Одна благочестивая семья
Ждала младенца долгими летами.
Рождались дочери и сыновья,
Но муж с женой на литургии в храме
Молились, ибо ведали они
Всем сердцем, радость дивная случится.
И им Господь младенца подарил,
В семье восьмым по счету он родился.
И нарекли ребенка Михаил,
Чтоб мальчик находился под защитой
Архистратига всех небесных сил,
В том имени большая тайна скрыта.
Мария, дочь простого кузнеца,
А Михаил был дворянином знатным,
Вмиг удостоясь брачного венца,
Семейной жизни ощутили сладость.
Воспитывая в строгости дитя,
Отец был для него во всем примером,
Мать баловала мальчика, любя,
В нем взращивая истинную веру.
И сызмала водила сына в храм,
Отстаивали вместе литургию.
Тотчас бежал к святым он образам,
и за спиною вырастали крылья.
Он видел Матерь Божью и Христа,
И сердце озарялось благодатью,
Какая неземная красота!
Как будто сам Господь открыл объятья!
И Михаила как дитя обнял
Его святой небесный Покровитель,
Чей лик огнем неистовым сиял,
Глядел очами ласково Спаситель.
И преподобный Отче Серафим
Казалось, согревает взором кротким.
И ангелами трепетно храним,
Душою возрастал несмелый отрок.
Когда открылись очи у души,
Она к Престолам устремилась Вышним.
Дитя желало Господу служить,
И к Подвигу призвал его Всевышний.
Лампады освещали образа,
А в нем душа горела как лампада,
И набегала жгучая слеза.
И храм ему казался райским садом!
И радовало мать свою дитя
Успехами в учебе отличаясь,
Его хвалили все учителя,
Ведь Михаил, наукам обучаясь,
Желал гораздо большее постичь,
Душою устремляясь в запредельный
Духовный мир, так было легче жить,
Когда в нем возрастало семя веры.
И вот однажды видит Михаил
В учебнике по Древнему Востоку
Останки мумий, древних пирамид,
Над ними солнца диск золотоокий
Увидел он волшебный этот мир,
Прекрасный Лик царевны Нефертити.
Казалось, память мальчика хранит
Воспоминаний солнечные нити…
И вот затрепетала в нем душа,
Забилась в клетке тела бедной птицей,
Рассматривал картинки, не дыша,
Ему в Египте надобно б родиться
Средь фараонов призрачных времен,
Как будто там душа жила веками…
Особенно был близок Эхнатон.
И Михаил в слезах признался маме:
«Ты знаешь, мама, я сошел с ума!
Мне эти лица кажутся родными,
Хотя я их не знаю имена
Какая-то неведомая сила
Меня влечет к далеким берегам
Загадочного Древнего Египта,
Где никогда от роду не бывал,
Но лишь Ему я возношу молитвы!
Наверно, мама, я сошел с ума,
Ведь мне не спится лунными ночами!
И грезится заветная страна,
Где Нил течет под яркими лучами.
Где воспевает славу Эхнатон,
Живому Богу – солнечному диску!
Ты – Всемогущий, Всеблагой Атон,
Позволь в молитве пред Тобой склониться!»
И тут встревожилась за сына мать:
Неужто помутился он рассудком?
Нет, надо срочно мальчика спасать,
А то, пожалуй, не случилось б худо!
– Какой Египет и какой Атон?
Ведь мы крестились в вере Православной!
И следовать нам надо за Христом,
Чтоб заслужить Небесную Державу!
Послушай, Миша, выкинь этот бред!
– тут сильно растревожилась Мария,
Кроме Христа иного Бога нет!
Нет Родины прекрасней чем Россия!
Но средь знакомых женщина была,
Древнейшим увлекалась та ученьем,
К ней обратилась плачущая мать,
Чтоб разрешила тяжкие сомненья.
Но улыбнулась женщина в ответ
И обратилась вдруг к ее сынишке:
- Тебе исполнилось уж девять лет,
Ты в классе самый умный мальчик, Миша!
Ты учишься, пожалуй, лучше всех,
Об этом говорят твои отметки.
Любовь к Египту – это же не грех!
Ты обладаешь даром очень редким.
Ты знаешь, Миша, много лет назад,
Твоя душа, мой друг, жила в Египте!
И вот ты начинаешь вспоминать
Всю череду таинственных событий…
Которые произошли давно,
Когда ты жил в эпоху Эхнатона,
А он считал, что есть единый Бог,
Лик почитая пламенно Атона.
Жрецы, служа египетским богам,
Не приняли всерьез его реформы.
И фараон за веру пострадал,
Подобно мученикам тем Христовым!
Единобожие провозглашать
И отрицать язычества убогость,
Он с Миссией пришел весь мир спасать,
Молясь Атону – солнечному Богу!
Ты, Миша, вовсе не сошел с ума,
Раз всей душою возлюбил Египет,
Прародина твоя вполне ясна,
И Эхнатон навеки твой Учитель…»
Обрадовался отрок Михаил
Тому, что эта женщина сказала.
Знать, сам Господь его благословил,
И мама волноваться перестала.
и вскоре взялся Мишенька за кисть,
ведь сызмала любил он рисованье.
Запечатлеть таинственную жизнь
И выплеснуть духовные познанья
Он мог, и, прикоснувшись лишь к холсту,
Изображал с любовью фараонов,
И свято верил он в свою мечту,
И поклонялся мысленно Атону.
Но храмы посещать не перестал,
Ведь он любил Христа и Божью Матерь,
И ангельскому пению внимал,
И плакал он слезами благодати.
Однажды был на службе Михаил,
Равноапостольного величали князя
Владимира, что древле Русь крестил,
Казалось, будто просветлел вмиг разум,
И сердце воспарило к небесам.
И отрок, замирая от восторга,
Внимал с любовью клиросным хорам,
Всем сердцем воспевая славу Богу