Испещрив почерком бисерным сотни листов,
Превратив острие карандаша в ядовитое жало,
Никак не удавалось вытравить то,
Что натужно болело, но нипочем не умирало.
Даже запрокидывая литрами за кадык
С такими же снизошедшими явленниками-закадыками,
Что-то настойчиво растягивалось на дыбе
Души моей расцвеченный дырами.
Но ночь шелестела призывая листвою палой,
И ветер переставал завывать в осинах..
Только тогда я отчаянно засыпал,
Лишь для того, чтобы ты мне приснилась.