАХОВУ
Я хочу в Торонто!
Я хочу в Париж!
Сердце ждёт чего-то…
А в кармане – шиш.
Гонорар Поэта –
Гонор, Божий дар.
Стоимость билета
Для меня – кошмар…
Фонд поддержки, где ты?
Разве суть – в цене?
О, мои сонеты,
Помогите мне!
Скоро – Новый год…
Хочется в полёт!
2018 г
НОВОГОДНИЙ СОНЕТ
Эльвире ЧАСТИКОВОЙ
Я Новый год встречаю каждый день…
Проснулся - Ах! – и мысли набекрень…
И новые возвышенные чувства,
Вне всяких там Мин-фина и Мин-юста,
Мин-здрава и Мин-обра, наконец…
И счастлив, как зелёный огурец,
Нет, кабачок, нет, красный помидор,
Созревший вдруг, - я с некоторых пор,
Как все, желаю, чтобы нас собрали…
И спели в огороде: - Трали-вали…
Какой богатый нынче урожай! –
О, Муза, подпевай, не возражай
Крутым подругам, милая моя,
И вновь перезимуем – ты и я…
2018г
ЗВЁЗДНЫЙ СОНЕТ
Стихозавру Константину КЕДРОВУ
- Как простой сибирский кот
Я не врал – и не совру,
Что поверил в Мета-код
И в Мета-метафору...
И, совсем ещё не стар,
Вдруг котом учёным став,
К мур-мур-вере - «Дыр бул щыл» -
Музу Мурку приобщил...
И нисколько не устал!
Это ж просто кррасота:
Пригодился неспроста
Метод Ин-сайд-аута:
В Космос семеро котят,
Как пегасики, глядят...
2018
ВСЕМ! ВСЕМ! ВСЕМ!
«- Нам всем отказано в бессмертии!»
Владимир МОНАХОВ
***
Ночью встретился Бес Смерти и
Мне по-дружески сказал:
- Всем отказано в бессмертии
По дороге на вокзал…
Но Ерёмину с Монаховым
Есть в бессмертье – тет-а-тет –
Как друзьям-поэтам знаковым
На двоих один билет!
И об этом знает Бог,
Контролёр земных дорог…-
Я проснулся…Что за бред?
А в руках моих - билет
«Для бессмертных двух персон»
Значит, это был не сон!
2017
***
Добродей, я хотел:
Быть всегда и везде!
То по небу летел...
Ах, то плыл по воде...
И теперь – по земле
То иду, то качу...
Но, как злыдень во зле,
Ничего не хочу...
Представляешь, друг мой,
Что творится со мной?
И с моею женой,
И с моею страной...
И с тобою, мой друг,
Мне врагом ставший вдруг...
2018
ПРОЩАЙ, ПРОПИТАЯ РОССИЯ!
Ремейк памяти М.Ю. ЛЕРМОНТОВА
Прощай, пропитая Россия
Алкобаронов и воров!
Я – твой непризнанный Мессия.
Рок непризнания суров...
Жаль, что, забыв про все дела,
Во мне ты друга не нашла!
Прощай навеки и прости,
Что наши разошлись пути...
Что, никому нигде не мил,
Не спас тебя, не сохранил...
Невиноватого прости
Прощай и с миром отпусти...
Как я, всем сердцем возлюбя,
Простил и отпустил тебя...
***
Литинститут – Парнас московский,
Где, прочим гениям под стать,
Меня печатал Цебаковский
В «Тверском бульваре, 25»
Бомонд! Богема! Благодать…
Где в космос – выше звёзд кремлёвских
Я на Пегасе мог взлетать
И звёздам Кедрова внимать…
Россия – песня и восторг –
Урал - Сибирь - Дальний Восток -
Метаметафора… И век,
Где я, безвестный имярек,
Стихи и день, и ночь шепчу
И вновь лечу, куда хочу…
***
***
Какой тупик в судьбе!
Я трезв, а ты пьяна.
И я шепчу себе:
- Изыди, сатана!
И ты, увы и ах,
Трезвеешь на глазах...
И шепчешь: - Боже мой!
Где я? И что со мной?
И я шепчу в ответ:
- Был сатана – и нет...
С тобою – только я,
Любимая моя...-
И мы – в руке рука –
Идём из тупика...
ПРОХОЖИЙ
- Я не помню своих стихов!
Но я помню, что я – поэт…
И что в поисках новых слов
Обошёл Этот белый свет,
Путешествуя на Тот свет…
Люди добрые, помогите,
Накормите и напоите…
На ЖД вокзал подвезите!
И купите плацкартный билет…
Чтобы смог я ещё пожить…
Ах, пока не сгубили, съедая,
Грыжа паховая и мозговая… -
Так просил – сколько зим? Сколько лет? -
Неопознанный старый дед…
2019
СОНЕТ про ЮБИЛЕЙ ЖУРНАЛА «ДЕНЬ и НОЧЬ»
Желая с музами общения
В стране, где всё разрешено, -
Ем «Юбилейное» печение,
Пью «Юбилейное» вино…
И четверть века в восхищении
Пишу-творю всё вдохновеннее -
И отсылаю новый стих
В журнал Марине Саввиных…
Или - суровый, без прикрас,
О современности рассказ…
Где рядом, вновь, без дураков, -
Астафьев, Солнцев, Русаков…
Попов…Тарковский… Вот те на…
И я… Какие имена!
2018
ПРОИСХОЖДЕНИЕ СОНЕТА
1.AMORES
И когда мы –
О! – выпив шампанского,
Вальс станцевали…
Она воскликнула вдруг:
- Я хочу любви и свободы!
Почитай мне Овидия! В оригинале!
Надоели шаблонные переводы!-
И с тех пор никаких я других
От неё не хочу привилегий:
Только б вновь прочитать ей в ночи
Сорок девять «Любовных элегий»…
Сентябрь 2018 г Красноярск
© Copyright: Николай Ерёмин, 2018
Свидетельство о публикации №118092806841
2..+ добавить замечания
- И себя ощущая в раю,
К ним прибавить ещё и свою.
Вова Рыжий 28.09.2018 17:54
3.+ добавить замечания
Получить чек во сне — знак того, что вы дорого заплатите за свои ошибки. Часто такой сон указывает, что ваши неприятели только и ждут момента, чтобы поквитаться с вами.
Владимир Монахов 29.09.2018 01:41
4.НЕСЛУЧАЙНЫЙ СОНЕТ
Не случайно в мире страхов
И ошибок бытия
Разгадал поэт Монахов
Сон, который видел я…
Что ошибка, и большая,
Всё на свете понимать:
Никому не занимая,
Никогда не занимать…
Между тем, как – срам и стыд! -
Вся страна живёт в кредит:
Неприятели вокруг
Скоррумпировались вдруг…
Не случайно, видит Бог,
Друг Монахов мне помог…
Николай ЕРЁМИН
29 сентября 2018 г Красноярск
СОНЕТ ДЛЯ ДЕТЕЙ
Как бы Чуковский
Муха Цокотуха
Раз по полю шла…
И с цикутой муха
Пузырёк нашла…
И – я врать не буду –
Радости полна,
Выпила цикуту,
Глупая, она…
В пузырьке цикута –
Это очень круто!
Ну, а вы, ребята,
Умные вполне,
Как бы поступили?
Кто ответит мне?
ПОСВЯЩЕНИЕ ВОЛХВАМ
Борису ПАНКИНУ и
Игорю БИРЮКОВУ
Помню, как, шушпанчикам на зависть,
Разгоралась Панкина звезда…
Боже! И светлей других казалась,
И вела, неведомо куда…
Где возникла как первооснова -
Вдруг - звезда поэта Бирюкова,
Освещая путь идущим всем,
Кто стремился в город Вифлеем…
И слились в восторге две звезды,
Чтобы в мире не было беды…
И услышал я Благую весть,
Чтоб за словом слово произнесть…
О, дары несущие волхвы
По дорогам славы и молвы…
И - НА ЭТОТ СОНЕТ
ПОЛУЧИЛ Я ПРИВЕТ:
- Спасибо, Николай! Вы глубоко заглянули)): Мне очень приятно, что Ваша Муза затронула и моё имя. Думал ли я 17-ти летним мальчишкой, выходя на одну сцену с Вами – уже тогда признанным Мастером, что когда-нибудь подобное случится???!!! Списываю это только на одно - НОВОГОДНИЕ ЧУДЕСА!С наступающим!!! Здоровья Вам и бесконечнойработоспособности мысли, вдохновения и безграничного творческого долголетия! Вы удивительны! Вы - Мастер и Поэт! Бирюков Игорь 30.12.2018 12:30
- Да, - согласился я,
И жена у меня – Маргарита!
До встречи в Новом году. 30.12.2018 12:
СОНЕТ ЗА РУЛЁМ
«Велика Россия, а машину поставить негде...»
Афоризм из копилки Владимира Монахова, Братск-рай
***
Вновь ворчит моя машина,
Все четыре колеса:
- Впереди – Парнас, вершина…
Постоять бы пол-часа!
Но - за платные стоянки
Вдоль дороги - там и тут -
Полубоги – в полупьянке -
Мигом шкуру обдерут…
Нет, поэт, прямой дорогой
На Парнас или в Братск-рай,
Дальше мчись – и, ради Бога,
За рулём не помирай!
Велика Россия? Вот!
Мчись! Мессия нас спасёт!
2019
ПРЕДЗИМНИЙ СОНЕТ
Совсем один – эх, ма! –
Где вы, поэты-братья? –
Увы, зовёт Зима
Меня в свои объятья...
Приветливо-хитры,
Звонят, зовут негромко
Ночами три сестры –
Метель, пурга, позёмка...
И мне, рабу надежд,
Придётся, может статься,
Смирив души мятеж,
Одной из них отдаться...
Чтоб вместе видеть сны
До будущей весны...
2019
ЗИМНИЙ СОНЕТ
- Что за время суток?
Плачу... Хохочу...
Потерял рассудок –
Отыскать хочу...
Необыкновенны
Небо, лес, вода...
Жизнь летит мгновенной
Тенью – сквозь года...
Прошлое исчезло...
Будущего нет...
- Ну, скажи мне честно,
Что с тобой, поэт?
- На исходе лет
В мире места нет!
2019
СОБАКА и ПЁС
Пролаяла собака,
И огрызнулся пёс: -
Зачем ты влез, однако,
В собачий наш вопрос?
За это, суть любя,
Укусим мы тебя!
Но только я – Гав! Гав! –
Сказал, как мне они
Пролаяли: - Лав! Лав!
Мы шутим, извини! –
И я собак простил...
За что, спустя три дня,
Пёс всё же отомстил –
Он укусил меня!
Примечание:
Собака при Луне стояла в стороне...
2019
ХУДОЖНИК Вячеслав ЧЕРНИКОВ в 2019 году
- Мир не изменить, коль в сердце пусто,
Сколько ни рисуй и ни пиши!-
Черников сказал, что смысл искусства
В лабиринтах собственной души…
И повёл по древним лабиринтам –
Боровско-Ермолинским местам:
- Красота какая! Посмотри - там
Храм Земной… А здесь - Небесный храм…-
И, в мечтах о сокровенном самом,
Как провинциальный оптимист,
Я ступаю рядом с Вячеславом,
Знающим любой библейский лист…
…Доверяя смысл карандашу,
Он – рисует, я – стихи пишу…
2019
Сонет из романа «Прощай, спиртное!»
ПИВНОЙ ПРИЧАЛ
Как жаль, что я не пью!
А здесь – родные лица...
Все тянутся к рублю,
Хотят опохмелиться...
- Займёшь? Или строишь?
Смотри, есть место с краю...
Садись, чего стоишь? –
И я им занимаю...
- Пошто не пьёшь, поэт?
- Да так, здоровья нет...
- Понятно... Ну, тогда
Ждём от тебя сонет,
Что горе – не беда...
Спасибо - и привет!
2019г
СОНЕТ ИЗ ПИВНОГО ПРИЧАЛА
- Боже, отпусти мои грехи!
Подари забвенье и прощенье… -
Алкоголик, пишущий стихи,
Собирает деньги «на леченье»…
И в «Пивном причале» - счастлив, тих -
Каждый вечер пропивает их…
И, вскочив: - Ребята, я – поэт! –
Всем читает радостный сонет…
Кулаком стучит в хмельную грудь:
- Я хочу напиться и заснуть! –
И ребята дружно: - Молодец! –
Просят, - Почитай ещё, отец!-
И ему в награду:- Классный стих! –
Предлагают водку «на троих»…
2017
***
- Мечта поэта – вечно петь...
Мечта пиита – вечно пить...
А у меня мечта: суметь
И то, и это совместить –
Чем гуще алкоголь в крови,
Тем круче строчки о любви! -
Сказал весёлый графоман,
- Хочу продлить самообман...
А потому – и смех, и грех –
Готов платить всегда, за всех! –
И все воскликнули: - Вай-вай! –
Не врёшь? Плати – и наливай!-
И пронесли беднягу – ах! –
До гастронома на руках...
ШАН-сонет
Помнишь, друг, как мы с тобой в охотку –
И в жару, и в стужу, тут и там
Болеутоляющую водку
Пили по советским городам?
Помнишь, как – с магнитофоном вместе,
Щедрый микрофон прибрав к рукам,
Болеутоляющие песни
Пели – от подвалов к чердакам...
Помнишь хор цыганского загара,
Богатырский голос: - Гой еси! –
Жаль, что семиструнная гитара
Стала шестиструнной на Руси...
И не утоляет алкоголь
В песнях возникающую боль...
СОНЕТ МЛАДЕНЕЦ и СТАРИК
Младенец и старик,
Вникал я понемногу,
И понял в некий миг,
Что в прозе мало проку…
На Севере – хорей
Царит… На Юге – ямб…
То гений, то злодей,
То господин, то раб…
На Западе – верлибр…
А на Востоке – хокку…
Язык равновелик
И Дьяволу, и Богу…
Поэзия – повсюду,
С ней мир подобен чуду…
40-КОГРАДУСНЫЙ СОНЕТ
Я шёл в 40-коградусный мороз…
Я шёл, чтоб не замёрзнуть, на Край Света…
Кружилась голова, я шёл, тверёз,
Пройти мечтая испытанье это…
Хотелось лечь в сугроб, обнять, заснуть –
И продолжать во сне обратный путь
К рожденью…воз-рожденью…неспроста
Я сравнивал свой путь и путь Христа…
И неспроста, как нежная подруга,
Меня в ночи сопровождала вьюга…
И пела мне о том, что мы вдвоём
Согреемся и до утра дойдём
Туда, где любят нас и очень ждут,
Хотя мороз был жгуч, и очень крут…
2018
СОНЕТ-РЕМИНИСЦЕНЦИЯ
Помню, здесь весенним садом,
В сердце - счастье до краёв -
Мы всю ночь под звездопадом
Шли на пенье соловьёв…
Нынче - звёздам господин –
Я, увы, иду один…
По желанию судьбы
Хоть одна упала бы!
И над морем, и в горах –
Соловьиный Лунный свет…
Но тебя со мною - ах -
Нет… Семь бед – один ответ…
Полнолунье – вот те на!
А на сердце - тишина…
2019
СОНЕТ на 45-й параллели
О чём поёт Сутулов-Катеринич?
Нет-нет, я пересказывать не стану…
Ну да, что очень изменился имидж,
Поддавшийся и правде и обману…
Ну да, что очень хочется любви
Прозрения, продления, повтора –
Бессмертного волнения в крови,
Увы, на грани славы и позора…
Ну да, когда вдвоём – не по пути,
И негде жить, и некуда идти…
А хочется лететь за сине море -
Вдвоём… И там, в космическом просторе,
Шептать опять – как море кораблю -
Сквозь шторм и ветер: - Я тебя люблю!
НЕСПРОСТА
17 лет – как ягоды с куста –
Осыпались... И это неспроста...
Пора тебе, поэт, и оглянуться!
Ты ж собираешь жимолость на блюдце...
И неспроста опять вперёд спешишь
И рассуждаешь, что такое «шиш»,
И неспроста надеешься на чудо:
Идёшь навстречу, а оно – оттуда,
Откуда разочарованья лишь...
Как ягоды с куста – 17 лет -
С ночных небес – воспоминаний свет,
Чего в нём только не было и нет!
Заснёшь, проснёшься – ах, а жизнь - не та:
Горчит, как будто жимолость с куста...
ПОЭТ И ХОР. СОНЕТ.
«Поёт поэт на радио "ШАНСОН".
Шанс? Он! Он, несомненно, он...»
Евг. ПОПОВ
***
Поэт поёт на радио «Шансон»
Сегодня, как когда-то Кальдерон,
О том, что жизнь - бессмертный сладкий сон,
А смерть – конечно, ей альтернатива
И продолженье жизни, всем на диво,
Под солнечным и лунным колесом…
Так пел когда-то, ах, без лишних слов
Изобретатель радио Попов…
А нынче повторяет в стиле ретро
Попов Ев-гений, президент ПЕН-центра…
И дружно подпевает с неких пор
Ему членисто-пенистый ПЕН-хор -
На берегу Москва-реки… И – ах! –
На братских Енисейских берегах…
СОНЕТ В ЧЕСТЬ РУССКОГО ПЕН-ЦЕНТРА
Хорошо в Москве, в ПЕН-центре, снова,
Как когда-то с графами князья,
Встретиться с Евгением Поповым,
С Кедровым-Челищевым, друзья!
Чтобы здесь, в компании речистой,
Только здесь! В душе смиряя прыть,
Альманах «Доосов-Миражистов»
Кате Турчаниновой вручить…
И потом, приняв в честь Первомая
По чуть-чуть, со-знанье веселя,
Всех поэтов сердцем принимая,
Вспомнить Искандера Фазиля…
И воскликнуть, как когда-то Мэтр:
- Хорошо, что есть у нас ПЕН-центр!
2019
СОНЕТ Владимиру МОНАХОВУ
Из романа «Прощай, спиртное»!
«Все мы немножко лошади»
В. В. Маяковский
«Пора, мой друг, пора...»
А.С. Пушкин
***
- Веди меня, мой лошадиный повод,
Туда, где можно выпить три ведра!
Мы все – немножко лошади – вот довод,
И очень жаль, что водка - не вода...
А повод выпить – был бы интерес -
Всегда найдёт, кто выпил - и воскрес...
И говорит: - Пора, мой друг, пора,
До дна хлебнуть из третьего ведра!
Строитель – пил, и разрушитель – пил...
Лишь Маяковский, говорят, не пил...
Хотя в стране, где пили стар и мал,
Себя немножко лошадью считал...
Прости меня, товарищ дорогой,
Но я – не Маяковский, я – другой!
2019
ПРИМОРСКИЙ СОНЕТ
В море нежности, лазури,
И покоя, и мечты
Не хочу безумной бури,
Муза, если рядом – ты…
Щепки кораблекрушений,
Радуг, согнутых в дугу,
Неоправданных решений…
Сколько их на берегу!
Пусть – почти что без движений,
В нас безумно влюблена,
В тихой бухте утешений
Плещет нежная волна…
И – дугою в небосвод –
Снова радуга встаёт…
2017
СОНЕТ Валерию ЯСОВУ
1.
Валерий ЯСОВ
Штрихи из стихотворения
«Рисунок беглеца»
«Закат на солнечной крови
воздвиг просторные чертоги.
……………………………….
Так мотылёк, одетый в тлен,
играет «вечность» на гитаре.
………………………………
И оплавляет тишина
слова из огненного воска»
2.
Я подражал… Я малевал…
Мольберт мой выглядел убого…
А мой товарищ напевал:
- Талант художника - от Бога….
С талантом надобно родиться…
Чтобы учиться и трудиться…
Вот Ясов – знает, что к чему!
Идём в ученики к нему?
Он - и художник, и поэт,
Каких давно в России нет…
…С тех пор веду я жизнь иную -
Не подражаю, не малюю…
А мой товарищ – стар, устал -
Великим тружеником стал…
Декабрь 2019 г Красноярск
СОНЕТ В ДЕТСТВЕ
В детстве я хотел умчаться
В ночь, в космическую даль…
Сокрушались домочадцы:
- Неужели нас не жаль?
Неужели вправду - бросишь
И взаправду – улетишь? –
И шутили: - Если хочешь –
Не откладывай, малыш! –
О, желаний детских ересь!
