Маре было одиннадцать лет. Была она толстоватой, прыщавой и некрасивой.
Думая о своей внешности, Мара вспоминала себя на фотографии, на школьной автобусной экскурсии по Золотому Кольцу. Мара была высокой - вернее сказать, длинной, оттого на фотографии она, несмотря на свою толстоватость, казалась воткнутою среди одноклассников сухою жердью, коломенской верстой. Ради того, чтобы заходить в попадающиеся на экскурсиях храмы, Иара была одета в нелепую, как на корове седло сидевшую на ней широкую шёлковую юбку выше колен, и отдельными от основной жерди жёрдочками торчали из-под юбки ноги. Кофты было не видно под чёрной, не по фигуре обвисшей ветровкой. На торчавшей поверх толпы одноклассников голове завязан был по-старушечьи, под подбородком, шёлковый зелёный платок, и очередною жердью виднелся из-под платка прыщавый нос - а больше ничего из-под платка видно не было. Экскурсия была сфотографирована у автобуса в каких-то полях, и создавалась на фотографии перспектива: линия горизонта там за автобусом, и, строго перпенддикулярно к этой линии горизонта, длинною жерждью возвышавшаяся поверх голов одноклассников Мара.
Мара лежала ночью у себя в комнате на постели. Сон не шёл, и Мара давила прыщи, и вспоминала то фотографию, то призраков из постоянно, раз за разом, читаемого фэнтези. Сцена битвы с призраками перечитывалась Марой особенно часто. Чем-то эта сцена к себе притягивала. Перечитывать было увлекательно, а всякий раз после перечитыванья становилось дико жутко. После того, как Мара перечитывала в очередной раз сцену, призраки начинали следить за ней. Поблёскивал бликом от искусственного электрического света в коридоре дверной глазок, следил он за Марой; и следил за Марой красный огонёк подаренного ей родителями на Новый Год, в данный момент выключенного, магнитофона.
Так что по ночам и в свободное время - особенно, когда Мара оставалась одна в квартире, без родителей и младшего брата - по ночам и в свободное время бывали призраки, был следящий за Марой глазок двери, следящий за Марой огонёк магнитофона. В первой же половине дня бывала школа.
Школа Мары была миниатюрная, как игрушечная, с белыми колоннами при входе под треугольным козырьком, с жёлтыми вставками в архитектуре здания. в школе был уже месяц нравившийся Маре толстый одноклассник.
После уроков Мара на своих длинных, будто от другого человека приделанных к ней ногах, торчащих из-под широкой шёлковой юбки, выбредала на асфальтированный двор, бросала портфель на асфальт, и, раскинув руки, кружилась там во дворе, представляя, что это с толстым одноклассником она танцует.
В школьной раздевалке Мара пела. Напевала себе под нос заученные ею стихи из фэнтези. Тут же тусовавшиеся старшие парни с гоготом показывали на неё, крутили пальцем у виска.
Призраки приснились Маре. Они гнались за Марой по пустой, с отсутствовавшими в ней родителями и братом, квартире, а Мара от них убегала, из комнаты в комнату. Мара убегала слишком медленно, призраки догоняли, и тогда Мара оборачивалась и, как лазерное оружие, направляла на призраков струю диклофоса из специального разбрызгивателя. Убегая и убегая, Мара оказалась в кухне, там спряталась между переполненным мусорным ведром и холодильником. Посередине кухни, на крупном блестящем тёмном кафеле, загорелась белая искрящаяся звёздочка - так всегда появлялись призраки. Звёздочка росла, в ней, внутри неё, появилось тёмное, чёрное, чернеее самой тьмы, чёрное, как разлетающиеся крылья плащей призраков. Сейчас это чёрное оформится в высокую жуткую фигуру в плаще, лицо скрыто под капюшоном. Призрак, конечно, найдёт Мару, она плохо спряталась там у мусорного ведра. И диклофос кончился.
Сон оборвался, и начался следующий сон, тоже постоянно повторяющийся. Мара шла, на своих длинных, как от другого человека приставленных, ногах, по большому чёрно-белому городу. В какой-то момент техника в городе - автомобили, автобусы, троллейбусы - начали гнаться за Марой. Мара убегала по улицам, переулкам; наконец она попала на большую чёрно-белую свалку - она всегда на неё попадала, в каждом таком сне. На свалке валялось покривившееся, измятое колесо от велосипеда. Колесо встало на ребро и погналось за Марой. Бежать от него было некуда.
Потом Маре приснилась одноклассница, нравящаяся ей миниатюрная, всегда аккуратно и с выдумкой одетая девочка Лена - со светлым хвостом волос, с разноцветным газовым шарфиком вокруг шеи. Во сне Лена была голая. Была зима. Лена споро, весело, по-утиному ныряла в прорубь и выныривала обратно. И вот нырнула, и не выныривает. Пять, десять минут. Мара взяла лопату и начала шарить в проруби. Вытаскивает лопату, а на лопате мёртвая отрубленная голова Лены.
Так Мара то спала, то просыпалась всю ночь. Чтобы не спать больше, начинала нашаривать большим и указательным пальцем катышки шерсти на обивке своего старого, служившего ей кроватью дивана, и катышки эти отрывать и бросать на пол. Но не выдерживала, засыпала снова.
Потом было воскресенье, родители с братом смылись куда-то из дому. Мара включила свой магнитофон, по радио передавали песню "Агаты Кристи":
Чёрные сказки белой зимы
На ночь поют нам большие деревья,
Чёрные сказки про розовый снег,
Розовый снег даже во сне
А ночью по лесу идёт Сатана
И собирает свежие души,
Новую кровь получила зима,
И тебя она получит, и - те - бя - о - на - по - лу - чит...
22-03-2020