Мой корабль к мечте—всего-то плот с парусами,
Страшна любая невзгода: от волн, до цунами.
Но несмотря на все это я вперёд плыву,
Мой путь не будет воспет, ведь я не доживу.
Уже не помню который сейчас год,
Ведь зомбирован я глубиной этих вод.
Знаю только где-то там, впереди моя мечта,
Я сброшу лишний груз, но моя совесть чиста.
Мой корабль давно покинул весь экипаж,
Они звали с собой когда выходили на пляж.
Но их не послушал—"полный вперёд"—я кричу, но кому?
Пора привыкать, что с этого дня, нужно делать все самому.
Так летел день за днём, так и месяц прошёл,
Покуда случайно я в порт не забрёл.
Там веселье и пьянки, и песни, и танцы,
Там кругом иностранцы: японцы, испанцы.
Я им был словно друг, хоть и видел впервой,
В том порту, на мгновенье, обрёл я покой.
И даже забыл про свой путь за мечтой,
Так быстро этот порт мне стал как родной.
Выхожу на крыльцо, так же весел и пьян,
Всё море и порт погрузились в туман.
И из белого облака, под бледной луной,
Вышла Японка передо мной.
Её облик навеки запомнится мне,
Она так красива! Я словно во сне!
Формы лица, загадочный взгляд,
И прекрасный, из шёлка, багровый наряд.
Я хотел было с ней завести разговор,
Но на свежие шрамы падал мой взор.
Она молча смотрела, словно боялась,
И, бывало, неловко так мне улыбалась.
Я спросил что случилось, шрамы откуда,
Почему же стоишь на земле ты разута.
А она, улыбнувшись, предложила себя,
"Продаю своё тело, такая судьба".
От таких заявлений в миг протрезвел,
И по новой, от злобы уже опьянел.
Схватив её за руку, повёл к кораблю,
Но вставшие на пути вышибалы сводят бегство к нулю.
Я до этого шёл в одиночку к мечте,
Но что-то увидел в её красоте.
Я слепо бежал за своею мечтой,
В итоге с Японкой нашёл свой покой.
И я рад что она показала мне путь,
Ведь немного ещё, и я б начал тонуть.
Теперь мечта моя—Она,
Теперь не помешает ни одна мне волна.
Тем временем нас окружили мужчины,
С твёрдым мышцами, словно из глины.
Японка с испугом вцепилась в меня,
За тучкою спряталась даже луна.
Я всегда избегал всяческих потасовок,
Даже при том что силен был и ловок.
Ведь всегда можно было решить все словами,
Но сейчас мотивирован Её был слезами.
Я достал пистолет и навёл на толпу,
Мы идём, а они освобождают тропу.
Но при том, словно звери, готовы к атаке,
Их злобные лица были видны и во мраке.
Мы дошли до причала, на корабль зашли,
И отчалили вскоре от этой земли.
Я не знаю что делать, Японка молчит,
Вряд-ли она ожидала что когда-то сбежит.
"Паренёк, ты не свой тут, пойми наконец" —
Мне когда-то сказал так родной мой отец.—
"Ты собрал бы команду, и в море ушёл,
И может быть там свое место нашёл".
И с тех пор я плыву и плыву по морям,
Не подвластен народу, их слухам, царям.
Но такая свобода, нужна ли она?
Всё кто были со мной пострадали сполна.
А теперь мы с Японкой плывем, но куда?
Не нужны нам деревни, порты, города.
У нас на двоих с ней одна лишь мечта—
Зажечь свет в наших душах, ведь там темнота.
Японка рассказала по пути,
То что была она пол жизни взаперти.
Её хозяин жадный был ублюдок,
И он держал бордели проституток.
Он выбирал из заблудившихся гостей,
Себе в бордель кого покрасивей.
И обещал их отпустить домой,
Если немного поторгуют красотой.
Я слышал боль в словах Японки,
Боюсь представлять что творили подонки.
Обнимаю её, прижимаю к себе,
И молча сочувствую её судьбе.
А она подняла вверх глаза,
С которых медленно стекает слеза.
Я провожу ей по щеке рукой,
И восхищаюсь тех глаз глубиной.
Не помню как губы наши сомкнулись,
Помню лишь как от удара очнулись.
Я только успел её собою закрыть,
И быстрым движеньем в воду опустить.
Что было дальше помню смутно:
Порывы ветра, в щепки судно.
Я на песке лежу, боюсь открыть глаза,
Но слышу голос... Или голоса?
Почувствовал прикосновенье рук,
И слышу монотонный сердца стук.
Это не сон, Японка точно наяву,
Поглаживает нежно голову мою....
Они после этого продолжили дорогу,
Вместе переживали любую тревогу.
Навстречу как к счастью, так и к беде,
Двое влюбленных, идущих к мечте.