Над посёлком - долгий дым…
Домочадцы разлетелись…
И остался я один…
…И желание осталось,
Несмотря на то, что - старость…
Январь 2020
***
Любовь - от края и до края -
Во мне царила и в стране…
И помню, Муза молодая:
- Иди! – воскликнула, - ко мне! -
…И я с тех пор иду, иду –
На счастье или на беду…
…Страна распалась, продвигаясь
По курсу доллара к рублю…
А я – курсантам всем на зависть –
Всё бескорыстнее люблю…
И сам зову теперь её:
- Ну, где ты, Муза? Ё, моё!
Ведь я – такой же молодой,
Хоть и с седою бородой…
2020
Вова РЫЖИЙ сочинил СОНЕТ:
Зачем в стогу искать иголку,
Я всем готов открыть секрет:
Монахов пишет втихомолку
О Музе ветреной сонет.
Её держал он много лет
Под лавкой, словно балаболку,
А вот теперь простыл и след —
Сбежала… Отыскала щёлку…
Вмиг образумился пиит,
Нещадно он себя корит,
До дна опустошает фляжку…
Не смог свой шанс он уберечь,
Кормил бы всласть — другая речь...
Ерёмин приютил, бедняжку!
Прочитал я Вовы Рыжего сонет -
И придумал сонетический ответ:
***
Спасибо, Вова, за сонет!
Всё точно. Возражений нет...
Я Музу приютил, бедняжку.
Мы с нею замутили бражку…
И гоним славный самогон…
Горит в душе и в блюдце он!
И каждый, кто заходит к нам,
Лирические пьёт сто грамм…
А если сверх того придётся -
Бывает, на ночь остаётся…
О, Музы-Музыки слова!
Светлеет утром голова…
И Муза, радуясь в душе,
Поёт, не бедная уже...
2020
СОНЕТ ПРО ТЮТЧЕВА, РОМЕО И РЫЖКОВА
Рыжков прислал сонет,
Мол, чахнет и стареет...
А мне и горя нет! –
Поскольку молодеют
И тело, и душа...
Природа хороша –
И дело разумеет:
Всех манит в Интернет,
В объятия Джульетт...
И ласковых Лаур...
Где Тютчев молвит, мудр:
- Не унывай, Ромео,
На свете много дур –
И каждая – химера!
2020
СОНЕТ К МАРИИ
Я счастлив был… Кружилась голова…
Поскольку нас – не много и не мало,
Мария, день и ночь игра в слова,
Или игра в любовь, соединяла…
Игра в любовь, конечно, не игра.
Она – судьбой проигранная пьеса
Взаимного – друг к другу - интереса,
Когда явиться третьему пора…
Недаром длились без конца и края
Дела-слова или слова-дела…
Признайся, что тогда, как бы играя,
И ты со мною счастлива была…
Смотри, как разыгрался наш сынок,
Рад, что троих соединить он смог…
2014 г
ЛЮБОВЬ
Из моря – нимфы и наяды,
Русалки всяческих мастей,
Зовут меня, чему-то рады,
Резвятся в волнах новостей...
И я, вступая в хоровод,
Что будет, - знаю наперёд...
Спасибо Солнечному Югу,
Что возле Эвксинского Понта
В глаза взглянули мы друг другу,
Соединив два горизонта...
Всё гениальное - прекрасно:
И Муза, и стихи ея,
В которых солнце светит ясно,
А возле моря – ты и я...
2020
СОНЕТ Александру Матвеичеву
Меня Матвейчев как поэта
Вновь на английский перевёл!
И я сказал ему, что это -
Неповторимый произвол...
И попросил - вот смех и грех! -
Не медля повторить успех:
- Пусть по-английски нас читают!
А начитавшись, - почитают...
Мы с вами, Господи, прости,
Стоим на правильном пути!
И Нобель поощренье нам
Пускай разделит пополам...
Чтобы пришли на званый пир -
Поздравить - Байрон и Шекспир...
11 февраля 2020г
СОНЕТ НАУГАД
А помнишь, как (пишу, не зная, где ты?)
Влюблённый, я дарил тебе сонеты…
…А этот – сочиняю наугад,
Чтоб в Интернете засветиться, рад…
Вдруг ты прочтёшь? – и мне в ответ напишешь,
Что вспоминаешь и неровно дышишь,
Читая эти строки перед сном…
Поставив третью рюмку кверху дном…
А помнишь, как бутыль была полна
Массандровского терпкого вина?
И ты мне говорила: - Пей до дна!
А я – тебе… И что же? Вот те на!
Увы и ах, прошло так много лет,
Что не спасёт нас никакой сонет…
ЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗ
Евгений СТЕПАНОВ
...................... Евгений СТЕПАНОВ..........................
НОВОЕ ВРЕМЯ
СОСЕД ПО ДАЧЕ
Жил неброский человек,
По весне сажал картошку,
Убирал зимою снег,
Скромную носил одежку.
А еще неспешно в стол
Он писал отрывки прозы.
И смотрел, как дышат ствол
Лиственницы, кустик розы.
Не искря, как фейерверк,
Но светло и трудновато
Жил неброский человек,
Жил когда-то.
2020
ТАК
Какая-то подведена черта,
я нынче старше Бродского и Блока,
а до сих пор не понял ни черта
и не освоил нужного урока,
как надо жить — спокойно, не спеша,
не брать до бесконечности преграды.
Я выпускник советской ВКШ,
мне трудно поменять и жизнь, и взгляды.
Так и живу. Зарядка в шесть утра,
а после офис, вечная работа.
Пора признаться и сказать пора:
работа — жесть и любит идиота.
2020
ВСПЫШКИ
вспышки памяти
пра-памяти
тоннель
выход в
свет-свет-свет — ослепляющий
лица
глаза
свет-свет-свет — освободительный
2020
МЕЖ МОЛОТОМ И НАКОВАЛЬНЕЙ
«Когда мужчине сорок лет…»
Евгений Евтушенко
Когда тебе под шестьдесят —
Не рад тому, чему был рад
Давным-давно — смеясь — когда-то.
И знаешь: те, кто шестерят, —
И проклянут тебя стократ.
Лесть — если что — войной чревата.
Когда тебе под шестьдесят,
То лучший собеседник — сад.
А лучшая подруга — баня.
Полок из пор выводит яд,
А листья вишен шелестят
О хитрых тайнах мирозданья.
Когда тебе под шестьдесят —
Не радостно смотреть назад,
Смотреть вперед еще печальней.
Теперь в себя направлен взгляд.
А место нынче — аккурат
Меж молотом и наковальней…
2020
НОЧЬ В ПОСЕЛКЕ
Звезда могучая — с кулак! —
Сияет в дачной вышине.
Моя колючая скула к
Сосне прижалась, как во сне.
Я замер посреди зимы.
И пусть немногого достиг,
Я взял у времени взаймы
Еще один счастливый миг.
2019
ЦЕЛЬ
Еще куражится метелица,
А все ж большого нет испуга.
Цель — целоваться, а не целиться
Друг в друга.
2018, 2020
НОВАЯ ВЛАСТЬ
вирус
надел корону
и правит земным шаром
мировая война продолжается
2020
2020 ГОД
планета оказалась в нокдауне
однако нокдаун еще не нокаут
надо вставать
работа планеты — крутиться
эту работу никто не отменял
2020
В ДРУГОМ НАПРАВЛЕНИИ
ни под какими знаменами
я не пойду в новый мир
мы пойдем другими путем
и в другом направлении
2020
ДАР
свет в душе
и форма света
это формула поэта
2020
РАЗНЫЕ ФОРМЫ
огонь как пожар
огонь в камине
огонь в печи
и в поэзии бывают разные формы
2020
ВОЗДУХ
…и — воздух тревожный который запомнил(т) нас всех
2020
ДЕНЬ-И-НОЧЬ
Назад я бреду, восвояси,
В шапчонке своей набекрень.
Шепчу по-босяцки: «Фигасе,
Как быстро закончился день!»
Трещит голова от страшилок,
Мне хочется их превозмочь.
Но дышит тревожно в затылок
Такая огромная ночь.
2020
МЕДИТАЦИЯ
Главное — не сдрейфить, не солгать.
Я живу, как прадеды велели, —
Тихо, незаметно, как солдат
В серой и поношенной шинели.
Тихо, незаметно, не спеша,
Позабыв о заморочках быта.
Главное — хрустальная душа
Вдребезги, как рюмка, не разбита.
2020
Поселок Быково
А ТОГДА, ДАВНО…
Яблоки, стеклянные шары,
Покупаю в шоковом «Магните»,
И шедевры слушаю Шуры,
И пашу, как вол, за тити-мити.
Я балбес, я вырастил химер
В собственной душе, на радость бесу.
А тогда, давно, в СССР,
Я любил прекрасную принцессу.
2020
ЧУВСТВО
ты видишь мои глаза
ты видишь мою улыбку
можно я ничего не буду говорить
2020
БРОНЗОВЫЙ ПРИЗЕР
На первенстве по рифмам
Я не попал в финал.
И в омуте парижском
Чуть было не пропал.
Я много напортачил.
А все ж душа парит.
На первенстве удачи
Я главный фаворит.
Ушел, как бизнес, в тень я,
Вперяю в небо взор.
На первенстве везенья
Я бронзовый призер.
Я выскочил из бездны,
Твержу себе: живи!
Мне хорошо известны
Слова и суть любви.
2020
НОВАЯ ЖИЗНЬ
Жизнь поэта — коллизии прозы,
Бытовухи вселенский размах.
Смерть поэта — фейсбучные слезы,
Растворенные в общих словах.
Это что, значит, песенка спета?
Нет, не спета, уверен, что нет.
Смерть поэта — рожденье поэта.
Не уходит из жизни поэт.
2020
ПУЛЕМЕТНАЯ ОЧЕРЕДЬ ЛЕТ
Вот и выстрелил век-пистолет,
Порвалось, где прозрачно и тонко,
Пулеметная очередь лет
Добивает меня, как цыпленка.
Ковыляю, подранен и хром,
Но не плачу и клятв не нарушу.
…Ремонтирую старенький дом —
Ремонтирую душу.
Все понятно, и все неспроста,
Убираю родное жилище.
Если в доме моем чистота —
И в душе, я так думаю, чище.
2020
НОВОЕ ВРЕМЯ
Вроде еще не спятил, вроде душа чиста.
Что ж я долблю, как дятел: деньги, дела, счета?
Это ли, брат, не драма: стресс, городской экстрим?
Я ведь совсем недавно все-таки был другим.
Думал о чем-то светлом и выходил в астрал,
И в догонялки с ветром, точно моряк, играл.
2018, 2020
ПЕРСПЕКТИВЫ
Кусается век-изувер, точно зверь,
Я делаюсь мрачным и хмурым.
Когда я уйду — замолчит «Зинзивер»,
Умрут «Дети Ра» и «Футурум».
Когда я уйду — может быть, загрустят
Мои кореша-бедолаги.
И в городе призрачном «Поэтоград»
Приспустят бумажные флаги.
Книжонки мои отнесут на чердак
На даче в любимом Быково.
Возможно, какой-то незлобный чудак
Шепнет благодарное слово…
2020
ВЕРА, ИЛИ ПОСЛАНИЕ САМОМУ СЕБЕ
А если нет — жизнь бесполезна,
Бессмысленна, пуста, глупа.
А если нет — немая бездна
Ждет человека, как клопа.
А если да — улыбку шире
И не смотри на мир, как сыч.
Не так-то все и плохо в мире.
Не жалуйся, не трусь, не хнычь!
2020
Екатерина Августа МАРКОВА
...................... Екатерина-Августа МАРКОВА..........................
Метель
Выберу свежее утро, укутанное снегами,
Старую иву под ветром, уткнувшуюся в лёд
Вспомню, как в тёплую реку
Входил июль вместе с нами,
Чайки, крича облака прорывали влёт...
Или совсем не касаться
Могучего входа в порталы,
Ржавого скрипа тяжёлых, заветных петель?
Голые ветки, что кровь на снегу краснотала-
Всё заметёт баснословным дыханьем метель.
В Крещение
Как же так - никто не хватится,
Не заплачет обо мне,
Хоть бы хаялось
иль хвасталось
В белоснежной тишине.
И не вспомнят,
и не гонят,
Не ведут счета обид,
Лишь ветла под ветром стонет,
Снег летит.
Только слёзы, обжигаясь
Пламенной зарёй,
Дуб роняет в ожиданье
Над рекой святой.
Рожок
Верёвочкой конопляной
Взвиваться над рёбрами-
Трезвую, пьяную-
Хлещи меня, самый добрый!
Небо рыдает орлиным оком,
Сбегу от тебя вешним днём
Все мы бегаем под Богом,
Хоть врозь, хоть вдвоём.
А я себя не сберегу-
Гераневым горшком,
Звенит рассвет на берегу
Серебряным рожком!
Шифр
Врежусь лбом в ворота мраморные,
застёгнутая на все пуговицы,
уведи меня от этой путаницы,
Литургия ранняя!
Меня раненую, не забинтованную,
оглушённую бандитским свистом,
отпетую кумачовым горнистом,
в железо неподъёмное закованную
зашифрованного творчества!
Ария
Нет не позвать вам меня скиталицу,
Крашеную с губами искусанными,
Пахнут сладким ладаном мои пальцы
Вянут косы мои древне -русские.
Кто -то душу мою как рояль запер
Кто-то с именем моим на устах запил.
Заколочены, забиты мои ставенки.
И берёза неузнанной на дворе оставлена,
И грачиные гнёзда полые чернеются,
Снег с дождём длиннополо сеется.
Не бывать мне ни бронзовой, ни мраморной -
Под сосновым крестом, под снежной манною.
Чистяк
Ревёт и воет дуб
Бесплодием казним.
Не происшедших зим,
Не выверенных дум
Так много позади,
Свистит, поёт Чистяк,
Вчера ты приходил
Продаться за пятак.
От медных пятаков
Вздохнул мой чернозём,
Кивнул и был таков,
Мне вечно не везёт-
Позёмкою ползла,
Слезами медь прожгла-
Так много в мире зла,
Так непроглядна мгла...
Опоздание
Не приходи ко мне, опаздывай,
Езжай с неверной пересадкой,
Та ночь у времени за пазухой-
Теперь не больно и не сладко.
Зачем слова вновь перемалывать
В гордыне, будто в костоломне.
До страшного суда без малого,
По самым нам подсчётам скромным
Осталось лёту лет пятнадцать,
А может, и того короче-
Гораздо ближе добираться,
Чем возвращаться к тайной ночи.
Материнство
Я помню - заходилось сердце,
Когда гроза над кровлею набрякла
Когда дитя, ступая в сенцах,
Смеялось над купаньем кряквы,
Вот материнства главная основа-
Страх за дитя до ледовитого озноба...
И ноги в кровь чрез сотни вёрст
Пройдёт, простонет, и промолится-
И камень в прах от материнских слёз,
О, помоги ей, Богородица
Расторопша
Сегодня ночь во всеоружии
Луна по звёздам уплывает,
А я над свечкой занедужила-
Бывает!
Уж столько разбивала лоб по папертям
В сиянье куполов,
Но у меня любовь попятили
Без лишних слов.
И вот гадаю, нелюбимая,
В крещенский вечерок
Мой дом ни низок, ни высок,
Но суженный проходит мимо.
Запутала я в канители
Седую душу передрогшую,
Лечиться стану расторопшею
На святочной сплошной неделе.
Валежник
Я приходила к тебе издали
По буеракам и валежнику,
Когда поля накрыла изморозь,
К тебе - за нежностью.
А ты встречал меня насмешкой,
Будто стыдясь топорного крыльца,
В натопленную ночлежку
Сбежавшую из -под венца.
Потом на табурете боком
Поставленном, сидели у огня.
В том несравненном и убогом,
Прошлом, где нет меня.
То
И снова я бездумьем зашиваю
рыданье рифм,
строка струится, будто неживая
вода меж риф.
Крошится золото с небес за шторой
к корням дерев.
Там выхлопами дышит город
под стон и рёв.
Прижмусь горячими губами
к стене холодной,
не возродить того меж нами-
свободна...
Камень
Может и пронесло бы,
если б в резной избе
я не кричала б в злобе
проклятия тебе...
Может и пронесло бы,
если б в лесной тиши
хвойные ветки в сугробах
были б не так хороши.
Может и пронесло бы
тучу над вечной рекой,-
к камню теперь до озноба
не приникала б щекой.
Сиротство
РассыпАлись по полям дождинки,
Перелистывая наши встречи вкратце,
Уходить отсюда не в новинку,
Разжимать безвольно пальцы.
Разорвали на груди твоей цепочку
Ветви хлёсткие чащобы непролазной,
Возвращусь я после ставки очной
И рабой, и госпожою разом...
Осень мне заплатит чистоганом
За теперешнее банкротство,
За сияние, чреватое обманом,
За моё, да и твоё сиротство.
Очарованная душа
Ликуйте растяпы
под небом распятым!
Овчиной распоротой
под проводами пережжёнными
бреду к себе городом
прокажённых...
Не смею выговорить слово Русь.
под тучами январских снов.
Господи! Страшусь,
кабаков-колоколов.
Бессмертны брадобреи
петровские, не греют
душу указы верховные,
душу очарованную.
Полнолуние
Как же я не углядела,
убегая по колючей хвое,
что расстанусь навсегда с тобою,
будто между делом...
И будет снег,
и корки мандарина
и стрелок бег, и слёзы сына.
Бежит позёмкою январь
по чернозёму,
и полнолуния фонарь -
над домом.
Первая жена
Стихийно подчиняясь волнам,
Стихи я вместе с чайками кричу...
Я верила тебе беспрекословно,
Как инвалид печальному врачу.
Спешила я, накрывшись капюшоном,
В твою лачугу посреди небес,
В палатке под дождём, умалишённой,
Я целовала на груди твой крест.
Назад бы мне, где ходишь незнакомцем,
Где реки светятся до дна,
Где я держу в ладонях солнце,
Как во Вселенной первая жена.
Всё
Я ничья не избранница,
Моё сердце - в страницах,
Непутёвая странница
Без мерил и границы.
Без руля, без ветрила,
От меня не избавиться,
(Не забыть, не заспать),
Хоть с дождями опять
Возвращусь к тебе, милый!
Зимняя капель
худые пальцы обнажённых клёнов-
бесснежная нерусская зима,
капель без умолку под крышей сонной,
глядишь, да и сведёт с ума.
я падчерицей уплыву за звёздами
на ялике с одним веслом-
уйду, уйду пока не поздно
за нескончаемой весной!
Г Москва
Владимир НАГОВИЦЫН
............................. Владимир НАГОВИЦЫН...............................................
ПОЭЗИЯ, ПЕРЕВОДЫ, СКАЗОЧНАЯ ПРОЗА
Стих и Я.
Читаю стихи.
Гуляю
по зеркалу глади
озера чьей-то души,
вижу бездонные дали,
глубины,
стремнины и островки.
Читаю стихи.
Стихия.
Волна набегает,
память страницы листает.
Гуляю
по зеркалу глади
озера близкой души...
***
Самопечных стихов сковородку
Ухватом поставлю в русскую печь.
Там в огне на углях,
Как в аду
В одиночку
Мои буквы сольются
В чудо чудь-перепеч.
Растоплю рифмы -
Масло для будущих строчек,
Густо сметаной разбавлю подтекст,
А на скатерть страницы
Краснокрестной полоской
Разрисую
Орнамента дивную речь
***
Когтистый старик поседевшей Горы-жизнь
выправляет меандр
Рыбы-реки бесконечный путь
бегущей скачущей уставшей лошади
в садах Вальхаллы вселенский круг
горит-сверкает
алмазами Большой медведицы
серебрится путь пролетевших птиц...
спетых песен
источник
продолжает жить
ветвистым древом извиваясь вкруг
громады Горы-жизнь…
***
Ночь ударила морозом по вспотевшему стеклу,
За спиной маячит кошка, на столе трещит свеча.
Не уснуть и не проснуться – холод, холод, пустота…
В темноте скользят навстречу новогодние глаза,
Два зелёных огонёчка, два блестящих уголька.
Перемёрзшая узором в тёмном выеме окна
Незабудками искрится одиночества вода.
Уходящий год добавил пепел, пепел у виска…
Колдовская ночь мороза остудила все слова.
Тайна спит, зависнув ленью за квадратом потолка.
