-1-
Шаман
За мгновение до разлуки,
прежде, чем ты растаешь, как дым,
я скажу - А ведь шли же нам брюки
расклешённые - молодым.
Старый велик их возненавидел,
вечно цепью ловя, и потом
как ругались мы, брат, в обиде
на ревнующий металлолом.
Был заморский товарец распорот,
потому что цыганом пошит.
Умер ты, а потом уже - город,
заповедный наш Берешит.
Помнишь - лето, огромная полночь,
за цигаркою лезет в карман
жёлтоглазый и древний ороч,
наплывает с вершины туман.
Из кассетника - в небо прямо -
джентльменский культурный крик -
Если будут бомбить нас, мама!
Очень бережно курит старик.
Жёлтый взгляд его видел много.
Знает старый шаман, что почём.
И фигура таёжного бога
наклоняется над плечом -
дым вдыхает и морщатся дырки
от ноздрей. Понимает сквозь дым -
что из двух молодых притырков
ты останешься молодым.
-2-
День нойдов
Вечер. Август. Золото и нега.
Может быть, саами-колдуны
выплавили счастье мне из снега,
камня и серебряной луны.
Выплавили, лета подождали,
и когда настал он - этот год,
утопили улицы в металле
колдуны и маленький народ.
Не вполне привычное ненастье,
а тепло и мёд. И, сам не свой,
выбежал олень, хмельной от счастья,
из земли пустынной и лесной.
Бархатными нежными губами
трогает он лужицы. Потом
говорит на незнакомом с нами,
говорит с троллейбусным гуртом.
И в меду вечерней сладкой лени
отвечают брату по любви
эти укрощённые олени
треском в электрической крови.
Заводские жуткие уродцы
отвечают бликами огня.
Колдунам древнейшего народца
всё подвластно на исходе дня.
-3-
Заходило солнышко за лесом,
я глядел и таял, как свеча.
Видел я, как ты гуляешь с бесом,
ангельские крылья волоча.
У тебя такие были... эти...
очи, а не пошлые глаза.
Помнишь, мы промокшие, мы - дети,
прячемся под деревом, гроза.
Вспыхивают змеи над посёлком,
яблоками пахнет тишина,
и опять - обломком и осколком -
падает небесная стена.
Прижималась, робко обнимала,
теребила мокрое сукно,
ничего тогда не понимала,
но поцеловала всё равно.
А теперь стоишь у бочки с квасом,
теребишь спадающую прядь,
целый вечер с этим - старше классом -
будешь ты по улицам гулять.
И уйдёте вы, ломая ветки,
в наш Эдем - зелёный, голубой,
где, роняя пепел сигаретки,
он развяжет узел алый твой.
У него не первая удача -
усики, мопед, теперь вот - ты.
Я всю ночь, как маленький, проплачу -
слышишь, гений чистой красоты -
над твоею, отданною даром,
чистотой, позором при луне.
А потом куплю себе гитару -
ты ещё услышишь обо мне.
-4-
В волшебно-светлый месяц май
Наташе
Кто был в том сезоне в главной роли
в постановке утренних побед?
Парень, оседлавший мотороллер?
Мальчик, опрокинувший мопед
на ходу? Дорога пахнет пылью.
Бухта отражает облака.
Парня через год втроём убили
те, с кем корешится он пока.
В двух шагах - тайга, клещи и клещи
веток, раздирающих лицо,
вечер там - чужой, огромный, вещий -
охраняет жёлтое яйцо
в небе орочанском и тряпичном -
всё в узорах небо над тайгой.
Боже мой, ведь я пишу о личном.
Я сейчас о личном, Боже мой!
О мальчишке с коркой на коленях
и с такой же дрянью на локтях.
Как сидел в черёмухе-сиренях,
кашлял, даже если невзатяг.
На коленях - красною икоркой -
аллергия, авитаминоз.
Майский день встаёт зелёной горкой,
повисает стайкою стрекоз.
Воздуха - не выдохнуть из глотки.
Небо не вмещается в зрачки.
А ещё - роса, печаль, подлодки,
лотосы лесные, морячки.
Встал и побежал. Бежишь доныне -
между сосен, сталинских домов,
гарнизонов, лавок, до пустыни -
медный небосвод, друзья, Иов.