Мне не везло в обществе приматов, длинорукие не принимали меня серьёзно (африканскую валюту называл цветной капустой).
От любовного треугольника с парочкой шимпанзе мне-подстрекателю стрекоз пришлось отказаться - эта затея обходилась втридорога.
Любая моя шутка подлежала осмеянию, а бренное тело не терпело дальнейшего отлагательства - об этом осведомлён мой отложной воротничок.
Источнику велеричивых фраз невольно приходилось с этим мириться, уступая двуличию личинки надоедливой мухи.
Но эгоистичное самодовольствие не приходит одно, его сопровождает подружка-глупость, с которой я соблюдал строгий постельный "лежим".
Изложенная широкоформатная мысль - моя наложница.
С ней шлюзы любви не остановят моего бурнокровавого красноречия, и жизнь с овчинку не покажется, если небо безоблачное.
Я - прототип комара-кровопийцы, переливающего крепкое, неразбавленное словцо из пустого в порожнее.
И хотя я уверен, что игриво-невнятная игра слов предшествует гитарному пройгрышу, вкраплённому меж куплетов моей лебединой песни, мечты о месте под солнцем в туманную погоду не оправданы, а изящнословесный юмор стареет вместе со мной.
У него уже появились едва различимые морщинки, говорящие о состязании в умственном самоистязании без употребления допингов.
Догадываюсь, обо мне распространяется нелестная молва, но я её удерживаю вместе с неликвидом непередаваемых чувств и ощущений.
Есть нечто такое, что я могу доверить только перу и тебе, мой дорогой читатель, посмеиваясь над собой и прибегая к высшей оценке остроумия в финГальном забеге.