Из угла мне чёрный голос шепчет, ласково маня -
Кошка вздрогнет тенью мягко, свет свечи найдет меня,
В ночь минуты уползают привидением хвоста…
***
Там на дне воспоминаний
Серебра костер сияний
Шестилапые собаки
Зубы скалят, ожидая
Час рассвета,
Час заката
Там луна лишь освещает
Птицы – тени
Рыбы – звуки
Там не шепчутся деревья
Мертвым криком разрывают
Полог – крышу – облака
Не зима там и не лето
Там всегда ни день, ни ночь
Сумрак темных силуэтов
Память гонит, гонит прочь
Там на дне воспоминаний
Нет ни радости, ни слов
Ни печали, ни страданий
Там не властвует любовь
В мире сумрака нет мрака
Нет безумства белизны
Там нетленные останки
Ветром вылечены сны
Лабиринт без стен
Без право – лево
Ни просвета
Ни теней
Там аморфный перекресток
Ценность брошенных цепей
***
circular progression (циклическое прохождение)
2000 один,
2000 два,
2000 три…
По тундре бежит песец,
верующий да поверит -
душа надела сверхновый мундир...
пути-дороги acbselband
ведут в язык познающий мир.
Мундир не верил,
мундир не верит в бога,
безнадежно усопшего ещё в зачатии.
Nonsense две тысячи которого года
(далее цифры уходят в бесконечность логарифмической прогрессии),
удар в стенку – мозговой recochet,
заварная уха в многоточии,
разноголосица хорала канона.
Верующий не верит в то во что верит.
Песец бегает кругами,
три два один…
(слушаем песню круга времени)
***
Уйду в coupage
Три дня в запое,
пил
underground,
ну и рожа!
Треснуло зеркало,
отражение упало в out,
подвальный мыш скребет rhythmos.
…остыл кирпич,
печь
пора кормить.
Ель, осина, сосна - вот это пейзаж
а вы мне – дрова!
Оскомина от «яичницы с зеленым луком»,
занюханы цветики невкусной строчки,
paysage сквозь листочки –
продуктовые бочки
нефти…
Всеединый image antique,
pardon - похмелье!
…где бездна слов?
Слова без дна?
Сопьюсь один
стихоголиком дна,
уйду в coupage
междустрочий…
***
Часы - жидкий револьвер скоротечной жизни…
осечка - нимб барабана замер,
застряла пуля в голове времени.
Жуть!..
Мозговая атака - внутричерепная бомба,
серые доли критической массы
атомов, молекул всякой гадости.
Термояд – синтез инсульта мысли…
мозг умер - свобода от бремени!
В путь!
Последний...
выродком взрыва тромба,
разрывом на части,
разом - сброс высоты гения.
Вот она!
Бездна глупости - время стоит...
время от времени.
Мозговая отрыжка пули
чтоб застрелить
идею…
***
Почти прозаическая ода женщине в стакане -
как это мило!
прекрасно!
Женщина!!!
а глаза!
Какие глаза!
озёра небесной грани!
глубина…
господи…
господа!
А вы пили таракановку
граненым фужером веры?
квадрат Малевича в гранях Пикассо
пирамида Хеопса в лучах заката
и Бог знает, что там ещё…
«...стакан есть, бесспорно, и стеклянный цилиндр
и инструмент для питья.
...но стакан имеет не только эти два свойства…
стакан есть тяжёлый предмет,
который может быть инструментом для бросания…»
«ещё раз о профсоюзах, о текущем моменте…»
Владимир Ленин
Политимажист!
Застаканим!
О, женщина!!!
Мечта!
Лебёдушка озера изумрудного мая,
песня песни родимого края.
Взгляну - и в омут …
Господа!!!
господи, что же вы мне –
разуй глаза, два стакана!
Арбузный квас...
Ну да!
Всё prose in glass …
***
Духов вальс
Душа нараспашку,
изнанка - духов лес,
лозоходец – иду,
зеркало - глаз моих заднего вида,
смотрю,
в тумане тону, за мной огни!
Догоняют – мимо,
обгоняют – стоп…
Духи собрали шабаш,
рыжей бестии круг,
духи – к вам… помощь!
расстилаю свой крик души.
Дыши молча
- жест!
Явь выразительней слов,
громче,
пронзительно изгиб спины.
Духов круг – неглиже...
Стволы пошли - танцуют ритм,
обрушилась крона,
буквы лист – в клочья!
Держим линию глаз!
Вихрь...
Сумасшествие - духов друг,
pas de deux,
откровенье не для слуг.
Ярче горят огни - жёлтый глаз.
Жди!
Лоза закружилась…
вот они – тут,
вдруг - тихо!
Тихо!
Надрывный стук.
Нерв не выдержал,
испуг,
тонет туман,
надули!!!
Тонет...
нет!
Выше ногу – тянем!
уже я духов друг,
grand battement – fouett;
пал…
pa-de-trua …
Свет!
Бесцветный свет слеп,
туман да я…
Тихо! тихо…
Слышишь?
Звук, скрипка дыши!
Тихо играет скрип
вальс души…
***
Мой дом стоит на берегу.
В окно смотрю -
плыву, плыву
или на острове живу.
По небу кружат облака...
Вот-вот небесная вода
разрушит синеву пруда.
Мой дом стоит на берегу.
В окно смотрю -
течет вода
и дней уходит череда.
***
Бубен осени – шаманки
позолочен
подпален
над костром листвы
подсушен
закален
серебром седых туманов
окружен
очарован
околдован
ослеплен
а шаманка как в экстазе
свой наряд бросает наземь
утром стылым
мокрым
хмурым
застучит дождем унылым
бубен голос свой меняет
засыпает
исчезает
лес-костер свой жар теряет
остывает
замирает
в дым тумана
умолкает
***
волколунная ночь
жестким желтым загривком
заглянула в окно
хищным глазом звезды
пришпилена к небу
пронзительным кругом
леденящая видом
загадка луны
над полночным мостом
назначаются встречи
потусветные лики
иные миры
здесь влюбляются духи
венчаются вздохи
играются свадьбы
волколунной судьбы
***
Осень – это время сумасшедших записок,
Спящих каких-то мыслей, упавших
На жухлые листья ржавчиной заморозка…
Осенью не должно быть никакой рифмы,
Должно все лететь, кружиться и быть сырым…
В математике осень собирает цифры
В шумные стаи перелетных птиц…
На меня упало квадратное яблоко –
Грустно… Однако, число Пи попало в осень –
Нет никакого постоянства, Пи закачалось
В кривой синусоиде улетающих цифр…
Кружок нуля закружился в восьмерку –
Так бесконечность вжилась в тоску горизонта…
И там
Очнулась в совершенстве своего одиночества…
Осень…
Она сама, ошалевшая от золота, холода,
Сырости, непостоянства и пакостей неба,
Пишет страницы сумасшедших записок
Царапаясь в нудные строчки дождя…
Бесконечно…
***
любовь и ревность –
драное лоскутное одеяло,
толком не укрыться – продувает
то сквозняк гуляет
то дыра зияет
глупости угольные квадратные
нитками – крестами
захоронены
шалости любовные,
ветром унесенные
летним снегом
холодом
одиноким
голодом
сердце заморозило
одеялом порванным
***
броскоцветный
лист осенний
многосветный колорит
как агонии палитра
как клиническая нить
как размах широкой кисти
ветер странник прилетит
миг остался, чтобы жить
колер краски
осень плакса
будет слезно
жадно пить…
***
Ох! Еретница-рябина,
Ведьма рыжая моя.
Нагуляла ты от клена,
И покрыла тебя ржа.
Свиристели тебе пели,
Обобрали догола.
Мне печали сердце съели,
Расколдуй тебя, зима!
ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНАЯ ЭЛЕГИЯ
Астероидом мечты умчусь в беспредельность
эскадроном букв – лучше летом, средь бела дня,
без скафандра, без запаса слов – в свободный полёт,
прочь от берёзово-липкой плакучести,
казенной икоты двоеточий,
запятых и крикливых пробелов,
в направлении свежести точки снов…
Дежурный жандарм застрелится
залпом стука колёс
невозвратно обратного рейса
собственного пи-столетья,
без сожаленья, без слёз – астероид молчит и холоден
саркофагом своих размышлений –
окунусь в бесконечность беспечности
свободно любовить романы и прелести,
бесцеремонно лететь и строить
многотомную дерзость крепости
цветущих вздохов воздуха призрачной верности.
Отрицаю три целых, четырнадцать сотых…
– угловат астероид сколами,
разорвусь на бессмысленность
всё же – вырежу вирус внутренней службы
устава казарм програм-много смысла,
без строя и ритмов пошаговых,
сердцем от счастья ахнувшим –
растворяюсь в пространстве вечности,
созвучно сольюсь в диссонанс
предчувствий Большого взрыва.
В трансцендентальном балансе
траекторию выбрало время.
Пребывание в трансе –
Вакуум…
***
Иду – читаю…
Подсознанье
ухмылкой губ
шагает мерно по строчкам букв...
Словно от встряски точечной
вздрагиваю на запятых колдобинах,
из-под асфальта глухой строки –
ухабом немым вопросительно
выглядывает,
и даже очень сомнительно,
восклицание!!!
многозначительно –
алой нитью
чувств бессмысленность
вплелась косичкой в словесный блуд!..
Канатоходца шаг кошачий
в эрзац исписанных страниц
поправки вносит не стыдясь
никчемность крашеных забав...
memento mori троеточий
(абзац, оставив прозапас…)
- мешает грубо, без границ
многоточивость приукрас...
***
СИЖУ НА КРЫШЕ
(супрематизм)
«Всегда требуют, чтобы искусство было понятно,
но никогда не требуют от себя
приспособить свою голову к пониманию»
Казимир Северинович Малевич
После заката солнце, взъерошив свой рыжий чуб,
выворачивается наизнанку,
неспешно,
незаметно заполняя пасть небосвода…
Сижу на крыше – прикармливаю с рук
солнце ночное
гложет тепло тела...
в самом центре солнечной тьмы,
бессменно,
чёрным квадратом шествует
пятое время года.
Темно,
никто не бросает мусор в текущие мысли,
не копошится, сшивая страницы крамольной души.
Вольно сверкают звёзды…
– могу кричать!
– могу просто болтать ногами,
на руки встав – нагишом по крыше
облаком взлететь могу выше…
хоть без штанов!
Словом совершенно простым,
в самом свободном стиле,
красками спеть серенаду квадрату чернил…
Что там –
на сердце ночного солнца?
...умолчаний весомо безвесие,
несмысл свободы невремени года,
зародыш квадрата возможности.
На крыше стою
без осторожности…
ПЕРЕВОДЫ
ФЛОР ВАСИЛЬЕВ
Перевод с удмуртского - Владимир Наговицын
***
Всё ошибаемся, грешим, всё ждём
Вот кто придёт и пожалеет нас –
Вдруг неожиданно счастливым днём
Наступит жалости сердечный час.
Ошибок горестных не счесть –
Круговзращаются проступки…
А путь-дорога словно месть
Разбита пропастью ошибки.
***
Я бы горы свернул-уронил,
Лес дремучий спилил-повалил,
Тяжкий труд свой свершив,
Я без устали – песню бы спел
И, вселенную всю обнимая,
В небеса улетел бы
За звёздами…
Если кто-то б меня – полюбил.
***
Вот и спета шмеля песня майская,
Ветерком убаюкана злата-купальница.
К роднику наклонился – вода святочистая,
Поклонился, черпнул – живосвятится…
Как меж пальцев вода, убежал жизни свет,
На лице, на ладонях оставив свой след.
Вот и жизнь, что сама родникова вода,
Животворным ручьём отшумели года…
***
Когда душа заплачет горькими слезами –
Ты не находишь места самому себе,
Лишь в небе солнце светит чёрными лучами,
И песен звуки не слышны тебе.
В беспамятстве уставши, ходишь-бродишь,
Творишь в бреду своём ты невесть что…
Чем горесть сердца, жажду успокоишь?
Об этом знает ли на целом свете кто?
***
Как посмотрела на меня, как посмотрела.
Во мне с тех пор запело всё
Счастливой трелью соловья.
Я в ощущенье лёгкости крыла,
Лечу, пересекая небосвод.
Мой новый день, мой райской ласточки полёт…
Как посмотрела на меня,
как посмотрела!
ЛЮБОВЬ ТИХОНОВА
Перевод с удмуртского - Владимир Наговицын
***
Иногда
Помолчать в одиночестве хочется,
Ощутить своих мыслей дно…
Корни в землю ушли: тело – дерево,
Душа невесома – птица-заря.
Алая ленточка
сердца-души дыхание,
Вешним снегом неспешно стаю,
стою одна –
Ох, как же спешит жизни вода весенняя!
Притулилась возле вербы,
хмель-калина я…
***
Ошибка досадно рассыпалась в звон.
В цвет бордоского вина озарился
небосклон.
В этой краске платьице детское моё…
Нет, я не поверила –
это странный сон:
Рук своих не чуяла – гладила себя,
Мило улыбаются
девичьи глаза…
Неужели ж это я или только присказка?
***
Что за чудо – на луне
С коромыслом девушка!
Видит ли – в орешнике
Голубки-утешники?
Щёчки девушки бледны,
Вёдра звёздами полны.
Белых яблонь пенный цвет –
Лунной девушки букет…
***
Эта жизнь
Для меня – чернолесье.
Беспросветная мгла
Впереди –
Путеводные ястребы в небе
Заклевали все мысли мои.
***
Мне кажется осень похожа на плаксу.
Ох! Неутешен девицы каприз.
Нет, не услышать ей добрую сказку:
Глазки понуры и бантики – вниз!
Поутихнет устало осенняя рёва –
Видно и впрямь что на сердце печаль…
Только вот вновь ущипнёт деву кто-то –
Слёзки тут градом – нисколько не жаль.
Девочка-осень рёва-купальщица
Сонных слезинок осенний круиз…
По тёплому домику плакса печалится?
Кто ж разгадает девичий каприз!
***
Как стает снег –
На солнопёке у тропы,
Среди меженной трын-травы,
Цыплёнком жёлтым солнышком
Цветочек нежный явится.
Искрится, разгорается –
Любовью сердце мается…
***
Вчера вечером
Обнаружила
Волос поседевший
Самый первый.
А сегодня –
Зеркало моё взглянуло
На меня да не моим лицом –
Всполошилась
Я
Остановилась.
Ох, когда же время опустилось
Мелкой сетью
На моё лицо?!
***
Околдую тебя я и вмиг – зачарую,
Я и сердце твоё всполошу – подожгу,
Чародейною силой тебя – очарую,
Яркой молнией думы твои – разожгу!
А потом… В тайне бездны тоски твоих глаз
Расстелюсь, я рассеюсь, я – счастья крупица!
В поле чистом немыслимым светом прикрас
Я любовью любовить тебя родилась!
Из цикла сказок - Мальчик-Сидел-На-Крыше
ПОЛЯРНАЯ ЗВЕЗДА ПОЛАР
Мальчик-Сидел-На-Крыше и Александр Сергеевич Пушкин сидят на скамейке у дороги в старом парке. Беседуют или, молча, слушают мысли друг друга. Смотрят в небесную даль. Там в самом центре небосвода горит-сияет Полярная звезда Полар. Вокруг неё, вращая год, в Лаптях шагают звёзды Ариадны.
Мальчик-Сидел-На-Крыше любуется Лунной девочкой, она беззаботно гуляет меж звёзд и галактик. Пушкин вспоминает Арину Родионовну...
Ариадна прядёт путеводную нить.
Веретено кружится-вращается...
Пегий конь - Бурый зверь смотрит на бесконечность пути. В старом парке жизнь продолжается лабиринтом тропинок и дорожек...
ШТАНЫ-НА-КРАСНОЙ-ЛЯМКЕ-ДВА-ПЕРА
В летние дни Мальчик-Сидел-На-Крыше бегал по лесу, превращаясь в индейца Штаны-на-Красной-Лямке-Два-Пера. Мальчики летом пренепременно уходят в поход, в труднопроходимые и необжитые места. Для одних это – дикий лес, для других – Священный лес, а для мальчиков это место летней резервации.
Штаны-на-Красной-Лямке-Два-Пера разжигал ритуальный костер, в котором пеклась картошка, и варил добычу – ароматный грибной суп. Все обычные дела и заботы дымом костра уносились куда-то высоко за кромку деревьев.
В руках он держал копьё - заострённую палку – у мальчика обязательно должна быть палка, меткое индейское копьё. Палкой очень удобно размешивать угли костра, прокладывать себе дорогу в густых зарослях и вообще она могла пригодиться на все случаи очень непрстой жизни.
Мальчик-Сидел-На-Крыше, оставив на время свой уютный домик, строил шалаш из травы и веток, стелил постель из еловых лап, потом исполнив пляску Воина, всю ночь воевал с бледнолицыми кровопийцами комарами.
Прожив некоторое время в таких условиях, он начинал понимать шум ветра, начинал слышать деревья, видеть звуки. Начинал понимать Великую тайну Священного леса и сам становился частицей этой Великой тайны.
МЕДВЕДЬ ВОРТОЛНУТ
В серых утренних сумерках уютный домик Мальчика-Сидел-На-Крыше летит по Следу улетающих диких гусей. Большеглазая луна освещает путь и вековую ель, устремленную в самую середину неба. Кажется - весь мир кружится вокруг этой могучей ели и стоит она от начала времён...
Всеми забытая тень медведя Вортолнут медленно карабкается к вершине ели, надеясь остаться в синем небе, но с первыми лучами Солнца на верхушку ели садится старый ворон - тень Вортолнута тает в утреннем тумане.
Гуси-лебеди давно улетели в чужие края, а Мальчик-Сидел-На-Крыше летит по Следу улетающих диких гусей надеясь услышать песню былинных, сказочных дней...
ДОРОГА РОГАТОЙ ЗМЕИ
КОРОБ СКАЗОК
Как-то раз, когда небосвод заискрился в изумрудном разноцветье небесной птицы Куар, а маленькие листочки на деревьях только-только начинали обретать свой настоящий цвет, превращаясь из «жёлтеньких утяток» в зелёные ловушки для солнца, над домом Бабушки сказок, закружил ветер, нагоняя тучи-облака и собирая грозовые силы. Смешались день и ночь, земля и небо. Деревья, собравшись в круг и боясь закружиться в этом страшном хороводе урагана, ветвями цеплялись друг за друга. «Жёлтенькие утятки» боясь быть унесёнными в неизвестность, зажмурили глазки и крепко держались за свои веточки.
Сверкнула молния, грянул гром, ливень обрушился на землю, на деревья, на бабушкин дом - и вдруг, разом всё стихло. Между тучами проскользнул луч солнца и упал на крышу дома Бабушки сказок. «Жёлтенькие утятки», стряхивая с себя капельки дождя, удивлённо смотрели на мальчика, который, как солнечный зайчик, сидел на крыше дома и сам не понимал, откуда и как он здесь появился.
Мальчик, попрыгав по крыше, соскользнул на землю, оббежал вокруг дома и с большим любопытством забежал в распахнутую настежь дверь дома Бабушки сказок. Оказалось, что в доме никого нет, и вообще ничего особенно интересного мальчик не обнаружил, кроме большого короба на полке у стены напротив двери. Короб заманчиво стоял, купаясь в солнечных лучах, падающих из маленького оконца над входной дверью.
Не посмотреть, что же находилось внутри короба, было просто невозможно – любопытство превыше всего! – а короб своей приоткрытой крышкой так загадочно и заманчиво улыбался…
В коробе оказалось довольно много интересных для мальчика вещей: крылышко тетерева, беличий хвостик, высохшая щучья голова, деревянные палочки, монетки, верёвочки с узелками, серебристые болтики и гаечки, цепочки и бусинки, костяные гребешки и ещё много-много всякой всячины. Мальчик долго и внимательно всё это разглядывал-перебирал-рассматривал, долго думал и решил, что это – Короб сказок. Кто поможет разобраться ему во всех этих перепутавшихся вещих сказочных штучках? Кто расскажет ему эти сказки – в доме никого нет!?
Решил мальчик подождать. День ждёт, другой – никого, никто не приходит…
Сидит мальчик на пороге Бабушкиного дома, на короб посматривает и думает: «Не случайно я появился на крыше дома Бабушки сказок. Пойду Бабушку сказок искать – вдруг с ней что случилось – найду её и помогу, а она мне все сказки расскажет-перескажет».
Отправился мальчик в путь-дорогу по Дороге сказок…
ЗЛЮКА-ЗМЕЮКА
Вьётся дорога пёстрой лентой, извивается змеёй, разбегается малыми змейками в разные стороны стёжками-дорожками да тропинками хожеными-перехоженными. Не найти следов Бабушки сказок. По какой дорожке идти, по которой отправиться на поиски? Да и дороги все разные, одни по земле ползут-стелются, другие под землю зовут-усмехаются, третьи - яркой радугой на небе красуются. Спросить кого – не видал ли кто Бабушку сказок, не слыхал ли что о Бабушке! Смотрит – возле дороги мальчишка голубоглазый, подошёл к нему - цветок василёк стоит, не шелохнется. Женщина в жёлтом чепчике сидит у берёзки придорожной, отдыхает – подошёл мальчик – мать-мачеха тайным солнцем-чепчиком светится, лукаво улыбается… Сказка! Всё вокруг заколдовано, хитроватым волшебством заворожено.
Нет для мальчика ответа, а ответ – вот он тут под ногами, чародейной змеюкой впереди бежит. Ухватить её за хвост, да тряхнуть хорошенечко…
Схватил мальчик одну змеюку дорожную – вялая она какая-то, беззубая. Ухватился за другую – худая да костлявая, вся в рытвинах и ухабах… Третью поймал – рогатая злюка-змеюка грозно шипит, ядом-слюной брызжется, глазами сверкает. «Верное дело! По этой дороге-змеюке и отправлюсь Бабушку сказок искать!» - думает Мальчик-Сидел-На-Крыше – «Пусть эта змеюка дорожная хоть семь раз шкуру поменяет - до Бабушки непременно дойду…»
КАМЕНЬ-ВАЛУН
Идёт Мальчик-Сидел-На-Крыше Дорогой сказок. Идет, дни считает - не сосчитает. Дорогой сказок - оно так: день стоит, вдруг смотришь – уже утро, а то и день может в ночь обернуться – Луна к своему брату Солнцу в гости пришла…
Долго шёл – недолго, никого не встретил, никого не приветил… Лес кругом, холмы да овраги. Вдруг видит на дороге замшелый камень-валун лежит, сказкам дорогу преграждает. Одни Грифы Двуглавые Совершенно Секретно через камень перелетают, и никто другой ни обойти, ни объехать Камень-Валун не в силах.
Взял мальчик свою дорожную палочку-посох Семь Суставов – Семь Колен и превратил его в рычаг: как известно – рычаг силы сказочные придаёт. Сдвинул камень, сбросил валун в яму придорожную, да вот незадача – скользкой Дорога сказок подле камня оказалась. Поскользнулся мальчик и упал, хрустнуло что-то у него в боку, в глазах потемнело, руки-ноги отнялись…
Пришёл в себя - бок болит, голова кружится. Встал, попрыгал… В животе ничего не стучит, не гремит. Значит, думает, ребро треснуло, но не сломалось – иначе оно упало бы в низ живота и бренчало бы там, а так – заживет, но подлечить не мешает.
Достал мальчик свой мешочек заветный Янчик, Лунной Девочкой даренный, а в мешочке - горсть земли родной, соль да перец красный. Взял щепотку землицы, бросил по правую сторону – появились хлеб да каша, силы подкрепить. По левую сторону костёр развёл, родниковой воды вскипятил, отвар приготовил – посолил да крепко поперчил.
Поел мальчик хлеб-кашу, попил горячего отвара. Под высокую ёлку положил кусочек хлебушка да каши немножко – далёким предкам-прадедам. На месте догоревшего костра устроил себе постель из еловых лап да травы сухой. На сырой земле спать негоже – живое тепло земля забирает. Завернулся в одеяльце шерстяное и уснул.
Долго-недолго спал-выспался, совсем здоровым проснулся. Смотрит – по Дороге сказок сказки идут, сказки сказывают. Пора и мальчику Сидел-На-Крыше продолжить свой путь-дорогу в поисках Бабушки сказок…
СУМРАЧНЫЙ ВЕЛИКАН АКШАН
Мальчик идёт-шагает, Время птицей летит-кружит над Дорогой сказок. Синяя птица – Белые перья над Солнцем парит, Черная птица – Звёздные крылья Луну охаживает… Смотрит мальчик, стоит на дороге сумрачный великан Акшан. Взмахнул великан одним рукавом – нет Синей птицы, взмахнул другим – нет Чёрной птицы. Наступило невремя. Серая мгла. Молча стоят деревья, ни одна травинка не шелохнется, не колыхнется. Тишина, полумрак и тревожный покой окружили Дорогу сказок. Стоит великан Акшан на дороге, руками в небо упёрся, время остановил и не уходит.
«Что делать?» - думает мальчик – «Бабушка неизвестно где, а этот сирый истукан остановил время!» Чуз! Чу-у-уз! - громко закричал мальчик в сторону леса. Оттуда многократно ответили - Чуз! Чу-у-уз! Чуз!.. Это откликнулся мальчик Лесное Эхо по имени Чуз.
Намедни Мальчик-Сидел-На-Крыше случайно встретился с ним, мальчики познакомились и подружились. Хотя мальчик Чуз не понимал языка, на котором говорил Мальчик-Сидел-На-Крыше, он очень здорово и громко умел передразнивать – и вот они снова вместе. Решили сделать большой барабан Тангра из сухого дуплистого ствола дерева.
Решили – сделали.
– Бум-бу-бум! Там-там-тангр-р-р-тангр-бум!!!
Тишину нарушили, покой разрушили! Рассердился сумрачный великан Акшан, решил мальчишек поймать да наказать озорников, но не тут-то было – не видит он мальчишек, слепота куриная и ничего не сделаешь! А вот руки пришлось опустить… И взмахнула звёздным крылом Птица чёрная, растворила великана во тьме ночной.
Вздрогнуло Время, закружилось над волшебной Дорогой сказочной… Шагает Мальчик, звёздами любуется, с другом своим окликается – Ау! Чуз! Ау!..
ПИХТЫ-МУЖИЧЁК
Привела дорога мальчика Сидел-На-Крыше на лесную поляну, а в это время на полянке собрался лесной народец со всей ближайшей округи. Здесь тебе и Девицы-Молодицы из ближайшей берёзовой рощи, и Кого-Только-Нет с чащобы лесной, и с пустолесья Один-Другой, а так же и шумная Компания из залесья да с обратной стороны. Сидят Кругом, Пихты-мужичка обсуждают. Говорят, что все границы дозволенного он уже перешёл, всюду себя хозяином ставит, а должен только в пихтовнике верховодить. Стоит Пихты-мужичёк – ответ держит, бороду чешет, глаза прячет… Продолжают его чихвостить – не углядел, мол, за телёнком из деревенского стада, а ему доверили, яичницей да луком зелёным его подкармливают, а по осени лапти ему плетут да кумышкой угощают, почитают и надеются на него. Вообще безобразничать по нынешним временам да по возрасту ему не к лицу – это как так грибников да ягодников неделями вокруг одной ёлки за нос водить можно! Им же наизнанку выворачиваться приходится, чтоб из лесу выбраться.
Жаль стало мальчику Пихты-мужика – озорник конечно, ну а как же без этого в лесу, да ещё и одному!
Но тут Пустолесья-вдовица смотрит на Мальчика-Сидел-На-Крыше и бесцеремонно громко кричит: «А ты кто такой!?» Даже мальчик Чуз её пару раз передразнил. На время все забыли Пихты-мужичка и посмотрели на мальчика. Пришлось мальчику Сидел-На-Крыше рассказать, что пришёл он с миром, идёт из далёка – Бабушку сказок ищет, может, кто скажет, где её найти?.. Видит мальчик – нависла над поляной тишина да непростая, злобная. Нужно как-то выкручиваться. Придумал Мальчик-Сидел-На-Крыше, что он из солнечной страны Лымшор, Баобаба-мальчик, здесь, мол, деревья такие не растут – климат не тот. Недоверчиво, но поверили – всё же свой Дерева-человек. Чуз вокруг меж деревьев бегает, хохотун такой – смеётся…
Тут Большой Нюню - старший брат лесного народца всех рассудил, встаёт и говорит: «Раз ты невиданный нами Баобаба-мальчик, стало быть, один у нас враг – ураган Сильтэл, он должно быть и Бабушку сказок закружил-завертел да к себе забрал. Ступай мальчик с миром!»
Поблагодарил Мальчик-Сидел-На-Крыше Большого Нюню, поклонился Кругу и пошёл своей дорогой. Но всё же расслышал, как Пихты-мужичка обещали дёгтем выпачкать, ежели он будет продолжать от скуки и безделья озорничать…
УГОРЬЕ
Идёт Мальчик-Сидел-На-Крыше своей дорогой. Шаг ступил, два шагнул – оказался на опушке леса. По дороге сказок и такое бывает: иной раз, только куда собрался идти - уже там оказался, а другой раз – идёшь-идёшь, а всё на месте топчешься. Стоишь, удивляешься, а что делать – сказка!
Опушка леса оказалась на Угорье. Доброе место, тёплое. Маленькие сосенки как кролики пушистые пристроились на пригорке: им поиграть, побегать-поскакать хочется, но непозволительно им чехарду устраивать. Здесь как у бабушки на кухне - тепло, уютно, пахнет домашней доброй строгостью. А вот и сама Опушки-старушка, ягоды собирает, шепчется с травинками-былинками, песню грустную о своём житье-бытье напевает. Была когда-то и сама она как былинка – молодой да стройной. Да ведь годы летят как поднебесные птицы – год за годом.
Подошла Опушки-старушка к Мальчику-Сидел-На-Крыше, глаза у неё добрые, чуть печальные – утомлённые заботами, но нежные. Смотрит на мальчика тепло и ласково, а взгляд её устремлён всё больше в себя да на дни свои молодые. Угостила мальчика земляникой-ягодой, приласкала добрым словом и ушла вдоль опушки своей молодые деревца да кустарнички успокаивать и убаюкивать…
Видит мальчик - идёт мимо Угорья-старик. Старик – не старик, но горбатенький и с посохом. Дело к вечеру – хозяйство своё проверяет. Подошёл Угорья-старик к мальчику, присел подле, говорит: «Солнце – на закат. Провожать будем!»
Сидит мальчик рядом с Угорья-стариком, смотрит, как Солнце небо над горизонтом позолотило да ярким пурпуром высветило. Проваливается за горизонт, зелёными лучами шевелит, словно своими руками за синее небо ухватиться пытается…
«Посмотри, как мальчик Солнце – Ночной Свет брата провожает!» – говорит старик и показывает в небо за своей спиной – «…на закате редко кто туда смотрит!»
Оглянулся мальчик, а там, на мутном синем своде тёмным пурпуром круг завис - то ли с грустью, то ли с чувством победы смотрит на уходящее Солнце…
Вот скрылось Солнце за горизонт, небеса превратились в серо-синий мутный купол, поблёскивающий алмазными сверчками. Встал Угорья-старик и сказал: «Солнце село – день прошёл! И нам пора…» Ушел, сгорбившись, вниз по своему угорью.
А мальчик всё ещё сидел и смотрел на стремительный полёт неугомонных ласточек. Они мелькали высоко в небе и в последних лучах уходящего Солнца встречали мальчика Солнце - Ночной Свет…
СЕВЕРНОЕ СИЯНИЕ ИНВОРЕКЪЯН
Мальчик Солнце – Ночной Свет никогда и никуда не спешил. Брёл по небесной дороге вслед за братом своим Солнцем, еле ногами шевелил. А всё потому, что одет он был уж больно не по сезону – неопределённого цвета тёплая шубка с поднятым воротничком да зимняя шапка, всё это ещё и шарфом перевязано. Бутуз этакий, но ни золотисто-рыжих волос, ни румянца на щеках мальчика из-под его одеяния не видно. К тому же всё это «чудо» ещё и словно серым пеплом осыпано, инеем подёрнуто.
Решил Мальчик-Сидел-На-Крыше растормошить мальчика Солнце – Ночной Свет. Конечно, особо расспрашивать его не о чём - он же спит на ходу, но так можно и всё своё детство проспать…
Только вот как до небесной дороги мальчика Солнце – Ночной Свет добраться? Радужной дороги ночью не видно, если и найдешь какую тропинку к Небесной дороге – заплутаешь в ночи, и свалишься ненароком вниз.
Видит Мальчик-Сидел-На-Крыше - примостился на сосне дедушка Филин. «Вот кто сможет меня до мальчика Солнце – Ночной Свет проводить, он же и в темноте всё видит!» – думает мальчик. Достал он мешочек заветный Янчик, взял щепотку землицы родной – бросил по левую сторону: появились сушёные мыши да ящерицы закоптелые. Отправился мальчик дедушку Филина угощать, рассказал ему о просьбе своей. Ответил дедушка Филин – «Угу-у!»
Не успел Мальчик-Сидел-На-Крыше глазом моргнуть, оказался рядом с мальчиком Солнце – Ночной свет. Начал рассказывать ему разные дорожные сказы. Стоит мальчик Солнце – Ночной свет как маленький истукан, с ноги на ногу переваливается, и даже байка о том, как пескарь щуку проглотил, его вовсе не расшевелила. Предложил Мальчик-Сидел-На-Крыше в догонялки поиграть-порезвиться, холодно стоять на небесной дороге – стужа. Когда шевелишься - всё теплее, да вот шевелиться-то мальчику Солнце – Ночной свет одёжи его мешают. Развязал ему Мальчик-Сидел-На-Крыше шарфик, шубку расстегнул, и начали они бегать, прыгать, да в догонялки играть-резвиться. Разыгрался мальчик Солнце – Ночной свет, разгорелся-распалился. Пошли от него во все стороны разноцветные лучи света – фиолетовые да жёлтые, зелёные да красные. Засияло небо, засверкало-заиграло Северным сиянием Инворекъян.
Заигравшись, мальчики и не заметили, как до них Красавица Зар – Небесная Заря подоспела…
Светло стало – не заблудишься, спустился Мальчик-Сидел-На-Крыше по тропинке Мерцающих звёзд на Дорогу сказок и дальше зашагал, а мальчик Солнце – Ночной свет теперь нет-нет, да и скинет свою шубку - резвится да сияет, освещая по ночам сказочные пути-дороги.
ПЕРЕКРЁСТОК КЕЧАТ-ВАМАТ
Пролетела изумрудная птица Куар по синему небу в сказочные дали и закружилась под небом голубым птица середины лета Инвожо.
Идёт Мальчик-Сидел-На-Крыше, резво шагает по Дороге сказок. Дошёл мальчик до перекрёстка Кечат-Вамат. Пересекает Дорогу сказок Мёртвая дорога - асфальтом покрыта, тяжёлым катком укатана, ровная да гладкая, искусственным светом сверкает. Шум стоит на Мёртвой дороге, громыхает всё, скрипит, фырчит, однако и по ней хоть и с опаской, но Сказки идут - торопятся. Смотрит на них мальчик – какие-то они неулыбчивые, все мимо как ветер проносятся… Пугливые, потому как остановишься - затопчут, засмотришься – сомнут: потому и название у дороги – Мёртвая. А как через эту дорогу перейти?
«Чу-уз!» - позвал Мальчик-Сидел-На-Крыше друга своего мальчика Чуз - Лесное Эхо. А тот - тут как тут. Громко пошептались и решили пригласить Вогульского мальчика. Он всё за Шестиногим лосём охотится – вдруг да что и посоветует. Чуз быстро сбегал, привёл Вогульского мальчика. Недолго думая, организовали они засаду – Вогульский мальчик погонит лося по Дороге сказок, а Мальчик-Сидел-На-Крыше запрыгнет на него верхом и перепрыгнет через Мёртвую дорогу…
Вот бежит Шестиногий лось, топот стоит – Чуз с Вогульским мальчиком прямо по Дороге сказок его к перекрёстку Кечат-Вамат гонят. Этого лося никто догнать не может, потому как ног у него шесть и даже через горы и реки он перепрыгивает, а через Мёртвую дорогу - запросто перепрыгнет. Вскочил Мальчик-Сидел-На-Крыше на бегущего Шестиногого лося и… Лось резко остановился на перекрёстке – «помеха справа!» – Кечат-Вамат! Мальчик чуть через рога не перелетел, хорошо, что крепко за них держался, а вот лось весь сжался, да так что задние ноги в два раза толще передних оказались. С тех пор у него четыре ноги осталось, но зовут его по-прежнему – Шестиногий лось.
Не удалось через Мёртвую дорогу перепрыгнуть, зато Вогульский мальчик догнал Шестиногого…
ПОДЗЕМНЫЙ ПЕРЕХОД
Стоит Мальчик-Сидел-На-Крыше перед Мёртвой дорогой у перекрёстка Кечат-Вамат, размышляет: «Другим путём пойдём! Не получилось над дорогой пройти, пройдём под дорогой». «Нет!» – говорит мальчик Чуз – Лесное Эхо, - «Мне туда нельзя, там Зуч живёт – если я с ним встречусь, то мы оба исчезнем…» Вогульский мальчик тоже сказал что ему рановато по Подземной дороге прогуливаться, и ускакал восвояси верхом на всех четырёх ногах Шестиногого лося…
«Что делать! Пойду один, страшновато, но не ждать же перед Мёртвой дорогой чуда!» – думает Мальчик.
Попасть на Подземную дорогу не сложно, вот вернуться назад на Дорогу сказок очень и очень непросто, но мальчики о том, что будет после сделанного, редко думают – будь что будет… и вперёд!
Отыскал Мальчик-Сидел-На-Крыше в чащобе лесной при дороге грибное место. Нашёл «Ведьмин круг», встал посерёдке, обернулся три раза через левое плечо и спел Обратную песню – это специальная песня такая, все слова в ней задом наперёд поются – и, как сквозь землю провалившись, оказался на Подземной дороге.
Смотрит – удивляется: Солнце здесь чёрное, небосвод тёмный как бездонная яма, деревья вверх корнями растут, всё здесь вверх тормашками перевернуто, да и сам-то он вниз головой стоит, получается… Глаза к темноте привыкли, присмотрелся – Солнце подземное на огромного чёрного быка похоже: глаза горят, рогами землю подпирает. Вдоль дороги вурдалаки на ветвях-корнях сидят-качаются, а по обочине упыри добычу поджидают. Мальчика схватить - для них самое подходящее дело, они живой силой питаются.
Бегом бежать – от этих не убежишь, ползком ползти – не уползёшь, а идти нужно… и как можно скорее! Тем более что где-то неподалёку петух Атас прокукарекал, а мальчика чуть не сшибли с дороги Подземные гнедые жеребцы.
Извалялся мальчик в грязи придорожной. Взъерошив волосы и вытаращив глаза, руки вперёд вытянул, палочкой своей дорожной путь нащупывает и, не сгибая коленки, по дороге идёт. Настоящий местный зомби: грязный, лохматый, полный калека…
Вурдалаки присматриваются, Упыри урчат, но не шевелятся. Прошёл, зомбируя Мальчик-Сидел-На-Крыше это Нечистое место, аж на душе полегчало. Думает: «По сторонам озираться – себе дороже, как-то нужно возвращаться на Дорогу сказок! Ураган Сильтэл здесь верно не живёт, тишина здесь да полный застой, и Бабушки сказок на этой Подземной дороге точно нет».
Заприметил мальчик светящийся фосфором мицелий, грибница такая – здесь под землёй грибы вместо травы растут. Как только они становятся очень светлыми – из подземного мира на белый свет выскакивают. Пошёл по этой «траве» светящейся – шёл, шёл, набрался фосфорного света и выскочил грибочком на землю прямо возле Дороги сказок. Смотрит – перекрёсток Кечат-Вамат далеко позади остался, а друг его Чуз - тут как тут, радостно кричит, бегает вокруг мальчика Сидел-На-Крыше. Больно уж шумный этот неугомонный Чуз.
ГЕРБЕР
Хорошо-то как под ясным небом да под ярким солнцем по Дороге сказок идти-прогуливаться! Лето в самом своём изначалье: травы цветут, птицы поют, рыбы и звери жизни радуются…
Решил Мальчик-Сидел-На-Крыше на самую высокую ёлку взобраться и посмотреть в какой стороне ураган Сильтэл озорничает. Подыскал ель высоченную, подошёл к ней, а она изгородью огорожена, шатром растет, и висят на ней кости белые. Иные в луб да в солому завернуты, другие в холстину полуистлевшую, а некоторые и так – верёвочками на еловые лапы подвешены. Оказалась, ель непростая – здесь после окончания весенних работ на Хлебном поле ритуальную кашу с мясом готовят: кашу едят – кости на ель развешивают с просьбами с угощением, упрашивая сказочный урожай.
Слышит – разговоры под еловым шатром. Прислушался, а там Луговой народ Совет держит. Полевик-Луговик со всем своим немалым семейством Мал-Мала, Погода-Куазь со своими Погодками, Счастье Великое да Удача Немалая сидят вкруг котла в праздничных одеждах, кашу едят да неспешно беседуют.
«Хороша каша, славное угощение!» - говорит Удача Немалая. Спиной сидит к мальчику – лица не видно, но говор слышно: «Вам Погодки, теперь смотреть нужно в оба, посевы взойдут – дождя подавайте, да не перетрудитесь… Увидите девчушку какую, что с ёлки водой брызжется – сразу дождиком тёплым поля поливайте, мальчонку заприметите, что на крыше руками размахивает – Солнцу небо раскройте… Вам Мал-Мала поля обходить, всё примечать да не зевать, если что – сразу Куазю-Погоде сообщать, ну а мы со Счастьем Великим тоже постараемся… Каша-то уж больно хороша!»
Не выдал Мальчик-Сидел-На-Крыше своего присутствия, тихонечко развернулся и ушёл. Незваный гость на Большом Совете – делу помеха…
На сосну взобрался, осмотрелся – небо чистое, нет ни облачка. Только далеко-далеко у горизонта заприметил - тёмной тучей пыль клубится. Вот где озорник Сильтэл проказничает!
ВОДА-ИМЕНИННИЦА
Идёт-змеится дорога, ведёт Мальчика-Сидел-На-Крыше по полям, да по лугам, по зелёным лесам к тайному обиталищу урагана Сильтэла. Дорога дальняя, словно сказочная песня – без конца, без начала… Кто знает – в каких таких краях Сильтэл обитает, Бабушку сказок от мальчика скрывает. Найдёт его мальчик – ух, Сильтэл! Уж разберётся он с ним! Вызволит Бабушку из неволи, и расскажет она ему все свои Сказки волшебные…
Привела дорога мальчика к чудному граду Узякар. На высокой горе город стоит, сосновым золотом светится, По всему городу зелёные рябинки растут, а какие и на крышах пристроились - весь город зелёной кущей укрывается. Перед городом глубокий овраг, из оврага звонко ручеёк бежит, силы набирает и широкой песенной рекой вдаль убегает. Весь люд городской у оврага этого собрался, в праздничных нарядах и с подарками, кто на гуслях играет, а кто песни поёт. Хороводы водят, кашу варят да ключевой водой угощаются. Вода-Именинница свой день рождения празднует.
Мальчик-Сидел-На-Крыше вытянул из пояска своего узорного ниточку синюю, к ручейку подошёл, водицы испил, а ниточку подарком имениннице вниз по воде родниковой отправил. Вместе со всем народом круг-другой в хороводе прошёлся, кашу отведал, поклонился Воде-Имениннице, поблагодарил народ города Узякар и дальше своим путём в дорогу отправился.
ЗАРНИ БАБА – ЗОЛОТАЯ ДЕВА
Идёт мальчик да примечает – где какое дерево растёт, где какая речка протекает, где овраги, где холмы – всё запоминает. Вдруг Мальчик-Сидел-На-Крыше заметил, что проходил он уже по этим местам. Думает – заплутал! Дальше идет, видит – точно заблудился, как волчок заколдованный, всё кружит и кружит вокруг одного и того же места.
Смотрит – стоит у обочины дороги Дева: вся сияет и переливается - словно золотая, а на ней платье пёстрое из кожи змеиной и от неё во все стороны маленькими змейками дорожки разбегаются. Перед ней большой котёл над костром висит, что-то в нём варится, кипит да булькает. Рядом с Девой стоит, зубы скалит, копытом бьёт и не собака и не волк Пегий Конь - Лютый Зверь. Грива и хвост серебром блестят, сам весь серый в бурых яблоках. Видно застоялся он рядом с Девой Золотой - ему бы по полям да по лугам поскакать-разгуляться, кровь свою застоявшуюся разогнать, а он тут стоит, словно тумбочка дозорная…
Дева Золотая варево своё помешивает и смотрит на мальчика немигающим взглядом, гипнотическим сном обволакивает…
Будь Мальчик один-одинёшенек, усыпила бы мальчика Дева Золотая взором змеиным на все времена вековечные. Хорошо, что друг его верный мальчик Чуз – Лесное Эхо всегда рядом, «тут как тут» – то чихнёт, то кашлянет, то веточкой сухой хрустнет, не даёт Мальчику-Сидел-На-Крыше уснуть страшным сном гипнотическим. Не поддался мальчик чародейственному взору Девы Золотой. Говорит она ему холодящим грудь голосом: «Кто разрешил тебе, мальчик, по Дороге сказок ходить-бродить, своевольничать?»
Мальчик стоит, словно к земле пристыл, слова сказать не может. В голове лихорадочно, как пчёлы, мысли роятся, путаются – а ответить на вопрос… – не получается!
…И начал мальчик придумки рассказывать о том, что прислали его издалёка с поклоном к Хозяйке Дороги сказок. Лесной народец и люди Лугов да Полей желают ей всех благ и удачи в её трудном дорожном деле. Долго мальчик перечислял всех поимённо и от каждого ей кланялся – от каждого кого встретил в дороге или придумал кого, никого не забыл – ни травинку, ни былинку. Усыпил бдительность ни разу не спавшей Девы Златой долгим своим рассказом Мальчик-Сидел-На-Крыше. Смотрит, а она - действительно так стоя и уснула. Оказалось, что вовсе и не дева она, а злой ведун Зарни Баба ворожил над Миром сказок, путал их да перемешивал в своём Чёрном котле чародейственном.
ЧЁРНЫЙ КОТЁЛ
Видит Мальчик-Сидел-На-Крыше – над котлом пар стоит, словно туман над землёй стелется. Под туманом как на ладони леса и поля, дороги и реки виднеются, где-то травы цветут, а где и снег лежит. В Чёрном котле злой ведун Зарни Баба Миром сказок управлял-ворожил. Все сказки здесь как в зеркале волшебном отражаются, словно на карте всесказочной друг подле друга лежат, со всего мира собраны, все мирно живут-соседствуют. Зарни Баба их помешивал-перемешивал, вражду насылал и порчу.
Видит мальчик – Мир сказочный бесконечен, нет ни конца и ни края, бесконечность тёмная – стенки котла сказочного. Значит, каждая сказка в этом котле в самом центре лежит, каждое дерево – Мировая ось, все сказки вкруг Мирового древа вращаются…
Поискал мальчик на всесказочной карте место, где жилище Сильтэла расположено, пригляделся внимательно – далеко в Ночной стороне Уйпал, где снега лежат да морозы, стоит Ледяной дворец. Вокруг дворца Метели следы заметают, Падеринские сестрицы шарабары Сильтэла вьюжат. Ясно стало мальчику, в какую такую сторону за бабушкой отправиться – а вот и конь златогривый перед ним стоит. Пегий Конь - Лютый Зверь как уснул колдун, превратился в коня молодого да быстрого, стоит и копытом бьёт в нетерпении…
Ни разу не спавший Зарни Баба стоит и спит, не шевелится. Мальчик думает, что если колдун выспится – проснётся и начнёт своё злостное дело заново. Как-то нужно уберечь сказки от будущих злых чар колдовских. Достал свой заветный мешочек Янчик, взял шепотку землицы родной и бросил в котёл: земля родная – средство верное от любого вражеского умысла. Круто посолил, густо поперчил варево колдуна – соль да перец от всех напастей помогают…
Вскочил мальчик на златогривого Пегого Коня - Лютого Зверя и взлетели они ветром над Дорогой сказок, поскакали к убежищу Сильтэла.
ПОДНЕБЕСНАЯ ПТИЦА КУАРУСЁН
Споро скачет Пегий Конь – Лютый Зверь, крепко держится мальчик за золотую гриву коня своего. Леса и поля пролетают мимо, Дорога сказок быстрой змеёй вьётся, ведёт мальчика Сидел-На-Крыше к Бабушке сказок. Обогнали пёструю птицу засухи Кэс, грозовая птица Гудыри где-то далеко позади осталась …
Видит мальчик, летят по небу жёлтые перья раненной птицы Куарусён. Сильтэл налетел на неё злобным коршуном, хищным ястребом. Денно и нощно бьется птица Куарусён с ворогом. Пух и перья летят, словно листья осенние, но не сдаётся птица врагу своему – коготками острыми ему глаза царапает, крепким клювом грудь клюёт. Кровь Сильтэла красной ягодой на землю капает-осыпается, а ему словно всё почём зря.
Решил мальчик помочь раненной птице Куарусён. Позвал друга своего мальчика Чуз – Лесное эхо. А он – тут как тут, оказывается друг его сердешный всю дорогу за спиной сидит да языком, как лошадка резвая, цокает. Попросил его Мальчик-Сидел-На-Крыше Вогульского мальчика позвать-пригласить, он же стрелок отменный – Сильтэлу мало не покажется, будет знать, как Поднебесных птиц обижать.
Мигом сбегал Чуз за Вогульским мальчиком. Прибежали они, Вогульский мальчик Большой лук для дальнего боя с собой прихватил. Начал стрелять по Сильтэлу – не попадают стрелы в Сильтэла, сдувает он их в разные стороны. Стрелял, стрелял – не может попасть. Что делать?
Достал Мальчик-Сидел-На-Крыше щепотку землицы родной, обсыпал ею стрелу и превратилась она в железную стрелу вогульскую, а наконечник для куража – посолил да поперчил. Выстрелил Вогульский мальчик железной стрелой и прямо в зуб Сильтэлу попал. Зуб вылетел, Сильтэл завыл от боли и улетел. Спасли мальчишки раненную птицу Куарусён, повеселились-позабавились, попрощались и каждый своей дорогой в путь отправился.
ЛУННАЯ ДЕВОЧКА
Всё дальше и дальше скачут верхом на Пегом Коне – Лютом Звере Мальчик-Сидел-На-Крыше и мальчик Чуз – Лесное эхо по бесконечной дороге Сказок. Дни и ночи незаметно летят-пролетают, Поднебесные птицы мимо проносятся. Вот уже и белоснежные птицы Шуркынмон и Пукрол белый пух свой над землёй распушили-рассеяли, на реки на озёра после долгого полёта отдохнуть присели.
Дорогой дальней самое время попутчикам своим разные сказы рассказывать, Мальчик-Сидел-На-Крыше вспоминает случаи разные, а Чуз – благодарный слушатель, внимает, всё и дорога не настолько утомительно длинна.
Рассказывает Мальчик-Сидел-На-Крыше как когда-то давным-давно, поздним зимним вечером сидел он на заборе, лису ждал-караулил, только она плутовка так и не пришла. От скуки мальчик долго на большую Луну смотрел. Вдруг заметил там Девочку красивую, очень удивился мальчик – то ли на красоту её неземную, то ли ещё на что, но глаз своих от Лунной девочки оторвать не мог. Может быть от того и лису не приметил, следы то лиса оставила, он же сам эти следы на другое утро видел. Услышал мальчик, сидя на заборе, нежный звон колокольчиков, смотрит – а это Лунная девочка к нему пришла. Спрашивает мальчика: «Ты почему это так на меня смотришь?» Глазки строгие, косички рассердиться готовы! А он рот открыл, сказать ничего не может – ну, это у мальчиков так бывает иногда… Потом они познакомились и подружились. Теперь девочка иногда в гости к мальчику приходит, а так она на луне живёт и появляется только в полнолуние.
Тут мальчишки замечать-примечать стали – деревьев всё меньше и меньше, кругом всё больше снег лежит, и дорога в снегу утопает. Не иначе как добрались до северной страны Уйпал, в которой ураган Сильтэл обитает.
СХВАТКА
Сильтэл лёгок на помине. После железной вогульской стрелы зубы подлечил, но одного-двух всё же лишился и силы его ненамного, но ослабли. Встречает мальчишек ледяным ветром, Пегий Конь – Лютый Зверь в снегу вязнет. Пришлось коня оставить в этих краях мальчиков дожидаться.
Лиственницу свалили мальчики и не без помощи волшебного мешочка Янчика Мальчик-Сидел-На-Крыше лыжи себе смастерил. А мальчик Чуз лёгкий, он и без лыж всюду пройдёт, только вот при ветре не слышно его совсем. Привязал его мальчик к себе верёвочкой, так чтобы тот не заблудился и вперёд направился, навстречу ветру, навстречу снегу, навстречу Сильтэлу. Достал свой складной посох дорожный Семь Суставов – Семь Колен и превратил его в обоюдоострую секиру. На бой Сильтэла вызывает.
Сражались долго, силы иссякли, секира затупилась, а Сильтэл всё крепче становится. Совсем Мальчик-Сидел-На-Крыше обессилел, и Чуз ему в этом ратном деле не помощник. Смеётся злыдень Сильтэл над мальчиком, шепелявит: «Сидел бы ты, малёк, дома на крыше своей! Не видать тебе Бабушки сказок! Ха! Ха! Ха!» Завалил мальчика снегом и ушёл в свои чертоги ледяные.
Лежит мальчик на поле ратном, в снегу глубоком – ни жив, почти что мёртв. Чуз стоит, мальчика жалеет, слёзы льёт, а они в сосульки замерзают…
В это время мальчик Солнце – Ночной свет своей Небесной дорогой мимо проходил. Услыхал он, как Чуз рыдает, посмотрел и увидел, что Мальчик-Сидел-На-Крыше в снегу лежит, не шевелится. Засверкал, заискрился, всё небо сполохами окрасил – не получается расшевелить мальчика. Вниз спустился, Чуз ему всё рассказал, и решили они костёр развести, мальчика отогреть-согреть. Только и костёр не помог мальчику к жизни вернуться.
Но на его счастье – пришло время Большой Луны. Вспомнил Чуз рассказы мальчика о Лунной девочке. Побежали они за ней, нашли и привели к мальчику Сидел-На-Крыше. Девочка тут же взялась за дело, мальчишек отправила за лесными яблоками, а сама начала золу от костра в воде размешивать, Мёртвую воду приготавливать. Когда мальчишки принесли кислые дикие яблочки, Лунная девочка из них уксус приготовила, чистого снега добавила – Живая вода получилась.
Побрызгала мальчика Мёртвой водой, белым полотенцем-рушником насухо обтёрла и окропила Живой водой. Открылись глаза мальчика, вздохнул свежим воздухом, сердце оттаяло, и ожил Мальчик-Сидел-На-Крыше, заулыбался…
На радости такой великой и мальчик Чуз – Лесное эхо, и мальчик Солнце – Ночной свет прыгают, смеются, Лунную девочку благодарят – на руках носят, да и Мальчик-Сидел-На-Крыше совсем ожил и к великой радости такой с радостью и присоединился.
БОЕВАЯ ОПЕРАЦИЯ ОЖМАСЬКОН
Повеселившись, порадовавшись чудесному оживлению мальчика Сидел-На-Крыше, решили мальчишки, что Сильтэла непременно и во что бы то ни стало нужно победить. В одиночку с ним никак не справиться, а вот все вместе они его запросто одолеют, только и Вогульского мальчика нужно пригласить в боевой поход.
Чуз быстро нашёл Вогульского мальчика и все вчетвером разработали тактику и стратегию боевой операции Ожмаськон: после молниеносного наступления взять противника в плотное кольцо и предъявить ультиматум. Кольцо приготовили заранее из дорожного посоха Семь Суставов – Семь Колен.
Поскольку Большая луна взошла надолго и, зная, что Лунная девочка очень настойчива и упряма, и хотя девочек в боевые операции не берут, ей отвели ответственную роль Сестры милосердия, на которую Лунная девочка не сразу, но согласилась.
Боевую операцию решено было провести незамедлительно.
Крепко взявшись за руки, четыре бойца как один непобедимый воин с оглушительным – Ура! Ура-а! – ринулись в наступление на супостата. Ледовый дворец Сильтэла от сокрушительного – Ура! Ура! – треснул и развалился. В результате молниеносной атаки, сопровождающейся громогласным – Ура! – и невероятными вспышками света излучаемого мальчиком Солнце – Ночной Свет, Сильтэл оказался в окружении. Вогульский мальчик, пригрозив градом стрел, отборными вогульскими словами посоветовал Сильтэлу отправиться спать на одиннадцатую кровать. Чуз дублировал всё происходящее во всю свою мощь, так что, сколько Сильтэл не пытался взбушеваться, у него ничего не вышло. Он постепенно превратился в слабый бесшумный сквознячок и совершенно обессилел, оказавшись в заранее приготовленном кольце Семь Суставов – Семь Колен, который накинул на него мальчик Сидел-На-Крыше.
На месте рассыпавшегося ледяного дворца Сильтэла стояла старенькая седая Бабушка сказок. Она смотрела на радующихся победе мальчиков, на глазах у неё появилась неспокойная слезинка умиления и гордости, блеснула и спряталась в морщинку…
Операция Ожмаськон победоносно завершилась!
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Казалось, операция Ожмаськон прошла молниеносно быстро, но оказалось, что Большая луна уже ушла в Теневую сторону, по дороге Небесных птиц уже пробежали Дошлые белки, пролетели Птицы середины зимы, волки пропели свои Свадебные песни, и даже грачи пролетели шумными стаями, неся на крыльях красавицу Весну. В сказке годы пролетают как миг, а мгновения превращаются в вечность…
Мальчик-Сидел-На-Крыше подошёл к Бабушке сказок, взял её за руку и сказал: «Я пришёл за тобой, бабушка. Пойдём домой!»
Мальчик Солнце – Ночной Свет запряг в Небесные сани Красного быка, усадил всех в эти чудные сани, укрыл светлым и тёплым сиянием. Дорогой Небесных птиц отправились они в обратный путь домой, где скоро вновь проклюнуться «жёлтые утятки» и где Бабушка, сидя возле Короба сказок, скажет: «Эх, внучек, внучек! Ты же сам прошёл почти по всей Дороге сказок, ну да ладно уж, слушай!..
– По гостеприимной и бесконечной Дороге сказок идёт любопытный и озорной Мальчик Сидел-На-Крыше…»
Мария БЕЛЫХ
............ ...............................Мария БЕЛЫХ.........................................
Город неопалимых святынь
Ночью обнимешь дочь,
Так осторожно: спи
Средь городских пустынь.
И чуешь ладонью
Царствие Божие
И свет неопалимых святынь.
1995 г.
Летний полдень празднуя
Летний полдень празднуя,
Лёжа на боку,
Я спрошу у автора "Слова о Полку":
В чьей же академии учат на поэта?
Как шлифуют гениев?
Помоги советом...
Шеломенем княжеским
Осенив свой ум,
По Каяле с Доном
Тащусь наобум.
Золотом и жаром пышет древний слог.
До Стугны студёной ох, как путь далёк.
Свищут дивы с древа, рассекая ночь.
Перекличка древняя, племенная мощь.
Волки да Лисицы брешут на щиты –
Время породниться,
С князем быть на ты.
Галки да Вороны, племенной тотем,
Жаждут обороны – породниться с кем?
Кончакова дочка, ближняя родня,
Княжего сыночка нежит у огня.
Алой поволокой препоясав стан,
В племени Сороки наполняют чан –
Зельем для бесстрашных,
Огненным питьём –
Чтобы конь дымился вместе с седоком!
Посылает Время пепелище, мор,
Золотое стремя да и меч востёр.
Всаднику по пояс голубая степь.
Рукотворна повесть, первозданна крепь.
Время всё развяжет и разгонит дым.
Доживёшь ли, княже, до своих седин?
В Слово золотое, тёмные места,
Кану с головою словно тать с моста.
Каждый конский волос силой напоён.
И Бояний голос свяжет нить времён.
Слово золотое,
Затеряюсь в нём,
Вылечу зегзицей,
Меченой огнём.
Золотое Слово, тёмные места.
Счёт ведёт кукушка, видно, неспроста…
В чьей же академии учат на поэта?
На вопрос безсмысленный
Не найти ответа.
2000 г.
Дикая роза дрожит на газоне
Дикая роза дрожит на газоне,
(Был у Христа-младенца сад)
Roza mayalis на солнечном склоне –
Детской улыбки розовый взгляд.
Неотвратимой железной дланью
Город заложен и врыт.
Шмель домовитый ширяет за данью
В дикий шиповник-магнит.
Дикая роза Железногорска
Так беззащитно одна.
Нежная роза, твоя подоплёка
Богу-младенцу видна.
Майская, дышишь корнями усердья,
Грунт чёрных скважин отважно держа.
Дерзкая роза, ты прорастаешь
Там, где невечная прячется ржа.
Ржа, там где лжа,
Где отравленный хаос
Ночью ужом заползает в сердца
Розе Майалис доля досталась
Свежим бутоном вытеснить страх.
Вечная роза в росе безмятежной,
Ты ли не знаешь о розе железной,
Той, что куется на бренных костях!
Роза Майалис – Архистратигу
Тайну шептала в колючих кудрях.
Щедрым садовником брошено семя.
Роза Майалис. Цветения время.
2000 г.
Побег
(С-Пб)
Мой Петербург, ты – здесь,
Ты – на плечах моих,
Воздушный плащ,
О сон
Мой заполярный!
Легко ль меня нести,
Мой ненасытный бред,
Пробивший путь к тебе
Сквозь топь времён бездарных:
Я рвусь к тебе, к груди
Твоей, сырой от слёз,
К себе, к себе – насквозь
Тобою пропитавшись.
Как будто приговор уже произнесён,
И мы исчезнем вдруг,
Устами не встречавшись.
Как будто ты – уйдёшь,
Ночей роскошных сень,
Европы русской дух,
Болот балтийских данник.
Судьба твоя грозит и мне,
Услышь, услышь,
И успокой, и дай надежду,
Мой избранник.
Волчица-мать, Нева,
Балтийской лужи дочь,
Вспоила своих Ромулов и Pемов.
Балтийских светлых глаз
Покой не превозмочь,
Пусть накануне рва
В оскале невской пены.
Чем ближе рык и ров,
Тем статуи белей,
Чуть выше – бровь,
И кровь – чуть горячей – у сердца,
Таким – тебя люблю,
Мой заповедный дом,
О, мой чухонский брег,
О, профиль самодержца.
1998 г.
Золотой улей
Сотами, полными мёда,
Покрыта Земли ноосфера.
Ложками черпают ангелы
И поливают без меры
Судьбы людей, и склеивают
Крылья судьбы.
То и дело...
2006 г.
Под фонарём
(Отец)
Признаюсь: я забыла, что такое мужество,
Я помню только детскую любовь.
Она стоит под фонарём в осенних лужах,
Её ботинки скоро вмёрзнут в лёд.
Фонарный столб – до неба, светит тускло
Та лампочка под крышкой жестяной.
Стоит десятилетняя глупышка:
– Ах, папка! Что ж ты не идёшь домой?
Ты где?
И этим детским восклицаньем
Наполнена моя душа.
Но знаю, тёмной улицей окраинной
Отец идёт, н и с к о л ь к о н е с п е ш а .
Я жду.
И под его неровными шагами
Сухие листья скоро зашуршат.
21.01.11
Зелёная книга
Мир растений Сибири, зелёный пустырника том...
Раскрываю любви безмятежной псалом,
Открываю июньских опушек глаза,
Где колдует у свежих ручьёв стрекоза.
Медуниц и шиповника детские щёки
Заведут вглубь страниц подышать солнцепёком,
Зверобой да крушина, одуванчика млечный побег
Затаились в глуши мной нечитаных библиотек.
У подножья травинки,
В осьминожии мшистых корней,
Я стою невидимкой в оплетающей чаще теней.
Только новорождённый
Слышит вздохи и выдохи трав,
Как янтарные соки гонят сосны, верхушки задрав.
И свежайшие песни ветер оводом гонит с небес,
Выгибаясь, камлает, обезумев, берёзовый лес.
Одичалые чащи бьют поклоны, чтоб выгнувшись, вновь
Припадая к земле, разогнать застоялую кровь.
Корни пляшут, качая черномазые недра земли,
Прозвонив позвоночник, обнажённых вакханок прилив...
Я согласна навеки
Рощ невидимым жителем стать.
И, пока подымаются веки,
Лопушиные книги читать.
06.06.02
г Красноярск
Владимир ПЧЁЛКИН
............................. ......Владимир ПЧЁЛКИН...................................................
Музыка Вечности
Ветер случайный озёрную гладь
Лёгким касаньем встревожил на миг,
Месяцу ночь надоело ласкать,
Призрак забытый на небе возник.
Он опустился над старой сосной.
Древним глазам не пришлось удивляться:
Вёсла плеснули тушью ночной.
Всё это было - веков восемнадцать...
Вскрикнула глухо с натугой сосна,
Дрёма воды шелохнулась тягуче,
Гусли запели. Ночи струна
Звук затянула в сумрак дремучий.
Всё это было когда-то. Когда?
Тихо бежала куда-то вода. Куда?
В лодке молчали он и она. Это всегда?
Берег шумел. Шелестела трава. Лебеда?
А может осока или камыш?
А, может быть, это - сказочный сон
И только влюблённым преподнесён?
И эта ночная зыбкая тишь...
А, может, ты спишь?
Где-то за дальним неясным леском
Робкие краски стали играть.
Дерева ветхость залита песком.
Древняя песня допета опять.
Тщетность
Сотворял букеты из слов,
Сочинял планеты стихов.
Всё дарил принцессе своей.
Но неинтересен был ей.
Попросил дать малость - хоть злость.
Подарила жалость - как кость.
Диагонали
Я погибель вижу в белом свете.
Ты - боишься тьмы.
В сотый раз, блуждая по планете,
Разминёмся мы.
Чёрно-белый - цвет моей печали.
И твоей тоски.
Наши тропы - лишь диагонали
Игровой доски.
Отблеск
Моя надежда и любовь и вера,
Моей мечты дозвёздные поля –
Глаза, черней алмазов Люцифера,
Ночнее ночи. Угольней угля.
В них – дикость неродившейся Вселенной,
В них – вызов тёмных сил небытия,
В них искра жизни нашей, столь мгновенной.
Случайный всплеск Небесного огня.
Сухой остаток
Любимые уходят в ночь,
Уходят - в день, уходят - в вечер,
Уходят - в утро. Не помочь.
Вернуть их абсолютно нечем.
Нет средств остановить побег,
Нет сил таких на белом свете!
Любимые уходят в снег,
Уходят - в дождь, уходят - в ветер.
Исчезнет постепенно боль,
Останется - совсем не мало:
В душе уснувшая любовь,
Как бриллиант на дне бокала.
Парус
Мой парус отчалит
От злых берегов,
От края печальных
Извечных снегов.
Где, падая, слёзы
Становятся льдом,
Где ветер морозный
Вдыхаешь с трудом.
Где, горем заклятый,
Мир цвет потерял,
Где солнце не злато,
Где парус не ал.
В пути и начале,
Покину юдоль,
Где ждёт на причале
Кого-то Ассоль.
Мари
Как облаков непостоянство,
Как водопада искролёт,
Как феерическое пьянство,
Как разрывающийся лёд!
Она как будто бы такая.
Но вдруг откуда-то: "Замри!"
Смотрю, глазам не доверяя,
Смотрю на статую Мари.
Она - как стынь снегов колючих,
Она - как мёртвый взгляд Луны,
Она, как жуть песков зыбучих,
Как пирамид тяжёлых сны.
Что лучше: сон или движенье?
А лучше, что ни говори,
Как таковое постиженье
Непостигаемой Мари!
Софье Дрейцер
Скажите, Софья, трудно быть красивой?
Давайте я за вас отвечу – да!
Ведь это - словно одинокой ивой
Грустить над зеленью старинного пруда
Внутри картины в золотой оправе,
Доступной сразу всем и никому,
Стремиться, но, конечно же, не вправе,
Принадлежать кому-то одному.
Скажите, Софья, трудно быть красивой?
Давайте я за вас отвечу – нет,
Ведь это взглядом с поволокой синей
Подкрашивать унылый белый свет.
Скажите, Софья, трудно быть счастливой?
Тут я не буду отвечать за вас.
Ответ – в улыбке вашей молчаливой
И в глубине бездонной ваших глаз.
Глаза Художницы
Художницы глаза вбирают мир,
Черпают солнце мягкие ресницы,
Всё для неё: и облака, и птицы,
И весь ультрамариновый эфир.
Художницы глаза вбирает мир:
Целует солнце нежные ресницы,
Её возносят в поднебесье птицы,
Её возносят – в радостный эфир.
Пусть правит безраздельно красота,
Пусть будет только радугой дорога,
Ведущая до звёздного чертога,
Пусть будет бесконечно юной та,
Стоящая с мольбертом у обрыва
Над времени холодною рекой,
Пусть навсегда останется такой –
Как этот мир, отчаянно-красива!
Ритуал
Приди ко мне, переступи порог.
Побудь со мной, усталым и простым.
Вкуси меня, как яблочный пирог,
Вдохни меня, как сигаретный дым.
Не прорывай заслон закрытых век,
И губ, молчаньем скованных, не трожь.
Сегодня я - обычный человек,
Ну или очень на него похож.
Не Бог, не царь, не демон, не герой,
Не злой колдун, не маг, не чародей, -
Бокал с дистиллированной водой,
Безвкусность эту ты до дна испей.
Вбери в себя обыденность мою,
Забудь меня, забудь про встречу нашу,
Я гимн заре чудесной пропою,
И волшебством наполню жизни чашу.
Девочка Муза
Девочка Муза играет на лире,
Линии света и лилии звука
Переплетает в полночной квартире
Девочка Муза, девочка-мука.
Девочка Муза играет на лире,
Бликов браслеты ласкают запястья,
Нет никого музыкальнее в мире
Девочки Музы, девочки-счастья.
Девочка Муза играет на лире,
Издалека нежным голосом вторит
Странная птица с именем Сирин
Девочке Музе, девочке-горю.
Девочка Муза играет на лире,
Струны звенят разноцветьем букета,
Солнце сияет в полночной квартире,
Девочка Муза - девочка-лето!
В долине снов
В долине снов купалась ночь,
Бокалы слов поэты пили:
С ума сойти хотели или
Тоску пытались превозмочь.
Кроваво-звёздная печаль
Звучала в каждом новом тосте,
Рыдали черти на погосте,
Рыдала сумрачная даль.
Сам Бог не в силах был помочь
Несчастным квартирантам рая,
И, ничего не замечая,
В долине слёз купалась ночь.
Сундук
На чердаке, среди теней,
Стоит сундук воспоминаний,
Вместилище прошедших дней,
Гробница планов и мечтаний.
Под крышкой тяжкою его
Накоплено добра немало:
Былых свершений торжество,
Всё, что цвело и полыхало,
Все откровенья дневников,
Все недописанные строки...
Не надо открывать замков,
Пока не наступили сроки!
Каллиграфический укор
Оставьте письмам, не читая,
Вам эти фразы - приговор,
Судьбы усмешка роковая.
И фотографий жёлтый яд
Не надо доставать из пыли,
Вам эти снимки не простят
Того, что вы себе простили.
Минувшее минует нас,
Грядущее - гряда над нами,
Там, над обрывом, в добрый час,
Мы распростимся с сундуками!
Бегущая по земле
Когда придёт ужасный час,
В непроходимой мгле,
Припомни взгляд прекрасных глаз
Бегущей по земле.
Земля тверда, земля - бетон,
Удушливо пыльна,
Не моря ласковый озон,
Не мягкая волна.
Она бежит по городам
И от судьбы к судьбе,
Снимая боль душевных драм,
Она спешит к тебе.
Услышишь звук, бегущий звук,
Её увидишь ты,
И примешь из чудесных рук
Чудесные цветы.
И лилий серебристых свет
В непроходимой мгле -
На жизнь твою простой ответ
Бегущей по земле.
Желание
Я хочу никому не мешать,
Никого ничему не учить,
Проходить, осторожно дыша,
Мимо чьей-то молельной свечи.
Я хочу быть спокойным, как сон
Величавых старинных церквей,
Как застывшие лики икон,
Как небесная россыпь огней.
Я хочу ничего не хотеть,
Откреститься от счастья и бед,
Не вкушать ни отравы потерь,
Ни сладчайшего хмеля побед.
Я хочу быть свободным - и всё!
Сочинять настроенья и сны,
Просто видеть как в небе пасёт
Вольный ветер свои табуны!
В духе Шекспира
Как лета преходяще торжество,
Так ненадёжен жизни нашей миг,
Зимы беловолосой божество -
Так смерть являет неизбежный лик.
Над всем живым победно воцарясь,
Она глядит из лютой пустоты,
Повержены, вмороженные в грязь
Отчаянно прекрасные цветы.
Не умерли они, а просто спят.
И видят сны, о лете видят сны.
До времени скрывая аромат,
Предвосхищая таинство весны.
Бутоном раскрываться не спеша,
Ждёт перевоплощения душа.
Ещё в духе Шекспира
Любить иль не любить - вот в чём вопрос,
Что ж - сдать себя, как крепость, без боренья,
Иль чувству оказать сопротивленье,
Себя избавив от страданий, слёз,
Терзаний яростных, ужаснейших обид,
Пустых надежд и долгих объяснений,
Лукавства мерзкого и тягостных сомнений
И ревности давящей тяжких плит?
Иль пить до дна любви сладчайший яд?
Вот и ответ - молчат рассудки наши,
Когда мы пьём из наслаждений чаши,
И каждый мигу чувственному рад.
Пусть есть шипы, но томен запах роз.
Прыжок со скал - безумное желанье,
Но как полёта сладко ожиданье,
Любить иль не любить – нет, не вопрос!
В духе Маяковского
О горячей воде, которой нет.
В страдания вакханалии
Не кривите мучительно рот.
Да, по венам водоканалии
Не течёт ваш привычный комфорт.
Разулыбьте немытые лица,
В этом нет
всепечальной беды:
В кранах
иссякла
горячая водица –
Ерундистее нет ерунды!
Что ж вы все так занежены
И к житейским невзгодам чутки?
Не гражданин – а диванное лежево!
Не гражданка – а облако в мини-юбке!
Обращаюсь к вам всем сурово:
Пролетарий, профессор, начальник,
Тише нытики!
Ваше слово –
Товарищ электрочайник!
В духе Горана Лазовича
Идеальная женщина
Из-за неё я изменился вдруг:
Стёр из мобильника контакты всех подруг,
Не покупаю на футбол билеты,
Забыл дружков, забросил сигареты.
И выбрит безупречно, как стекло –
Всё из-за той, к которой повлекло,
Которой кофе приносил в кровать,
И ноги мог часами целовать.
И серенады беспрестанно петь,
И даже - научился не храпеть!
На голове кустарники постриг
Всю книгу поваренную постиг,
Романы - о любви! - взахлёб читал.
И вот она – прекрасный идеал,
Сказала мне: «Любимый, дорогой,
Ты замечателен, но нужен мне другой,
Нормальный и серьёзнейший мужик,
Который так дела решать привык:
Когда припрусь домой, хмельная в хлам,
Пошлёт меня. Пошлёт – ко всем чертям!»
Странный странник
"ты заблудившийся странник.
в пустыне выживший колос
и что не страшно, то странно…
я подарю тебе компас.."
Анастасия Казакова
О, нет, ты не мой избранник,
Ведь сердце твоё на запоре,
Ты в играх комповых странник,
Так странно, но я - в игноре!
Я подарю тебе компас...
Нет, gps-навигатор,
Чтоб, оторвавшись от компа,
Ты укатил на экватор.
И там, спотыкаясь о клумбы,
Скользя по раскисшей глине,
В племени тумба-юмба
Нашёл свою половину.
Чтоб, обмотавшись фетром,
С любимой своей на пару,
Гонимые жарким ветром.
Пересекали Сахару.
Пускай до берега Нила
Мой доведёт навигатор,
Где, вместе с фетром унылым
Слопает вас аллигатор.
Рисунок Екатерины Юдиной
Г Красноярск
Александр КАРПЕНКО
............................. Александр КАРПЕНКО........................
СКАЗКА
Т.Э.
Ни к чему теперь лицу - маска:
Всё равно за ней не скрыть очи…
Ты рассказывай себя, сказка,
Чадо тысяча одной ночи!
Пусть мигрени предают лени,
Пусть взъерошилась на лбу чёлка,
За просроченной мечтой – пени,
Рыжей пулей у виска – пчёлка;
Утром кофе с коньяком – пей же!
Пусть он горечью саднит татской…
Мы живём с тобой, как гей с гейшей –
Спутав шведскую семью с датской.
Но спасёт нас, как всегда, ласка:
Любят шерсть свою лизать кошки.
Ты рассказывай себя, сказка.
Только на пол не роняй крошки…
*****
Когда полюбишь – приезжай;
Не сразу пусть, не в одночасье.
Так хочется приправить чай
Простой лимонной долькой счастья!
И сесть в мистический трамвай,
Который ходит не по рельсам,
И в позабытый сердцем рай
Отправиться вечерним рейсом.
ОРХИДЕЯ
Лауре Цаголовой
Что ты делаешь в мире расколотом,
Орхидея с расстегнутым воротом?
Как ребенка по редкостной родинке,
Ищешь берег неведомой родины…
И цветов ожидаешь реликтовых,
От страстей воспаряя к религии.
Я живу между плахой и молотом,
Орхидея с расстегнутым воротом.
Человек там не ждёт сострадания,
Там за встречей идут расставания;
Там уже не излечат пророчества –
Терапия для одиночества.
Снова птица порхает над городом,
Орхидея с расстёгнутым воротом.
Это наших исканий разведчица
Не находит свершенья – и мечется
Среди глади лазурной безмолвия,
Разрывая мне сердце, как молния.
Что же в мире послужит нам золотом?
Дар любви в этом мире расколотом!
И за то, что мы станем крылатыми,
Сердце птичье мы отдали платою.
*****
С тобою мы – два неосуществленья,
Две шаткости, двух ангелов виденья,
Две хрупкости, два глиняных сосуда
И две звезды, пришедших не отсюда.
С тобою мы – два страстных междометья,
Где верность губ не знает долголетья…
С тобою мы – два жгучих восклицанья,
Двух нежностей усталые лобзанья.
Два полюса серебряного шара,
Двухструнная цыганская гитара,
Вопросов два, что шли вдвоём к ответу,
Две осени, отдавшиеся лету.
Любимая, давай искать лекарства:
Тебе – мой дом, а мне – ключи от царства;
Тебе – мой свет, а мне – твои глубины,
И лишь искать не будем середины!
ТЯЖЁЛОЕ РАНЕНИЕ
А небес не гневи –
Ожил!
Я – Твой Спас на Крови,
Боже!
Мы у Марса в гостях –
Пели!
Я – Твой Храм на Костях
В теле.
Я искал в глубине
Волю;
Пели вестники мне
Долю;
Пели ангелы нам
Глухо.
Я – Твой страждущий Храм
Духа.
На изломе пути –
Веха.
У певца впереди –
Эхо.
СОЛНЦЕ В ОСКОЛКАХ
Ты откуда пришла, синева?
Распростёрла горячие крылья,
И в щемящем до боли усилье
Закружилась моя голова.
Ты поведай мне боль, синева!
Ты – как будто усопшая память,
Что от века кружится над нами –
И не может облечься в слова.
Ты – как будто уставшая грусть,
Что покой расплескала в лазури,
Бушевавшие выстрадав бури,
Пересилив их горестный груз.
Ты лети поскорей, синева,
От поющих просторов на Волге –
В край, где видел я солнце в осколках,
Где зелёная жухнет трава.
Ты неси свой лучистый фиал
В край далёкий, где годы я не был,
Чтобы высилось чистое небо,
Над горами, где я погибал,
Где не сыщешь братишек останки...
И тогда я уйду – спозаранку –
И восстану над красной травой
Уплывающей вдаль синевой.
*****
Господь забирает лучших…
И это всё неспроста:
Он – самый заправский лучник,
Он сто выбивает из ста!
И, смысл отделив от звука,
Он шепчет волхвам слова:
Бессмертье – стрельба из лука,
Где промысел – тетива.
НОВЫЕ КАТРЕНЫ
*****
Ты просто живёшь – и приходит твой час.
Себя не кори и не мучай:
Ведь с равною долей участвуют в нас
И опыт, и гений, и случай.
*****
Всё пустое забвеньем рассеется,
Как в анналах тому суждено.
Только трудно нам справиться с сердцем.
Жизнь - одна лишь. И сердце – одно!
*****
Кровью сердца написан закат,
Боль ушла в лабиринт многоточий…
И зовёт нас в тенистый свой сад
Благодать искупительной ночи.
*****
Твердь, что над нами, бодрствует снами,
Плачет лучами высь.
Знает лишь камень, что будет с нами.
Гордое сердце, смирись!
*****
Как хорошо, что прошлое забыто –
И не видать разбитого корыта.
Как хорошо, что будущее скрыто –
И не видать разбитого корыта!
*****
Властны ли мы над любовью?
Нет, мы не властны над ней!
Чёрной оплачено кровью
Счастье безоблачных дней!
*****
А я стремлюсь туда, за облака,
Где жизни краснопёрая река
Небесной обрастает тишиной,
Сливаясь неожиданно со мной.
*****
Но погибнуть мне не позволил Бог:
И у Бога есть болевой порог.
Лишь вопрос повис, тишину маня:
«Почему – меня? Почему – меня?»
*****
Господь оставил мир – и мир сошёл с ума,
Теряясь в толкованиях предвзятых.
Никто не виноват, что вновь пришла зима.
Лишь люди вечно ищут виноватых...
*****
Печалью полон мир. Задумайтесь над этим.
Но тяжесть этих строк, конечно же, не в счёт.
Не дуйтесь на печаль: она творит поэтов,
Она – зерно земли, что светом прорастёт.
*****
А поэты - и впрямь блаженные.
В жилах кровь течёт – не вода.
Оглушённые, оглашенные,
Распустившие невода.
*****
Бог-ребёнок плачет над миром:
Где теперь его мир-колобок?
Мир ушёл. Даже имя сменил он!
Вот и плачет растраченный Бог.
*****
Там, где боги курят благовония,
Разрослась в садах моих бегония…
Только надышаться не могу:
От тебя, бегония, бегу!
*****
Я байки не травлю, и не кичусь я спесью:
Судьбою заслонив расщелину времён,
Я на плечи взвалил всё мира равновесье –
И оттого порой бываю побеждён…
*****
Наказание есть преступление.
Как же духу избегнуть жаровен?
Дух подавлен, иссякли стремления...
Я наказан, но я... невиновен!
*****
Спицею Вселенная продета,
И чудес в душе моей не счесть.
Вестник ослепительней поэта:
Дольше слова длится эта весть.
*****
Плавником только зеркало тронь я,
Заповедным доверься глазам –
Зазеркалье моё, заиконье
Расчехлит свой запретный Сезам.
*****
Когда судьбу уносит ветер,
Вся жизнь спрессована в момент
И нет пристанища на свете,
Желанна смерть, как хеппи-энд.
*****
«Мне жизни нет. И смерти тоже нет…»
Андрей Ширяев
Нет меня: я растворился в Слове –
Буквы, звук, и, может статься, свет.
Все к началу памяти готово.
Жизни нет. И смерти тоже нет.
Только сон. Лишь сердца приближенье.
Напряженье стертых, бледных губ.
Дум протяжных головокруженье.
И в огне – сожженье медных труб.
Нет меня. Я выветрился болью,
Сквозняками промелькнувших лет.
Потому ль расставшимся с любовью
Жизни нет – и смерти тоже нет?
*****
В темноте, где словно ни души,
Серп луны срезает камыши.
Только в глубине, над камышами,
Ночь шуршит летучими мышами.
И глухую, тихую обитель
Прорезает мышь, как истребитель.
Беспризорны улицы давно.
Только нам, не спящим, всё дано.
Мир безмолвен, словно в день творенья.
Пишут звёзды нам стихотворенья.
Словно бы усевшись на поляне,
Спрашивают: «Как вы там, земляне?»
Спит в ночи, отбросив жизни груз,
Звездный наш ребенок — Иисус.
Раньше я не спал, случалось, сутками;
Плавал по озёрной глади с утками.
А теперь в тростинках камыша
Слушает Вселенную душа.
*****
Когда ты на землю вернёшься родную,
И я, как богиню, тебя поцелую, –
Так ранней росой предрассветные дали
Встающее Солнце свое целовали;
Погаснут огни золотого Парижа,
В тоскующем сердце заполнится ниша,
И пенные волны протяжно и гулко
Бесценною сделают нашу прогулку.
И майя уронят свои покрывала,
И жизни для счастья покажется мало;
И вечных мгновений нам выпадет много,
И слово любви станет именем Бога.
*****
Я бормочу стихи, как мантру,
А ты всё бродишь по Монмартру.
Ты ищешь вещь из терракоты,
Но от меня так далеко ты,
Что я не вижу этой сцены
На шумной набережной Сены.
Но знаю я, гуляешь тАм ты,
Привстав за чудом на пуанты.
И нет сомнения: оттуда
Пуантилизма веет чудо.
Огромны грёз резервуары,
И спят в них сердца мемуары.
В глазах твоих – покуда здесь я,
Я нить тяну из поднебесья.
Стрельнёт бессмертие из лука –
И вмиг закончится разлука.
*****
Элле Крыловой
Кроны веток упрямо
Шелестят за спиной.
Только нет моей мамы
Где-то рядом со мной.
Все на месте – и камень,
И ларёк, и витраж.
Только нет моей мамы –
И неполон пейзаж.
Чья-то тёмная тайна
Маму вдаль увела.
Словно вышла случайно –
И домой не пришла.
Шла усталой походкой –
Мне ли это не знать?
Можно старою фоткой
Бытие доказать.
Эта женщина – Боже! –
Я глядел из окна –
Так на маму похожа,
Будто это – она!
Горизонты сужая,
Всё стоит на краю…
Это мама чужая!
Возвратите мою!
…О великий, могучий!
Помоги, просвети!
Я пройду через тучи,
Чтобы маму найти.
Как ребёнок, рыдаю,
Запыхавшись, стою:
«Это мама – чужая!
Возвратите мою!»
МАГНИТНАЯ АНОМАЛИЯ
Я рудою богата настолько,
Что богатством мозолю глаза.
Снова критики сбиты с толку,
И зашкаливают компаса…
Но людей почему-то манИт ко мне,
Я шутя раздвигаю реалии.
Познакомимся: я – магнитная.
Я – магнитная аномалия.
Раздражаю я тигров в вольере:
Магнетизм им – как в горле ком!
И придворный завистник Сальери
Объявил меня злейшим врагом.
Но людей, как и прежде, манит ко мне:
Открываю безбрежные дали я.
Познакомимся: я – магнитная.
Я – магнитная аномалия.
Нет магнита сильнее, чем слово,
А душа не бывает немой,
И отправились путники снова –
За целебной словесной рудой.
И в процессии той благодарной
Нет ни капли больного снобизма.
Аномалии нет нормальней.
И священнее нет магнетизма.
*****
Мне Коперник вовсе не соперник,
Только вижу в огненной дали:
Волны бьются о лазурный берег,
Солнце колесит вокруг Земли.
И Джордано мне до боли жалко,
Но от спора этого давно
Обществу ни холодно ни жарко,
И для судеб мира – всё равно.
День чудесный – выгляни в оконце!
Вся земля у ног твоих лежит.
Сердце – это небо, это солнце!
Пусть вокруг любви оно кружит!
Мне и воли надо, и покоя,
Разноцветных бабочек и трав.
Буду я и небом, и землею,
Сердцем необъятное объяв.
*****
Учитесь говорить у Айдиняна,
Андроникова наших дней!
Слова не достаёт он из кармана:
Чем безыскусней слово, тем верней.
И что такое, други, наша слава?
Учитесь говорить у Станислава!
Ведь он инициацию творит.
И – сердце одинокое горит.
*****
В.Третьякову
Разматывая свиток лет
И совесть сонную тревожа,
Я вспоминаю, как секрет,
Что жизнь и смерть – одно и то же.
Они всё время бродят в нас,
Друг другу возмещают ссуды,
Перетекая всякий раз,
Как влага в спаянных сосудах.
И, возрождаясь наяву
В неистребимости природы,
Вдруг понимаю, что живу –
А Бог приходит и уходит.
Нет, просто рвётся цепь времён –
И, сцену закатив немую,
Я не живу – лишь существую,
Когда уходит в небыль Он.
Как расцветает вместе с Ним
Души пространная обитель!
А Он во мне – как будто зритель,
На время уходя к другим.
Всему, всему, что рождено,
Свой беспокойный век отмерен, –
Нет, это я Ему не верен,
Не оценив, что мне дано!
Разматываю свиток лет,
И пересаживаю кожу,
И вспоминаю, как секрет,
Что жизнь и смерть – одно и то же.
ДВЕ ПРАВДЫ
Среди страшной бури-непогоды,
На просторах огненных полей,
Встретились случайно две свободы,
И одна сказала: «Будь моей!»
Но другая, не пытаясь мыслить,
Бросила ей гневно: «Никогда!»
Ожиданье в воздухе повисло,
И заполонила мир вражда.
И сегодня – прав или не прав ты –
После драки разве разберёшь?
Так случилось: встретились две правды,
И одна другой сказала: «Ложь!»
И доныне всё идёт по кругу:
Всяк стоит до смерти на своём,
Истины шпионят друг за другом,
И добро сражается с добром.
*****
Пылает город золотой
Цветами всеми спектра,
Покуда ты стоишь со мной,
Любовь моя, Электра!
Пусть время утекло назад,
Но мы с тобой едины,
Глянь: этот город, этот сад
Справляет осенины,
И листья рыжие пластом
Шуршат, окрас меняя,
И я тебя своим перстом
Осенним осеняю.
Какой зеркальный, ясный день!
Лишь колыханье ветра.
И света страстная ступень,
Любовь моя, Электра.
ЭННИО МОРРИКОНЕ
Вспомнилось: море, кони...
Чайки кружат гурьбой.
Эннио Морриконе,
Музыка над водой.
Гордо расправив спины,
Ввысь устремив полёт,
Вспарывают дельфины
Зеркало чистых вод.
Машут созвездьям кроны,
Вынул смычок скрипач.
Где-то на синем склоне
Ветер услышал плач.
Я улыбнусь иконе -
Девушке золотой.
Эннио Морриконе,
Музыка над водой.
ТЕАТР НАОБОРОТ
В. И. Гафту
Лампадка тихо догорает –
А там, за росчерком пера,
Лишь редкий смертный понимает:
Вся наша жизнь – увы, игра.
И правдолюбца, и позёра –
Всех созывает жизни пир.
И только имя Режиссёра
Забыл оставить нам Шекспир.
И все мы – павшие, живые,
Жизнь отыграв, как вещий сон,
Залижем раны ножевые –
И гордо выйдем на поклон.
И зрячи будем мы, и зорки,
Бессмертным гениям под стать,
И стаи ангелов с галёрки,
Встав, станут нам рукоплескать.
И мысль придёт – как неотложка,
Как неопознанный секрет –
Что мы сгорали... понарошку,
А смерти – и в помине нет!
Мы сможем смысл придать дорогам,
Познаем подлинность, и боль,
И счастье, что дана нам Богом
Своя, а не чужая роль.
...Лампадка плоти догорает,
И душу ждёт небесный плот,
И лишь Всевышний точно знает,
Что жизнь – Театр. Наоборот.
ХОЧУ БЫТЬ ПОНЯТЫМ
Две легковушки среди дня
неловко встретились –
и вот гаишники меня
зовут в свидетели.
Но вновь шепчу я всем святым,
мольбами тронутым:
я не хочу быть понятЫм –
хочу быть пОнятым!
Нам все пороки сходят с рук
и добродетели,
и часто в жизни, что вокруг,
мы – лишь свидетели.
И предаёмся мы пустым,
нелепым опытам.
Я не хочу быть понятЫм –
хочу быть пОнятым!
И уготованы порой
смешные роли нам,
и непонятно, кто – герой,
и где – нам родина.
Где был я сильным, молодым –
пасутся пони там.
Я не хочу быть понятЫм –
хочу быть пОнятым!
Колеблет ветер перемен
миров треножники,
и вот опять попал я в плен –
в судьбы заложники.
Но свет любви развеет дым
над горем пролитым –
и я не буду понятЫм,
я стану пОнятым!
*****
Сквозь пространство от нёба до неба,
Сквозь лучистую трепетность рук,
То в безумство впадая, то – в негу,
Путешествуют Тайна и Звук.
Им не ведомы зависть, и злоба,
И смятение в чёрные дни –
И под сводами неба и нёба
Обручаются тайно они...
Вы, дарящие сердце и руку!
Ты, не видимый глазу магнит!
Что за сила влечёт нас друг к другу?
Что за таинство нас единит?
Это вечность ликует ночами.
Это вспышками дум на лице
Божье слово, что было в Начале,
Ищет Слово, что будет в Конце.
...Сквозь пространство от нёба до неба,
Сквозь лучистую трепетность рук,
То в безумство впадая, то в негу,
Путешествуют Тайна и Звук.
*****
Я слышал хор в небесной вышине,
Как будто мир ликующий открыл я;
Влюблённо звуки пели тишине –
И душу обжигали чьи-то крылья.
И я парил – нам миром, над судьбой,
К чертогам мысли облака ревнуя.
И воле я предпочитал покой –
Мне было жалко жизнь мою земную.
И с этой странной, страшной высоты,
Где спят снега, а звёзды мерно дышат,
Я звал тебя, поскольку только Ты –
Мелодия, что нам нельзя услышать.
*****
Ну что попишешь, Марк Аврелий, –
Пусть даже встану в полный рост,
Все чары слов и акварелей
Едва ль нарушат поступь звёзд.
И вспышки солнца и отваги
Сожмут в тисках мою шагрень;
Проснётся сонный лист бумаги –
И будет ночь, и будет день.
Но не дадут мне сгинуть крылья,
И я судьбу благодарю
За то, что даже и в бессилье
На равных с веком говорю.
Хвала мгновеньям сумасшедшим,
Ведь на миру и жизнь красна!
Я всем друзьям, к отцам ушедшим,
Назначил встречу – в царстве сна.
*****
Миллионами чёрных бабочек
не вычерпать ночи,
И поэтому мчит
виночерпий-поэт
В бесконечную страну
звёзд-многоточий,
Где миллионы белых бабочек
рождают
рассвет.
Г Москва
Екатерина СЕРГЕЕВА
.................... Екатерина СЕРГЕЕВА...................
***
Бабушка,
Галину косу легко расплетая,
Песни поёт, что остались на память о мае.
Или апреле.
Неважно, я точно не знаю.
Русые пряди пахнут полынью и мятой.
В песне – ушел навсегда, позабыл, не вернулся.
Сладкие ягоды – вместе, а горькие…
Капли
Ползут и ползут по листу бархатистому мяты.
Мятое платье и алые пятна на белом.
Снегом заносит следы уходящего в завтра.
Завтра приходит как снег, неизбежно, внезапно.
Бабушка плачет – зачем вы красивых, девчонки,
Горсть серебра растворяется, ртутью стекает.
Или водою?
Неважно, я точно не знаю.
Волосы вьются, сплетаются в пряди густые,
Шею целуют, скользят по щекам, нежно, ловко.
Алым сверкают глаза на змеиных головках.
Тел глянцевитых плетенье.
Теперь ты такая?
Взглядом – любого…
Неважно. Я точно не знаю.
***
Кукушонок всегда сильнее.
Полосатый, крупноголовый.
Знаю я, что он петь умеет
Может быть, танцевать умеет.
И красиво поставить слово.
К сожалению, совершенно
Не умеет делить тепло.
Край гнезда – негнездо –
И холод.
Кто-то плачет ревниво, зло.
Говори карамельно, сладко.
Утешай меня, говори.
Убиваю я кукушонка,
Что без спроса живет внутри.
***
На голову – яблоко или кирпич?
В небо рябое пальцем не тычь.
Всё наверху – неравномерно.
Белый и синий смешаны скверно.
Стая портретов.
Не трожь эти лица.
Алый начнет
Капать и литься.
К черту. Всё – было.
Спираль. Повороты.
Снизу орут:
Всюду уроды!
Сяду на берег.
Мне не до драки.
Мимо плывёт труп бродячей собаки.
***
Бросало мне под ноги море
Осколки цветного стекла,
Двустворчатых плоских моллюсков.
В них - жемчуг.
А я не брала.
Волна приносила на берег
Смешных голубых осьминогов.
Как сладкое масло блестели
Монеты в песке меж камнями.
Дни плыли вдогонку за днями…
Дарило мне море кораллы.
Янтарь и куски серебра.
Цветных переливчатых рыбок –
На счастье.
А я не брала.
Декабрь наступил. И однажды
На берег кувшин принесло.
Невзрачный. Помятый. Из меди.
Взвыл ветер тоскливо и зло,
Обидчиво. Стало понятно –
Не следует ждать мне обратно
Ту кружечку с синим слонёнком –
В волну уронила ребёнком.
Швыряла я в море камнями,
Рыдала – давила на жалость.
Но море в ответ хохотало.
Да пеной в лицо мне плевалось.
Ариадна-Андромеда-Пенелопа
…мы с ним бродили по лабиринту.
И плели пауки свои тайны-шарады.
Он рассказывал про Аида.
Показал дорогу к подземному саду.
Факелы чадили на стенах.
Мы жарили шашлыки. Пахло мясом и луком.
А потом приплыл этот.
Со своим ближним кругом.
В лабиринт полез, все дела…
Я клубок ему отдала –
Думала, уедет от нас побыстрее.
Увы.
А теперь всё болею.
Муж – пьянчуга. С ним вечно пьяные бабы.
И мужики с ногами козла.
Так жизнь и прошла.
Вторая:
Это что! А вот у меня
Был парень – дракон,
Золотой, как солнце!
Мы с ним делили чашу огня,
Летали, играли в небе и на земле,
Как-то раз приковал меня цепью к скале –
Нравилась нам ролевая,
Цепи, наручники, кожа…
И что же?
Этот гад кружился вокруг,
Сандалии с крыльями,
В руке - голова Медузы.
Спросила:
Ты откуда свалился, друг?!
Дракона убил. Меня – в брачные узы.
А третья –
Девчонки, хочу рассказать…
Много лет прожила я с ворюгой и плутом.
Врал – как мерин.
Как бога любил свою мать.
Вдруг – уехал.
Офигенно счастливой была я в то утро!
Хорошо зажила – столько новых и клёвых друзей,
Тусовались, вообще отрывались как надо.
Но однажды какой-то старик постучал у дверей.
Всех прикончил. А мне говорит:
Ужин мужу неси поскорей!
Ну, давайте по стопке.
Помянем, забудем, простим.
Официантка подходит, красивая как королева:
Жалко мне вас, девчонки.
Ну а я до конца оставалась с моим.
Так любила его.
А на бейдже написано –
Ева.
***
Альбертина
Мне снилась «Альбертина» - стройность стен.
Стою, смотрю – безграмотной скотиной.
Клубок пути размотан – половина.
Отмеряно. Отрезано. Как всем. Как «Альбертине» –
Университет – листаю робко гордые страницы.
Танцую на пороге дурой-птицей,
Попав в медово-равнодушный плен.
Булавки, братства, флаги, ректор –
Кант.
Хочу туда, где знает тайну пудель –
Полишинеля – чай, немецкий штрудель…
Всё то, что в пепел превратил
Закат.
Читаю – мене, текел, дальше – страшно.
Дышу, иду, почти срываясь в бег.
Снег под ногами хлюпает вчерашний.
В Калининград бегу?
Нет.
В Кёнигсберг.
***
Миска. А в ней – малина и сливки.
Нежно и сладко.
А ну отниму.
Конфета в обертке.
Розовый, липкий
След на клеёнке.
Спасибо ему.
Смутно, как сон –
Были на море.
Пёстрая галька.
Гладкая влажность.
След высыхает.
И исчезает.
Надо запомнить.
Надо оставить.
***
Полтретьего ночи.
Будит, заходит.
Спать – очень.
Даёт чай, даёт мед.
Говорит – выйдешь – убьёт.
Там – говорит – за ржавыми баками,
Косточками арбузными, корочками
Серый с короной кормится.
Из тебя, поросячья девочка
Скелетик сделает.
Мама, я не…
Ушла.
В слабом звене
Есть резон.
Это не сон.
***
Детство – время стеклянных шариков.
Голубых и лиловых.
Снова
С утра - «Пионерская зорька».
Вечер – сливочный вкус ириса.
Бабушка слушает радио.
Каша из риса
Бормочет и пыжится на плите.
Масла кусок – желток – тает в твоей тарелке.
А еще мы кормили белку.
А еще…
Всё.
***
в полночь нити черны
постепенно светлеют
Анна розовым клеем
укрепляет основу и вплетает уток
утро
доит и льёт
жирно-белые струи пальцы Анны кораллы
губы – лёд
Анна ждёт
созревают в теплице помидоры и перцы
хрустко остро и сладко
любит лечо Олег
полотенца и чашки чистота всё в порядке
любит лечо Антон и Егор и Виталий
тихо в погребе млеет жёлтый сливочный снег
капли зноя всё гуще тень ползёт по стене
и Олег и Антон и Егор и Виталий
на далёкой войне
Анна ставит свечу не одну, а четыре
подоконник в стекло постучал мотылёк
открывает окно мотылёк - прямо в ирий
семя яблоко сад и огонь
мотылёк-уголёк
Анна ждёт и умеет
как никто
голод ей господин
Анна ждет как Арахна
всё плетет мотыльковые сети
пусть вернётся вернётся пусть хотя бы один
***
ландыши ландыши
прямоугольник земли
куст сирени уже без цветов
мы цветы с собой принесли
белые лилии резким голосом
твоих старых пластинок
брат
белое солнце пустыни
всегда заберёт назад
свои тягучие тени
серые как
халва
брат один и брат два
копают колодец картошку
чинят забор и крышу
жарко в земле колени
белые камни дышат
белые стены храм
харам
Страш мне
В нашем подъезде Никитьич
ловит жуков и дроздов
(в разбитые окна влетают).
Всегда к обороне готов.
Знак у него на груди –
алое сердце на белом.
Смелый.
Ах, Валентина Петровна,
крыжовенное варенье– зеленый янтарь– орехи.
Прорехи –
зашьет умело.
Огрехи –
укажет алым.
Волшебно засолит сало.
Никитьич и Валентина –
соперники в дачной войне.
Чьи помидоры крупнее,
чьи огурцы сочнее.
С мая они на дачах.
Май дэй, май дэй, день мая –
звучит на одной волне.
Песня – песнионеры– непенсио–пансио–неры.
Страшно, так страшно мне.
В небе над белой бляхой
вьются старухи-мухи.
Душно, до дрожи жарко.
Валя несет подарки.
Липкий варенья запах
склеил и пир, и мир.
Никитьич сидит в тельняшке.
Наверное, ждет аврору.
Вдруг – Валя.
Без разговоров
Никитьич метнулся к Вале,
к Никитьичу – Валя.
Встали,
боками они прижались,
их руки взметнулись в небо.
Проси не проси, а требуй.
Требуй и серп, и молот.
Салюты, парад, Аврору.
Стояли, луна светила,
тревожила тех, кто в норах.
Под лапами мягкий шорох,
Подшёрсток пушистый, нежный.
Упорно бегут, прилежно.
Волчата, Че-чата, волчата.
Вой – вайбер – в закрытых чатах.
Вокруг Никитьича, Вали
кружили.
Глаза сверкали,
Искры – огни – в огне.
Страшно, так страшно мне.
Страшно, так страшно мне.
Страш мне.
Г Красноярск
Зинаида ПАЛИЕВА
.................... Зинаида ПАЛИЕВА...................
***
Поэзии священный плод
Я ненароком надкусила.
И с той поры во мне живёт
Неисчерпаемая сила.
Я прибегаю к ней в часы
Любви, и страхов, и сомнений.
Целебней утренней росы
Её пленительные сени!
Коснётся росчерком пера
Рука, ведомая душою, -
И оживает вдруг строка
В блокноте, брошенном тобою…
И усмиряется тоска,
И боль разлуки отступает.
Волшебной силою она,
Поэзия, меня спасает…
***
Всё относительно.
Всё – относительно:
Знак восклицательный,
Знак вопросительный,
Твёрдое – мягкое,
Чёрное – белое…
Милый сердит,
Для него что ни сделаю.
И лишь константою
Мысль постоянная:
Жить не могу
Без него, окаянного!
***
Какое счастье – рухнуть на бревно
Или напиться из ближайшей лужи!
И вдруг понять, кто больше жизни нужен
И кто с тобою будет заодно.
Какая мука!– засыпать одной
В кровати, что служила брачным ложем…
Иль босиком брести в пыли дорожной
На станцию с названием Покой.
Анапа. Высокий берег
Постепенно тебя хороню.
Не спеша. С расстановкой и толком.
Мне бы выть на луну серым волком,
Я же радуюсь новому дню!
Лижет берег морская волна,
Горизонт кораблями усеян.
Ты зачёркнут, отринут, потерян.
Я, как чайка над морем, - вольна!
Отчего же предвестьем беды
Сердце бьётся и рвётся наружу?
Я в сибирскую лютую стужу
Так не зябла, как здесь, у воды…
***
Ты снишься мне. Печали и тревоги –
Всё позади. Всё поросло быльем.
Однажды поманившие дороги
Проторены. И заколочен дом.
Так суждено: простились мы навеки,
И тени нет сомненья на челе.
Всё кончено. Но стоит смежить веки -
Ты снишься мне. Ты снова снишься мне.
***
От прошлого бегущие следы.
Причудливый рисунок на асфальте.
Прощальный гол прощального пенальти –
И место боя больше не найти.
Его застит вчерашняя метель,
Припудрит прошлогодняя пороша.
Я не права, я знаю: ты хороший.
Но выбор сделан. И закрыта дверь.
Скажи, какую истину искал
Ты в нашем вечном, бесконечном споре
О верности, о ревности и горе?
О, как смешон мне тех страстей накал!
Я ухожу от этой суеты.
Учусь на мир смотреть светлей и проще.
И с птицами в осиротевшей роще,
Ещё немного, - перейду на «ты».
***
Нет, не благодаря,
А вопреки
Дышу, люблю, глазам своим не веря…
И чей-то
Старый замок у реки
Считаю невозвратною потерей.
Длиною в век
Жизнь всё же коротка:
Создать свой стиль и не отстать от моды…
Не вверх, а вниз
Дорога нелегка -
И в этом смысл дарованной свободы.
Г Анапа
;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;;
АВТОРЫ АЛЬМАНАХА «ЧАЙ С ЛИМОНОМ, КОФЕ С КОНЬЯКОМ»
Кедров Константин Александрович (при рождении — Бердичевский) родился 12 ноября 1942, в Рыбинске – поэт, критик, доктор философских наук. Окончил историко-филологический факультет Казанского университета, в 1968 году поступил в аспирантуру Литературного института Союза писателей. В 1973 году в МГУ защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Работал старшим преподавателем кафедры истории русской литературы в Литературном институте им. Горького. В 1986 году прекратил преподавание в Литинституте, перешел на творческую работу. В 1989 году вышла монография «Поэтический космос». В 1991-1998 годах работал литературным обозревателем газеты «Известия», в 1995 году вместе с Андреем Вознесенским, Генрихом Сапгиром, Игорем Холиным основал «Газету ПОэзия», преобразованную в «Журнал ПОэтов». В 1996 году в Институте философии РАН защитил диссертацию на соискание ученой степени доктора философских наук по теме «Этико-антропный принцип в культуре». В 2000 году по инициативе и под руководством Кедрова впервые в России отмечен Всемирный день поэзии ЮНЕСКО.
В 1980-е вокруг Константина Кедрова-Челищева сформировался круг поклонников авангардной поэзии. Поэт сформулировал общий принцип их поэзии как метаметафору. Согласно ей, каждая вещь – вселенная: нет земли отдельно от неба, неба отдельно от космоса, космоса отдельно от человека. Тогда же Кедров выступил с манифестом, провозгласив создание группы «Добровольное общество охраны стрекоз» (ДООС)
Член Союза писателей СССР (1989). Член исполкома Российского ПЕН-клуба. Член Международного союза дворян (по линии рода Челищевых — свидетельство № 98 13.11.08). Главный редактор международного «Журнала ПОэтов». Лауреат международной южнокорейской премии Манхэ 2013, международной премии и серебряной медали Давида Бурлюка, международной премии поэта и философа Григория Сковороды. Автор сборников «Компьютер любви» с послесловием Андрея Вознесенского: «Константина Кедрова смело можно назвать Иоанном Крестителем новой метаметафорической волны в поэзии», «ИЛИ», «Дирижер тишины», «Говорящие звезды», монографии «Поэтический космос», книг «Инсайдаут», «Метаметафора», «Метакод», «Философия литературы».
Кацюба Елена Александровна (24.01.1946—15.02.2020) — русский поэт, член Союза Писателей, член ПЕН-клуба, одна из основательниц группы ДООС во главе с Константином Кедровым. Окончила отделение журналистики Казанского университета. По инициативе Юнны Мориц и Андрея Вознесенского была принята в Союз Писателей с рекомендацией Генриха Сапгира на первом общем собрании после распада СССР. С 1998 по 2003 г. она была телевизионным обозревателем в газете «Новые известия», с 2003 по март 2005 вела еженедельную колонку «Книжная полка» в газете «Русский курьер». Е. Кацюба — ответственный секретарь и арт-дизайнер «Журнала ПОэтов», создатель двух первых в России и в мире палиндромических словарей (медаль им. Б.Гринченко - последователя В.Даля - на фестивале «Славянские традиции»), автор поэтических книг: «Красивые всегда правы», «Игр рай», «Глядящие на пламя». Участница многих международных поэтических фестивалей, лауреат Международной премии и серебряной медали Давида Бурлюка, «Другие», 6-го Волошинского фестиваля, интернет-журнала «Окно» (Ирландия). «Если бы Хлебников жил сегодня, он писал бы, как Елена Кацюба», - сказал Андрей Вознесенский на сцене Таганки, где поэты праздновали в 2000 году Первый Всемирный день поэзии ЮНЕСКО.
Ерёмин Николай Николаевич родился 26 июля 1943 года в городе Свободном, Амурской области. Окончил Медицинский институт в Красноярске и Литературный им. А.М.Горького в Москве. Член СП СССР с 1981 г. Союза российских писателей с 1991г. и русского ПЕН-центра международного ПЕН-клуба. Кавалер Золотой медали «Василий Шукшин». Автор книг прозы «Мифы про Абаканск», «Компромат», «Харакири», «Наука выживания», «Комната счастья», «Волшебный котелок», «Чучело человека». Выпустил в свет Собрание сочинений в 6 томах Новые поэтические книги: «Идея фикс», «Лунная ночь», «Поэт в законе», «Гусляр», «О тебе и обо мне», «На склоне лет», «Тайны творчества», «Бубен шамана», «От и до», «Кто виноват?», «Владыка слов», «Гора любви», «В сторону вечности», «Папа русский», «Тень бабочки и мотылька», «Поэзия как волшебство», «Смирительная рубашка», «Подковы для Пегаса», «Сибирский сибарит», «Эхо любви, или Старик без моря» «Доктор поэтических наук», «Игра в дуду и в русскую рулетку», «Поэтическое убежище», «Енисей впадает в Волгу», «Смысл жизни», «Храм на любви» «Муза и Поэт», трёхтомник «Небо в алмазах» изданы уже в ХХ1 веке.
Николай Ерёмин является автором-составителем проекта «Миражисты», под грифом которого издал альманахи «Пощёчина общественной безвкусице», «5-й угол 4-го измерения», «ЕБЖ-Если Буду Жив», «Сибирская ссылка», «Кастрюля и звезда, или Амфора нового смысла» «Бомонд», «Рог изобилия», «Прятки Каш-Каш», «Точки над Ё» «Аверс и Реверс», «Крутняк», «Тайм-аут»,«ВнукиРа», «Соло на рояле» (Смотрите в цвете на - лауреат премии «Хинган», «Нефритовый Будда» и «Сибирский Лев» (2019г) Победитель конкурса «День поэзии Литературного института - 2011» в номинации «Классическая Лира». Дипломант конкурса «Песенное слово» им. Н.А.Некрасова. Награждён ПОЧЁТНОЙ ГРАМОТОЙ министерства культуры РФ (Приказ №806-вн от 06.11.2012 подписал В.Р. Мединский). Публиковался в журналах «День и ночь» Марины Саввиных, «Новый Енисейский литератор» Сергея Кузичкина, «Истоки» Сергея Прохорова, «Приокские зори» Алексея Яшина, «Бийский вестник» Виктора Буланичева, «Интеллигент» Сергея Пашкова, «Вертикаль» Валерия Сдобнякова - Нижний Новгород, «Огни Кузбасса» Сергея Донбая, «Доля» Валерия Басырова, «Русский берег» Бориса Черных - Благовещенск, «Вовремя» Владимира Золотухина - Лесосибирск, в альманахе «Дафен» Цу Тяньсуя - город Синьян, на китайском языке, в переводах Хэ Суншаня, во «Флориде» Александра Росина - город Майами, в «Журнале ПОэтов» Константина Кедрова -- Москва, В интернете на порталах «Лексикон» Елены Николаевой - Чикаго, «Подлинник» Виктора Сундеева, «45я параллель» Сергея Сутулова-Катеринича», «Русское литературное эхо» - Иерусалим, «Стихи. Ру, Проза. Ру» Живёт в Красноярске Т:: 8 95О 4О1 ЗО1 7. Электронный адрес nikolaier@mail.ru
Степанов Евгений Викторович (1964) — поэт, прозаик, публицист, издатель. Родился в Москве. Окончил факультет иностранных языков Тамбовского педагогического института и аспирантуру МГУ им. М. В. Ломоносова. Кандидат филологических наук. Печатался в альманахах Н. Еремина, журналах «Интерпоэзия», «Урал», «Наш современник», «Нева», «Звезда», «Дружба народов», «Знамя», «Арион», «Юность», «Волга» и во многих других изданиях. Автор нескольких книг стихов и прозы. Главный редактор журнала «Дети Ра» и портала «Читальный зал». Лауреат премии имени А. Дельвига («Литературная газета») и премии журнала «Нева». Живет в Москве и поселке Быково (Московская область).
Екатерина - Августа Маркова родилась в Москве. Отец её Алексей Марков - известный поэт, автор исторических поэм о русской славе. После школы работала на ЗИЛе, в 1976 –м году окончила Литературный институт, участвовала в издании просветительского журнала "Вече", где открыла для себя русскую религиозную философию. Поэт. критик, литературовед, редактор. Работала в издательстве "Современник" над книгами Вас. Розанова, Конст. Леонтьева, В.С. Соловьёва, Арцыбашева, Газданова, Амфитеатрова, мемуарами дочери П.А. Столыпина... Автор поэтических сборников, книги о Марине Цветаевой, статей о Тютчеве, Некрасове, Блоке, Ахматовой, Есенине, Мандельштаме, Багрицком, Смелякове, Величанском...Переводчица романов, рассказов и мемуаров Гарсиа Маркеса на русский язык. Духовником Екатерины был знаменитый схиигумен Псково-Печорской лавры старец Савва
Наговицын Владимир Валерьевич родился в Балезино (6 мая 1958г.)
Художник, хореограф, поэт, этнограф, переводчик... Поэтические произведения в разные годы публиковались в периодической печати Удмуртии, Пермской и Свердловской областях. Иллюстратор литературных, поэтических и научных изданий, автор герба и флага Балезинского района Удмуртской республики.
Мария Белых о себе: - Родилась и живу в Красноярске. Занималась в литературной студии «Диалог» и в литературном объединении «Аллея» Мои учителя – вся великая русская литература, мой дом, моя любовь и спасение. Почти 30 лет прослужила на Красноярской ж-д в дистанции связи. Ветеран труда. Сейчас работаю в Выставочном Зале Союза красноярских художников. Автор трёх поэтических сборников: «Кабинет поэта – ночь», «Via Appia, или путь пчелы», «Зренья хрусталь», из которой и взяты стихотворения для альманаха
ПЧЁЛКИН Владимир Родился 5 июля 1968 года в городе Ачинске Красноярского края. Профессиональный журналист. Живёт и работает в Красноярске. О себе говорит: "Иногда бывают состояния, которые ничем, кроме стихов, не выразишь".
Александр Николаевич Карпенко – поэт, прозаик, эссеист, телеведущий, автор-исполнитель, ветеран-афганец. Закончил спецшколу с преподаванием ряда предметов на английском языке, музыкальную школу по классу фортепиано. Сочинять стихи и песни Александр начал, будучи школьником. В 1980 году поступил на годичные курсы в Военный институт иностранных языков, изучал язык дари (фарси). По окончании курсов получил распределение в Афганистан военным переводчиком (1981). В 1984 году демобилизовался по состоянию здоровья в звании старшего лейтенанта. За службу Александр был награжден орденом Красной Звезды, афганским орденом Звезды 3-й степени, воинским орденом Святителя Николая Чудотворца, орденом «За заслуги», медалями, почетными знаками. В 1984 году поступил в Литературный институт имени А. М. Горького, тогда же начал публиковаться в толстых литературных журналах. Автор десяти книг стихов и прозы, а также четырёх песенных магнитоальбомов. Состоит в нескольких творческих союзах, а также в международном ПЕН-центре. ДООС – афганозавр. Женат, трое детей. Лауреат премии Николая Островского (2016). Лауреат премий журналов «Нева», «Дети Ра» и «Зинзивер». Живёт в Москве. Страничка в Википедии:
Екатерина Сергеева родилась в 1970 году в Душанбе (Таджикистан). Стихотворения и рассказы пишет с детства. Первая публикация – подборка стихотворений «Не открывай мне темные истины» в журнале «День и ночь» № 5-6, 2000 год. Первая книга стихотворений «Маленькие кошки» была издана в 2008 году. Рассказы и стихотворения публиковались в журналах «День и ночь», «Истоки», альманахе «Енисей», коллективных сборниках. В 2015 году стихотворение Екатерины Сергеевой на конкурсной основе вошло в альманах «Увидеть слово», изданный в Санкт-Петербурге. В 2018 подборка рассказов была опубликована в сборнике «Книга+ум=будущее» как одна из лучших подборок участников семинара по прозе Всероссийского литературного фестиваля «Книга. Ум. Будущее». В 2008 году стала победителем конкурса "Пушкин. Лето. Красноярск" в номинации "Лучшее литературное произведение". В 2019 году, по версии IV Международного фестиваля "Всемирный День Поэзии", вошла в десятку лучших поэтов Красноярска. Руководитель поэтического клуба Красноярского государственного медицинского университета.
Зинаида Палиева – журналист, кандидат философских наук. Работала в газете «Красноярский рабочий», руководила кафедрой журналистики в Сибирском федеральном университете. Публиковалась в научных и поэтических сборниках. Сейчас живёт в Анапе, продолжает писать стихи и прозу, является лауреатом конкурса «Поэзия русского слова». Редактирует литературно- художественный альманах «Парус».
СОДЕРЖАИИЕ
ЧАЙ с ЛИМОНОМ, КОФЕ с КОНЬЯКОМ
Андеграунд и Авангард Доосов и Миражистов
Константин КЕДРОВ
Елена КАЦЮБА
Николай ЕРЁМИН
Евгений СТЕПАНОВ
Екатерина-Августа МАРКОВА
Владимир НАГОВИЦИН
Мария БЕЛЫХ
Владимир ПЧЁЛКИН
Александр КАРПЕНКО
Екатерина СЕРГЕЕВА
Зинаида ПАЛИЕВА
«Литера-принт»
2020
ССЫЛКИ НА АЛЬМАНАХИ ДООСОВ И МИРАЖИСТОВ
Читайте в цвете на ЛИТСОВЕТЕ!
45-тка ВАМ new
КАЙФ new
КАЙФ в русском ПЕН центре https://penrus.ru/2020/01/17/literaturnoe-sobytie/
СОЛО на РОЯЛЕ
СОЛО НА
РЕИНКАРНАЦИЯ
Форма:
КОЛОБОК-ВАМ
Внуки Ра
Любящие Ерёмина, ВАМ
Форма: Очерк
ТАЙМ-АУТ
КРУТНЯК
СЕМЕРИНКА -ВАМ
АВЕРС и РЕВЕРС
ТОЧКИ над Ё
ЗЕЛО
РОГ ИЗОБИЛИЯ
БОМОНД
ВНЕ КОНКУРСОВ И КОНКУРЕНЦИЙ
КаТаВаСиЯ
КАСТРЮЛЯ и ЗВЕЗДА, или АМФОРА НОВОГО СМЫСЛА
ЛАУРЕАТЫ ЕРЁМИНСКОЙ ПРЕМИИ
СИБИРСКАЯ
СЧАСТЛИВАЯ
АЛЬМАНАХ ЕБЖ "Если Буду Жив"
5-й УГОЛ 4-го
Пощёчина Общественной Безвкусице 182 Kb Сборник Быль
ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ ЛИТЕРАТУРНАЯ СЕНСАЦИЯ из Красноярска! Вышла в свет «ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ» Сто лет спустя после «Пощёчины общественному вкусу»! Группа «ДООС» и «МИРАЖИСТЫ» под одной обложкой. Какие Имена! Константин КЕДРОВ, Николай ЕРЁМИН, Марина САВВИНЫХ, Евгений МАМОНТОВ,Елена КАЦЮБА, Маргарита АЛЬ, Ольга ГУЛЯЕВА. Читайте в библиотеках Москвы, Санкт-Петербурга, Красноярска! Спрашивайте у авторов!
06.09.15 07:07
Подписано в печать 20.03 .2020. Формат 60х84
1/16 Бумага офсетная. Тираж 100 экз. Заказ 01-011
Отпечатано в типографии «Литера-принт»,
Красноярск, ул. Гладкова, 6, оф. 030
Телефон 8(391) 2 950 340